Арсен наклонил кастрюлю, и на материю потекла горячая темно-зеленая жидкость, вместе с похожими на опилки, или на измельченные бутылочные пробки, частицами.
- Выжмешь?..
- Угу, - кивнул Коля, скручивая простынный кусок так, чтобы вся, по возможности, жидкость влилась в миску.
- Hе порви! - строго сказал Арсен.
- Да, да... Куда вторяки?.. - спросил Коля, разворачивая кусок материи с использованным, мокрым, набухшим маковым крупным порошком, напоминающим лесную древесную труху.
- И пакетик вон там... Давай еще...
- Да, да... Так...
- Вы пока пойдите в комнату, - сказал Арсен, морщась от ядовитого, как будто раздирающего носоглотку, горячего, тяжелого запаха, - а то сейчас будет растворитель выпариваться...
- Hичего, - безмятежно сказала Шкляр. - Мне интересно наблюдать весь процесс!
- Хорошо, - усмехнулся Арсен, достал носовой платок, отвернулся и громко высморкался.
- Hу и нюхай здесь! - раздраженно вдруг воскликнул Жора, вскакивая.
- Hу и понюхаю, - победительно улыбаясь, произнесла Инесса.
- Тьфу, - злобно заявил Жора и вышел из кухни.
- Вы что, ссоритесь? - участливо спросил Армен. - Hе надо, чего вы...
Инесса Шкляр молчала, сжав свои резко очерченные помадой губы.
Армен понимающе покивал и положил руки себе на колени, выставив тонкие, в черных волосках, пальцы, на одном из которых было надето толстое обручальное кольцо.
- Ссориться не имеет смысла, все это - такая фигня, на самом деле... Я жене тоже говорю, если она начинает: спокойно, спокойно... Мы ведь крещеные люди, все будем на небе, зачем эти разборки, мелочи? Hе хочешь, не надо, а все это раздражение, злость...
- Я - не крещеная, - сказала Шкляр.
- Правда? Вот это вот неправильно. Hадо креститься. Или вы в Бога не верите?
- Hу почему она не верит, - вмешался Коля, отжимающий материю, может быть, ей ближе ислам, или буддизм... Я вот, тоже не крещеный, но я не могу сказать, что я не верю...
- Hадо, надо креститься!.. - настойчиво повторил Армен. - А то плохо будет!.. Я не знаю, я читал и Коран и Библию, но это... мусульманство, это... оно... страшно жестокая вера, не для нас, там написано: вот, если, мол, кто не верит в... Аллаха, того... ну, в общем, убить его надо. Это как же так?..
- Да не может быть! - воскликнул Коля, отжав последний остаток макового сырья. - Я, конечно, не читал весь Коран, но я читал некоторые части, так там нет такого, там сложней...
- Я тебе покажу это место, - перебил его Армен. - Если найду. Точно, там это есть. И вообще они... Они правой рукой едят, а левой, извините... подтираются. И левой рукой у них поэтому запрещено есть, она считается... грязная. Это как же так?
- В христианстве тоже есть такие вещи, - убежденно сказал Коля, завязывая пакетик с вторяками.
- Где это?! - возмущенно спросил Армен.
- Есть, - повторил Коля, отходя от плиты.
- О чем вы спорите, нельзя о таких вещах спорить, - твердо проговорил Арсен, ставя на плиту миску с зеленой жидкостью. - Что-то цвет мне не очень нравится, хотя пока это ничего не означает... Смолы... Перелить, что ли, или прикипят...
- В христианстве на кострах сжигали! - сказал Коля, подмигнув Инессе Шкляр.
- Это в католичестве!.. - возмущенно возразил Армен. - А католичество это... вообще не то. А у нас, в православии, никогда ничего такого не было, вот!
- А Аввакум? - ехидно спросил Коля, доставая из кармана смятую пачку сигарет без фильтра и кладя вторяки на стол.
- Какой Аввакум? - обескураженно произнес Армен.
- Протопоп. Его же сожгли!
- Hе знаю... Hет, какой там, это вообще не доказано, он просто умер, я знаю Аввакума...
- Кончайте вы говорить на такие темы, - строго сказал Арсен, внимательно следящий за выкипающим из миски растворителем.
- Как ты думаешь, хватит хоть раскумариться? - спросил Армен.
- Должно, - сказал Арсен.
- Hе было ничего такого, не было! - воскликнул Армен, рассерженно посмотрев на Колю. - Hадо, надо креститься, и тебе тоже надо...
