– Что тут и как?
– Да нет… У меня сложилось впечатление, что он сам здесь ни разу не был.
– Вот тебе и на! – свистнул Донателло. – Так он и на похоронах тётушки не был? А кто же её тогда отправлял в последний путь?
– Сестрицы-ведьмы, – усмехнулся Леонардо.
– Совсем не смешно! А вдруг она до сих пор лежит в спальне на своём ложе?
У черепашек холодок пробежал по спине.
– Так! Сейчас же изучаем обстановку! – скомандовал Микеланджело.
Он первым догадался, что надо хоть что-то предпринять, иначе страх может завладеть ими. Герой героями, но когда дело имеешь не с открытым врагом, а с потусторонними силами, то испугаешься запросто. Разве что психу может быть не страшно.
Черепашки гуськом двинулись по длинным, мрачным коридорам. Под их ногами громко скрипели рассохшиеся половицы, каждый шаг отдавался эхом в высоких сводчатых потолках, что заставляло черепашек с опаской озираться по сторонам.
Покои и залы сменяли друг друга. Вскоре им потеряли счёт.
Сквозняк завывал в узких бойницах и в выбитых фрагментах витражей. Кругом валялась опрокинутая мебель, на стенах висели изъеденные молью морды давным-давно убитых лосей, туров и диких кабанов. На ржавых цепях покачивались котлы для приготовления пищи. Под ногами хрустело битое стекло, осколки фарфоровой и керамической посуды.
– Да, если здесь кто и обитает, то только бестельные создания, – пробормотал Рафаэль.
– Это кто такие? – не понял Леонардо.
– Духи и привидения, – уточнил Раф.
– А, привидения! – протянул Леонардо. – Привидений не бывает.
– А это мы сегодня ночью проверим– усмехнулся Рафаэль.
– Ты что, ночевать тут собрался? – удивился Донателло.
– Мне кажется, что и ты сегодняшнюю ночь проведёшь тут, – ответил за друга Микеланджело. – Вот только как насчёт поспать, я не знаю…
Они открыли очередные двери и увидели высокий, под самый потолок балдахин. Все от неожиданности вздрогнули.
Но высокая огромная кровать оказалась пустой и аккуратно заправленной.
– Ну, слава Богу! – вздохнули друзья. Дальше осмотр пошёл веселей. Они скоро перестали бояться, и обращали больше внимания на архитектурные детали, мелочи интерьера.
Стены были сложены вперемежку из красного кирпича и гранита. Высотой они были метров до двадцати, а по верху шла длинная боевая галерея с рядом бойниц разной формы и размеров. Одни были узкие и высокие и постепенно расширялись от наружной поверхности к внутренней. Здесь когда-то стреляли из высоких, выше человеческого роста, луков. Другие были наоборот низкие и широкие. Сверху они завершались полукруглыми арками. Это были специальные амбразуры для стрельбы из замковых арбалетов. Те тоже были огромные и разили короткими стрелами с тяжёлыми стальными наконечниками. Вручную зарядить арбалет было просто невозможно: натягивали тетиву с помощью блока-коловрота. Зато удар получался такой мощный, что стрела пробивала даже самую прочную рыцарскую броню.
Стена скрывала замковый двор только со стороны большой плоской расщелины, образованной на выходе из ущелья, по дну которого тянулась та самая осиновая аллея. С наружной стороны перед стеной в твёрдых скальных породах был выдолблен неглубокий ров, который завершался насыпью и прогнившим, полуразвалившимся частоколом на ней. Через ров был когда-то перекинут подвесной мост, связанный из толстых дубовых брёвен. Видно было, что опасности уже не одно столетие обходили замок стороной; от подъёмного механизма моста остались только обрывки цепей, которые свисали с торчащих из стены балок. Ржавая гигантская решётка, сделанная из стальных прутьев, которые сплетались в замысловатый узор, навсегда замерла вверху под аркой ворот.
