Уголовная практика знает и такие случаи, когда обычный кладовщик путем подмены расхитил ряд культурных ценностей, в том числе древнеегипетскую мумию».
В статье «Уртика: победа над тысячелетиями» Николай Александрович исправил только «натянули нос ученым-скептикам» на «подали пример практического подхода».
И отнес заметки в набор. Все, кроме «Уртики».
Блинков-младший испугался, что Николай Александрович задержит «Уртику», а потом новость, как говорят журналисты, протухнет, и статью не напечатают никогда. Ведь старые новости никого не интересуют. Они уже и не новости.
А Николай Александрович вернулся и стал кому-то дозваниваться. Этот кто-то не брал трубку.
— Вы что сидите? Можете идти, — сказал Николай Александрович. Вид у него был огорченный.
— А как статья? — набрался духу Блинков-младший. — Пойдет?
— Пойдет статья рогатая… — сказал себе под нос Николай Александрович и растопыренными толстенькими пальцами показал Блинкову-младшему «козу». — Тебе-то что, мальчик?
— Я соавтор, — обиделся Блинков-младший.
Ну почему, почему они все такие?! Когда человек им не нужен, он «что-тебе-мальчик» или «тебе-то-что-мальчик». А вот когда нужен, совсем другое дело. Тогда он Митя и даже Дмитрий.
— Так ты, значит, Дмитрий Гавриловский, — быстро взглянув на подпись под статьей, сказал Николай Александрович. — Что ж ты такой маленький, Дмитрий Гавриловский?
Блинков-младший не ответил, чтобы не умножать количество глупостей в мире. А Николай Александрович и не ждал ответа.
— Тут вот какое дело, Дмитрий Гавриловский, — говорил он сытым голосом. — Тут, Дмитрий Гавриловский, криминальное дело. То, что вы с Дудаковым набодали, это, конечно, хорошо. Но чести вам не делает. Обычная заметка системы «Чародей из Ивантеевки». Кстати, что такое Уртика?
— Древнее растение, там же написано, — сказал Блинков-младший и подумал, что надо бы найти Уртику в Большой Ботанической Энциклопедии.
Николай Александрович довольно кивнул.
— У тебя, Дмитрий Гавриловский, есть возможность превратить эту не делающую вам чести проходную заметку в блестящую публикацию или даже цикл системы «Не пойман — не вор». Потому что, Дмитрий Гавриловский…
У Блинкова-младшего задрожало в животе. При чем здесь какой-то вор?
— …Потому что, Дмитрий Гавриловский, в этом самом Ботаническом саду, где трудится твой чародей… — Николай Александрович опять зыркнул в статью и закончил радостно, как будто выиграл телевизор, — … кандидат ботанических наук Олег Блинков, сегодня побили все стекла в оранжерее субтропических растений!!
Нельзя сказать, что Блинков-младший был потрясен. Ну побили и побили. Конечно, жалко старшего Блинкова, он теперь будет переживать из-за каждого сломанного стебелька.
— Насколько я понимаю, Дмитрий Гавриловский, Игорь взял вас в соавторы не из-за вашего отточенного пера, — рассуждал Николай Александрович. — Значит, вы информатор… Не говорите, я сам догадаюсь. Кружок юных ботаников? Или у вас родители работают в Ботаническом саду?
— Родители, — не вдаваясь в подробности, подтвердил Блинков-младший.
— Родители! — Николай Александрович довольно потер пухлые розовые ладошки. — Так поезжайте в Ботанический сад, Дмитрий Гавриловский! Будьте рядом с родителями в этот трудный час! Запоминайте и по возможности записывайте. На вот, возьми блокнот. Сообщаю оперативную обстановку.
И Николай Александрович, называя Блинкова-младшего то на вы, то на ты, потирая ладошки и то и дело заглядывая в статью про Уртику, сообщил оперативную обстановку.
Стекла в оранжерее били не первый раз, и Блинков-младший об этом знал.