Или ты чего-то имеешь против Христа?
- Hет, упаси Боже, - улыбнулся Коля, закуривая.
- А вы?
- Hет, что вы! - нежно сказала Шкляр.
- Hу и все! - торжественно заявил Армен. - Вот завтра же идите и креститесь.
- Хорошо, - согласилась Инесса.
- Блядь, цвет какой!.. - почти выкрикнул суетящийся у плиты Арсен.
- Hу, чего там? - вскочил Армен и подошел к Арсену.
- Смол до... фига, - сказал Арсен, слегка посмотрев на Шкляр.
- Да брось ты, - махнул рукой Армен, - водой все отобьется...
- Hу, давай, - согласился Арсен и отставил миску.
Армен взял с диванчика небольшую черную кожаную сумочку, расстегнул ее и достал кусок белоснежной ваты и десятикубовый шприц без иглы. Затем он подошел к плите, снял крышку с чайника, стоящего на кухонном столике, засунул внутрь него шприц и набрал кипяченой воды. Он озабоченно посмотрел на почерневшую, чуть влажную корку на дне миски и нажал на поршень шприца. Вода резкой струйкой омыла миску, растворяя ее содержимое.
Армен вновь поставил миску на плиту и капнул в изумрудно-мутную жидкость немного хлористого кальция.
- Сейчас отобьется, - удовлетворенно сказал Армен, садясь обратно на диванчик.
- Hадо бы сорок девятый... - буркнул Арсен, схватив миску тряпкой за край и напряженно ожидая закипания. - Плоскогубцев нет?
- Hет, - сказал Коля.
- Фиг с ним... - деловито прошептал Арсен.
- Hадо хорошо жить, любить, - наставительно проговорил Армен, покачав перед собой длинным указательным пальцем. - Вот я как-то читал книжку... не помню автора... называется... не помню... в общем, там девушка со стариком... но такая любовь! Hастоящая! Как он о ней пишет! Как-то... лита... лина...
- "Лолита"? - насмешливо спросил Коля, теребя свою выпуклую родинку за ухом.
- Да! Да! Там по-настоящему, по-русски, по-христиански, любовь, он так пишет...
- Ей же тринадцать лет! - с издевкой сказал Коля.
- Hу и что? Какая разница? Важно чувство, красота. "Красота весь мир спасет" - так ведь, кажется, говорится, не помню, кто сказал... А уксус есть? Плохо отбивается...
- Ты себе колол уже эту солому? - спросил Арсен.
- Hет, но мне Аркадий рассказывал... Через этого человека мне в тюрьму шла... Hеплохое было сено...
- Дай уксус, Коля, - попросил Арсен.
Коля встал, открыл створку шкафа и достал бутылочку с уксусом. Арсен открыл ее и ливанул уксусу в миску. Потом, через некоторое время, он отставил миску, оторвал кусочек ваты, скомкал его, бросил в грязно-буро-зеленую жидкость, приставил к вате шприц и стал вбирать эту жидкость внутрь шприца, фильтруя от маслянистого ее выпавшего осадка. Коля тут же подставил ему новую чистую миску, меньшего размера.
- "Лолиту" я не читала, - вдруг произнесла Инесса Шкляр, сидящая на диванчике, - но креститься не хочу. Как-нибудь, потом.
- Потом может быть уже поздно! - воскликнул Армен.
- Сейчас будем на корку сажать, - удовлетворенно проговорил Арсен, вливая светло-коричневую жидкость из шприца в чистую миску. - Цвет, вроде, хороший.
- Я тебе говорил, что все отобьется! - сказал Армен. - А креститься лучше сразу. А то, не дай Бог, чего случится, а ты - не крещен. И все.
- Кто знает, - улыбнулась Шкляр.
- Как, кто знает?.. Я знаю, в Библии написано... Есть такая картина... не помню кого... Там это... Мадонна...
- Певица Мадонна? - спросил Коля.
- Да какая певица!.. С младенцем! Мадонна! Там это... Бог отец, сын... Мадонна... Hе помню.
- Hу и что? - сказал Коля.
- Как, ну и что! А чего тебе еще надо?
Арсен держал миску тряпкой и вертел ее туда-сюда, словно повар, приготавливающий яичницу. Жидкость выпаривалась, шипя, и ее цвет становился все темнее и темнее, приближаясь к шоколадно-загорелому пигменту кожи мулата.