Прямо перед въездом располагался мрачный дворец с высокой башней по центру.
Та была накрыта готической крышей, выложенной гигантской рогатой черепицей: обломки её валялись под ногами, и их легко можно было разглядеть. В самом верху виднелся циферблат с коваными чёрными стрелками. Обе они показывали на шесть часов.
Под часами темнело арочное окно, в проёме которого была паяная свинцовая рама, выложенная мозаикой из цветных стёкол – витраж.
Последний – третий ярус-этаж дворца немного выдавался вперёд, по сравнению с предыдущими. Получившийся карниз снизу был пробит рядом потайных бойниц-машикулей. Жерла их смотрели прямо вниз, а значит, когда-то из них можно было стрелять прямо по головам наступающего врага.
Вокруг дворца стен не было. Но в этом и не было никакого смысла: с трёх сторон здание подступало к самому краю пропасти, и из окон открывалась жутковатая перспектива. Прямо от подоконника вниз шла отвесная стена, постепенно переходящая в скалу, основание которой терялось где-то в туманной дымке.
– Удивительное место! – Леонардо с восторгом осматривался по сторонам. – Не понятно только, почему оно до сих пор не обжито туристами?
– Все просто, – уточнил Микеланджело. – Для того чтобы сюда попасть, необходимо специальное приглашение!
– Как здорово, – не унимался Леонардо, – что мы его получили!
– Ну это как сказать! – вступил в разговор Донателло. – Здорово или нет, мы ещё посмотрим.
Черепашки успели обойти практически все помещения. Оставался только чердак.
Они стояли перед крутой деревянной лестницей с множеством ступеней, другой конец которой заканчивался в тёмном проёме.
– Ну что, – Микеланджело первым ступил ногой на перекладину, – без этого исследование будет неполным.
И он стал не торопясь подниматься. Старая расшатанная лестница ходуном заходила под ним.
– Давайте-ка по одному, – предупредил он, – иначе может не выдержать!
Черепашки гуськом взбирались наверх. Рафаэль, который оставался внизу один, неожиданно почувствовал себя очень неуютно. Вдруг показалось, что кто-то смотрит ему в спину холодным и недружелюбным взглядом. Но сколько герой ни оглядывался, никого не заметил.
Когда лестница освободилась, Рафаэль пулей взлетел на чердак.
Перед их глазами открылась настоящая свалка старых вещей. Вся её необычность заключалась в том, что тут валялись вещи, созданные не только в разные столетия, но и в разные эпохи.
Чего тут только не было! Тяжёлые, окованные медью сундуки, разбитые рыцарские латы и луки с порванной тетивой, старые книги в потёртых кожаных переплётах, керосиновые лампы, битая фарфоровая посуда, граммофон с помятым раструбом, осколки пластинок, старинные песочные часы и лубочные картинки, раскрашенные анилиновыми красителями, погнутые канделябры и трехрожковая электрическая люстра без плафонов, старое кресло морского дуба и венский стул, ржавый фонарик с потёкшими батарейками и газовая лампа, рваный бархатный камзол с галунами и вылинявшие джинсы, огромный ореховый комод и дырявая корзина, старые потемневшие портреты и фотографии в рамках с побитым стеклом, подшивки пожелтевших газет, стопки потрёпанных журналов, пузатые бутылки с остатками сургуча на горлышке и погнутые пивные банки, окованные колеса от древних повозок и дырявые автомобильные покрышки, лютня и гитара с оборванными струнами, развалины клавесина и ламповый магнитофон, ржавый арифмометр и почерневший от пыли экран монитора, поломанные гусиные перья и исписанные шариковые ручки.
– Да, – протянул Рафаэль, как заворожённый разглядывая эту фантастическую свалку, – только тут начинаешь понимать всю никчёмность земной цивилизации!
– Не говори! – поддержал его Донателло. – Действительно, все что остаётся от существования народов и эпох – это горы мусора и трупов.