За этим последовала пауза, часто встречающаяся в разговоре, когда смысл передается не словами, а взглядом, улыбкой, пожатием плеч и собеседники даже не замечают, что перестали разговаривать. Зато это замечают те, кто подслушивает. Конечно, подслушивать было не по-королевски, это было вообще некрасиво, и Инос знала об этом. Но она утешила себя тем, что так же некрасиво обсуждать человека в его отсутствие. И это как бы давало ей право слушать дальше.
— Никогда не встречал Калкора. — Это опять был голос отца.
— Ты ничего не потерял, друг мой!
Друг? Инос не знала никого, кто мог бы так обращаться к королю.
— Он так ужасен?
— Груб! — Незнакомец тихо засмеялся. — Типичный джотунн. Представь себе пиры, длящиеся всю зиму, и все в этом роде. Подозреваю, что для поддержания силы он борется с медведицами. Не удивлюсь, если он ходит в белье из акульей кожи!
— В таком случае он отпадает.
Инос была полностью согласна с отцом.
— Анджилки же слишком стар для нее, — продолжал король. — Надо поискать кого-то другого. А насчет Кинвэйла ты прав, возможно, на следующий год...
Незнакомец заговорил очень тихо, так что принцесса с трудом расслышала:
— У тебя может не быть этого года, друг мой.
Опять последовало молчание, теперь уже короткое.
— Понимаю. — Голос отца был странно ровным, без малейшего выражения.
— Прости!
— Это не твоя вина, — вздохнул король. — Потому-то я и посылал за тобой! Мне нужны твое искусство и твоя честность. Честность и мудрость. И я знал, что ты не станешь скрывать правду. — Снова пауза. — Но ты уверен?
— Конечно нет.
Инос услышала удаляющиеся шаги по доскам пола. Затем, откуда-то издали, незнакомец спросил:
— А это ты пробовал?
— Нет!
— Оно могло бы сказать тебе.
— Нет! Оно останется закрытым!
— Не представляю, как тебе удается удержаться!
— Потому, что оно приносит несчастье. Это обнаружил мой дед. С тех пор его не открывали.
— Однажды Тинал видел такое же, — вполголоса пробормотал гость. — Оно тоже было закрыто. Думаю, по той же причине.
Инос не представляла, о чем они говорят. По-видимому, оба отошли в глубь комнаты, к южному окну. Ей приходилось напрягать слух, чтоб различить голоса, заглушаемые биением ее собственного сердца.
— Даже если я прав насчет тебя... Это могло бы помочь. Если бы мы объединили усилия...
— Нет, Сагорн, друг мой. Я и раньше отказывался, и всегда буду отказываться. Только не думай, что я не доверяю тебе.
Сагорн вздохнул.
— Я-то знаю, кому ты не доверяешь, и ты прав. Ты не сказал своей дочери?
— Боже, конечно, нет! Она еще ребенок. Как она с этим справится?
Справится с чем? Инос хотелось затопать ногами от отчаяния, но она и дышать-то едва осмеливалась.
— Но скажешь?
Еще одна пауза.
— Даже не знаю, — нерешительно промолвил отец. — Может, когда будет чуть постарше, когда... А может, и вообще не скажу!
— Ты должен! — Незнакомец произнес это таким тоном, каким никто не осмеливался разговаривать с королем. — Ты не можешь допустить, чтобы оно пропало! — Его голос эхом разнесся по пустой комнате.
— Должен? — Инос могла угадать насмешливое выражение на лице отца.
— Да, должен! Оно слишком ценно! И это единственная надежда Краснегара выжить. Ты же сам это знаешь.
— Оно слишком опасно.
— Да, действительно, — согласился незнакомец. — Но преимущества в данном случае перевешивают, не так ли? — Его голос стал вдруг робким, почти умоляющим. — Ты знаешь это! Ты... неужели ты не можешь доверить его мне? Даже если я пообещал бы сказать ей впоследствии?
Инос услышала, как отец усмехнулся. Одновременно он подошел ближе. Принцесса напряглась, готовая бежать.
