Впрочем его никто и не устанавливал, требуется, дело. Есть оно сегодня и у меня, но, честно говоря, повязать даму, разве это дело? Мои товарищи... Я до сих пор чувствую себя в отпуске. Хотя и теперь- еще нет-нет да и проснусь среди ночи в ожидании вызова... И засыпаю, облегченно вздохнув, - больше его не будет.
Вышел я на этого Шмиклера совершенно случайно. Разочек его силуэт мелькнул среди тысяч страниц многотомного дела. Даже непонятно, почему я за него зацепился? аверное, просто потому, что дело в очередной раз зашло в тупик и надо было хоть что-то делать. Я возился с ним месяца два, пока не нашел парочку мелких промашек, которые, тем не менее, могли вывести на очень глубокие выводы по их организации, ворочавшей десятками миллионов. В ценах девяностого года.
Беседовать с Моисеем Давидовичем было сплошным удовольствием. Его маленькие голубые глазки с выгоревшими на средиземно-морском солнце рыжеватыми ресницами, поблескивали иронией и сарказмом, в них было столько ума, что, порой, становилось завидно. Из дела о нем я всего, разумеется, узнать не мог, но был в его биог- рафии печальный фант, когда он за мошенничество получил три года, лагерей. Другие поделыцики получили гораздо больше, но Моисей не отсидел и своих. Вышел через три месяца. а память осталась крошечная наколка на пальце: "МШ". Он, конечно, не мог не понимать, что я со своими, скажем так, относительно скромными способ- ностями, но с хваткой волкодава, все равно ему матку выверну.
И он намекнул на возможность хорошего разговора вне стен моего офиса.
Надо сказать, что к этому времени я вполне созрел для смены ориентиров и перемены вех. Все, во что я верил, вылетело в трубу под самыми благими и демократическими лозунгами. Вместо плохих законов появились никакие. Вместо плохого государства - никакое. Верх начала брать даже не мафия, а уголовная шпана. А мафия тихой сапой, я чувствовал это кожей, брала себе одну позицию за другой. И в КГБ тоже. Работать становилось бессмысленно. Тут-то Моисей мне и намекнул.
Время было к ужину, а во рту целый день ни росинки, вот мы и сели в его низенький скромный "Мерседес", списанный, как он говорил, в американском консульстве и доставшийся ему подешевке.
Документы у Моисея можно было не проверять, они всегда были в порядке.
Мотор тихо урчал, приборная доска в темноте поблескивала цветными стрелками, а Моисей Давидович неспеша, задушевно и убежденно развивал простенькую мысль о том, что государства, ко- торому я когда-то что-то обещал, больше нет и никогда не будет, что это не следствие заговора или дворцового переворота, от которых его следовало бы защищать, а естественная эволюция общества, основанная на обычной глупости, так называемых, народных масс, которых просто и эффектно провели за нос умные ребята, что теперь эти ребята набирают силу и скоро сделают так, что самые гнусные уголов- ники из сферы экономических преступлений, согласно новой системе моральных ценностей, станут национальными героями тех же самых одураченных народных масс. И очень много воды утечет, пока эти массы поймут, что их одурачили и тогда они снова захотят и девятьсот пятого и семнадцатого года. о поезд уже уйдет, а история никогда не повторяется. Он, Моисей Давидович лично, убежден, что У меня вполне достаточно здравого смысла, чтобы не воевать с ветряными мельницами, а потому у него ко мне есть дело.
А дело это заключается в том, что его организации нужны мои знания петербургского чрева, мои связи в КГБ и УВД, мои юридические знания и опыт контрразведки.
- Мы с Вами работаем уже два месяца, - продолжал Моисей,
- Я не оговорился, работаем мы с Вами. Мы изучали Вас. И пришли к выводу, что Вы сделаете правильный вывод. Так что пора подводить итоги.
Вам пора менять работу, зарплату, квартиру, любовницу, для которой у Вас все равно нет времени, пора содержать семью и дочку по-человечески...
Все он обо мне знал.
- Поэтому сейчас мы хорошо посидим в "Золотом олене", этот наш разговор до конца запишем на "Филлипс", потом Вас уложат отдохнуть с хорошей девочкой, этот факт в обычном и инфракрасном свете зафиксируют на пленочку с японским качеством, а завтра или послезавтра Вы кое-что измените в нашем-уголовном деле. Так, на
всякий случай, потому что завтра выйдет указ президента, по кото- рому оно все равно лопнет, как мыльный пузырь. Вы подадите рапорт об уходе и придете к нам. Я же дам Вам честное слово бизнесмена, которое оцениваю в миллион долларов, что Вы об этом поступке не пожалеете.
Указ, как он и говорил, назавтра вышел, а на третий день я пошел к начальнику по поводу новой квартиры, начальство меня не поняло, я вспылил и написал рапорт.
Через месяц у Маришки была новая детская комната, у жены роскошные спальня и кухня, хороший кабинет У меня и вполне приличная столовая.
у, а тогда, заняв кабинет в бенуаре с раздвижной стенкой на сцену, с видом на варьете, часиков до двух кейфовали с девочками из кордебалета. Моисей показал, откуда меня снимают, и я с парой кордебалеток на коленях позировал перед камерой, выпустив их бюстики наружу. Я сказал ему, что все это очень несерьезно, на что он ответил, что у Большого Шефа есть консервативные пережитки в сознании. Девочки были горяченькие и я провозился с ними в номере до утра.
Так я стал экспертом коммерческой фирмы "Альфа" по контактам с общественностью. Это при мне она стала уже многопрофильной. Моисей привез мне пачку профессионально выполненных снимков.
Я с удовольствием достаю их, порой, из сейфа, любуюсь своим падением.
И я принял эту новую для меня жизнь, хотя путь к ней был абсолютно непредсказуем...
Как можно было предположить, что из моряка-североморца, студента юрфака ЛГУ, сотрудника КГБ, слушателя академии КГБ, работника соответствующего Управления по охране кремлевского руководства, следователя по особо важным делам, ортодоксального члена КПСС может случиться деятельный мафиози? А это было именнно так, потому что общественность была государственными чиновника
ми, а фирма "Альфа" по сути - группа уголовников. Кроме этих связей я давал экспертные оценки планируемым операциям с точки зрения уголовки. Моим советам вскоре начали доверять, а эта комби- нация с танками, осуществленная по моим рекомендациям, заметно укрепила мой авторитет и положение в организации.
Понемногу сфера моего влияния расширялась, росло число должностей, а вместе с ними и доходов. Теперь мы на подходе к созданию своих служб разведки и контрразведки. аши люди наверху мыслят по-государственному, это признать следует...
Теперь за Дворцовой налево, через Исаакиевскую... Слежу за номерами... Паркуюсь. Достаю с заднего сиденья объемный кофр со стандартным набором напитков и экзотических закусок. Букет алых роз. Мимо сугробов грязного весеннего снега точно выхожу на подъезд, поднимаюсь на третий этаж.
Все это эпизод разработанной нами с Моисеем операции, которая в конечном итоге сделает нас монополистами на бирже цветных металлов. Весьма перспективная идея. Закона антимонополистического нет и, судя по проектам, хорошего, с точки зрения общества, долго еще не будет. Что нам и надо. Я проштудировал очень внимательно
стенограммы уголовных процессов в США, Германии и Великобритании по нарушениям антитрестовского законодательства, так что мы знаем, как такие законы делать неработающими. Кроме этого остается только платить хорошие деньги своему лобби. Вот слетаю еще в Штаты и вопросов у нас вообще не будет.