Какие-то бизнесмены хотели открыть в оранжерее пивной бар, и об этом Блинков-младший знал тоже.
Еще бы не знать, когда старший Блинков чуть не каждый вечер доспоривал с директором Ботанического сада по телефону. Они, пока доезжали с работы домой, вспоминали что-нибудь важное и сразу кидались друг другу звонить. Старший Блинков был категорически против этого пивбара, а директор — тоже против, но недостаточно.
Прошлой осенью, когда тоже побили стекла и субтропические растения стали замерзать, директор чуть не сдался. Бизнесмены пообещали ему и вставить стекла, и поощрить денежными премиями тех научных сотрудников, которые не будут ходить на работу и мешать им в пивбаре.
Директор почти согласился, он просто не видел другого выхода. Все равно, если бы растения замерзли, научные сотрудники остались бы без работы. А старший Блинков сказал научным сотрудникам: «Не хотите остаться без работы? Давайте тогда откажемся от зарплаты и на эти деньги вставим стекла». И стекла вставили, и научные сотрудники и даже многие садовники и уборщики, которым вообще-то все равно, где работать, два месяца потом отказывались от зарплаты, чтобы внести деньги за эти стекла. Других денег в Ботаническом саду не было.
Блинков-младший все это знал, но раньше не думал, что хулиганов бить стекла нанимают пивные бизнесмены.
А для Николая Александровича это само собой разумелось.
— «Кви продест?», Дмитрий Гавриловский, что по латыни означает «Кому выгодно?» — говорил Николай Александрович, и его маленькие серые глазки сияли, и довольно розовела аккуратная лысинка. — Не забывайте этот древнейший юридический принцип. Когда стеклушки пококали первый раз (он так говорил: стеклушки), я взял это дело на заметку, но писать не стал. Потому что я не работник Ботанического сада и не милиционер. Я журналист, а по-журналистски это было неинтересно. А теперь, Дмитрий Гавриловский, стеклушки кокнули во второй раз. Теперь предположение приобретает силу обвинения, а тот факт, что в Ботаническом саду произошло крупное научное открытие, придает обвинению мощное общественное звучание.
— Красиво излагаете, — вставил немного привыкший к Николаю Александровичу Блинков-младший.
— Не растрачивайте нахальство попусту, Дмитрий Гавриловский, оно вам еще понадобится, — строго сказал Николай Александрович. — Понимаешь, если туда пойду я, мне никто ничего не скажет. В лучшем случае какой-нибудь отчаюга вроде твоего чародея… — он опять заглянул в статью про Уртику. Наверное, в десятый раз. — …Олега Блинкова обвинит эту фирму… — он полистал блокнот. — … «Сильный хмель». Но у него ровно столько же доказательств, сколько у меня. То есть нисколько.
Блинков-младший расстроился.
— Вы же сами сказали: кви что-то, юридический принцип. Арестовать их и все.
— Это волюнтаризм, Дмитрий Гавриловский, — с большим сожалением сказал Николай Александрович. Ему тоже хотелось арестовать бизнесменов из «Сильного хмеля». — Есть преступления очевидные, но практически недоказуемые. Ну, задержат их, а они скажут: «Это не мы». И придется отпустить. Поймают хулиганов, которые кокали стеклушки, они скажут: «Какой-то мужик нас попросил, сказал то-то и то-то». Например, что теще хочет навредить. Многие люди, Дмитрий Гавриловский, не прочь навредить своей теще, это понятный мотив. Допустим, найдут этого мужика, хотя вряд ли. Ты думаешь, окажется, что он работает в «Сильном хмеле»? Нет, Дмитрий Гавриловский, окажется, что и он обычный хулиган, только покрупнее. А вот за ним стоит настоящий уголовник, которому заплатил «Сильный хмель». На языке грязных бизнесменов это называется нанять исполнителя через два забора. Недоказуемо. А посему, Дмитрий Гавриловский…
Николай Александрович встал, и Блинков-младший встал тоже.
Его жизнь, обычная, как школьный дневник хорошиста, готова была круто измениться.