— Нет, Сагорн. Ради ее безопасности. Я доверяю тебе, друг мой, но не... другим.
Его собеседник вздохнул.
— Нет, уж конечно не Дараду.
Никогда не доверяй ему. Или Андору.
— Держи их подальше, обоих! — прозвучал приказ короля.
— Да, обязательно. Джалон тоже проследит за этим.
Голос незнакомца раздался очень близко. Инос повернулась и стала спускаться, пытаясь ступать побыстрее, но неслышно. Джалон? Тот самый менестрель? Она была уверена, что точно расслышала имя. Какое отношение мог он иметь ко всему этому? И кто этот Сагорн?
И вдруг... Взгляд ее упал на многолетний слой пыли, покрывающий ступени. С ужасом она увидела собственные следы рядом со следами отца и его гостя. Это обязательно выдаст ее! Поднимаясь, Инос даже не смотрела на пол, но теперь следы были очень заметны даже в тусклом свете, проникающем сквозь запыленные окна. Какой кошмар! Теперь они узнают, что кто-то подслушивал.
Внизу принцесса задела тяжелую дверь, и проржавевшие петли пронзительно заскрипели. Инос проскочила в проем, пронеслась через отцовскую спальню и уже бежала вниз по лестнице, когда услышала за собой крики, а затем тяжелый топот сапог. Значит, за ней гонятся. Она должна незаметно выбраться из башни и первым делом спрятать свой драгоценный шелк, пока буря не уляжется.
Инос вбежала в туалетную, споткнулась о ковер в середине комнаты, еле удержалась на ногах, ринулась вниз по следующей лестнице и влетела в гостиную, к великому изумлению шести почтенных дам, только что собравшихся на утренний прием тетушки Кэйд.
Несколько мгновений Инос балансировала на одной ноге, с руками, раскинутыми, как крылья баклана. На удивленные взгляды дам она отвечала взглядом, полным ужаса, судорожно размышляя, не стоит ли попытаться прорваться сквозь них к двери напротив. Ей больше всего хотелось этого — тогда можно было хотя бы избавиться от шелка, но все эти дамы, сидящие на краешках розово-золотых стульев, блокировали путь, а за ними находился слуга Кел, только что вкативший сервировочный столик, на котором стоял лучший фарфоровый сервиз тетушки Кэйд и ее великолепный огромный серебряный чайник, распространяющий, как всегда, отвратительный запах горячего китового жира. А потом Кэйд поднялась, за ней поднялись остальные, и бежать было уже поздно.
Пухленькое лицо тетушки Кэйд покраснело и приобрело то самое раздраженное выражение, которое Инос часто видела в эти дни. Она явно не могла решить, приветствовать ли племянницу как ни в чем не бывало или подобающим образом отчитать ее. Проблему осложняло и старое коричневое одеяние Инос, никак не соответствовавшее обстановке. Наконец она приняла решение. Лицо ее озарилось радостью.
— Иносолан, дорогая моя! Как чудесно, что ты смогла присоединиться к нам! Разреши представить тебе этих дам. Джиолинсод, Офази...
Голова у Инос шла кругом. С трудом выдавив улыбку и пряча шелк за спиной, она протягивала правую руку жеманно улыбающимся матронам, замиравшим от счастья. Еще бы! Быть приглашенной во дворец на чай к герцогине Кэйдолан было уже само по себе огромной честью, а встретить там еще и принцессу Иносолан — от этого можно было просто потерять голову! Особенно, ехидно подумала Инос, если принцесса одета в старомодное платье и перепачкана паутиной. А дамы были облачены в свои лучшие платья и шляпки да еще увешаны всеми драгоценностями, которыми владели или которые смогли одолжить.
И тут на лестнице опять послышался топот сапог.
Со стоном отчаяния Инос выдернула руку у четвертой представляемой ей дамы и попятилась от двери. Ее тетушка, потрясенная таким пренебрежением светскими манерами, могла только прошипеть: «Инос!» В ту же минуту дверь распахнулась и на пороге показался человек — пожилой, высокий и сутулый. Он скрестил руки и выпрямился, обводя взглядом комнату.