3
Юморительный Пип, ни на грош не рискуя,
Как Треска погрузился в пучину морскую.
Понырять бы сейчас да поплавать немножко!
Вдруг зашмыгали рыбы, рыбёнки, рыбешки…
Барабулька, Макрель, Простипома, Карась,
Эпигонус, Налим, и Салака, и Язь.
Щука сделала сразу большие глаза,
Вдруг икру заметала Кета-егоза,
А Касатка Касатика с воплем «Тону!»
За плавник потащила со страху ко дну.
Ошарашены рыбы: что это за тип?
Травожаднейший Пип! Юморительный Пип!
Обратилась к Киту: «Нам известно из басен,
Ты умнее всех рыб. Что молчишь? Ты согласен?
Так плыви и спроси: мнезнакомец, ты кто?
То, что кажется нам, или вовсе не то?
Мол, ухою клянусь, мы решить не смогли бы,
Кто ты есть – зверь ли, мошка ли, птица ли, рыба».
Юморительный Пип, подскочив от вопроса,
Б у л ь к н у л так, что тайфун в десять баллов
Пронесся:
«Ответ отчень прост! Непростительно прост!
Я – Пип, зеброкрылый спингвин-лирохвост».
4
Юморительный Пип на лугу копошится,
Чтоб душистый горошек нарвать для ушицы.
Не одну бы, а две от рожденья макушки!
Вдруг слетелись мормышки, и мошки, и мушки…
Стрекоза, и Кузнечик, и Мухи в лице
Как домашний, ручной, так и дикой – Це-це.
Приползли Книжный Червь, и Паук, и Жучок,
Многоножка бежала со всех своих ног.
Сверещали Сверчки, загудела Пчела,
Жужекрылица крыложужжать начала!
Насекомые в панике: что он за тип?
Травожаднейший Пип! Юморительный Пип!
К Муравью обратились: «Мы знаем из басен,
Нет умнее тебя насекомых. Согласен?
Так ползи и спроси: мнезнакомец, ты кто?
То, что кажется нам, или вовсе не то?
Пусть он скажет всю правду, в не понарошку,
Кто он есть – зверь ли, птица ли, рыба ли,
Мошка».
Юморительный Пип, подскочив от вопроса,
Ц в и р к н у л так, что циклон над лужайкой
Пронесся:
«Ответ очень прост! Непростительно прост!
Я – Пип, зеброкрылый спингвин-лирохвост».
5
И тотчас все звери, зверята, зверюшки
Хоровод завели на зеленой опушке.
И тотчас все птицы, и птички, и пташки
Закружились над лесом в единой упряжке.
И тотчас все рыбы, рыбёнки, рыбешки
Плавниками захлопали, словно в ладошки.
И тотчас мормышки, и мошки, и мушки
Раздобыли трещоточки и погремушки.
Все шумели, гремели, пищали, кричали,
От зари до дари голоса их звучали:
«Ответ его прост! Непростительно прост!
Это – Пип, зеброкрылый спингвин-лирохвост!»
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,в которой эта история заканчивается, а новая еще не подросла
В городке Хэллоу истекал рабочий день, когда с холма донесся восторженный лай Фицуотера. Пес унюхал Дэвида и компанию задолго до появления «динки». Он встретил их на платформе. Протянул лапу мужчинам и лизнул руку женщинам. А Тиму, которого многие в городе считали без вести пропавшим, позволил похлопать себя по спине.
Поздоровавшись со всеми, пес повернул морду к вагону, словно оттуда должен был кто-то выйти. Паровозик обдал себя паром, как в бане, чтобы сразу стать чище и новее… начальник станции дал сигнал к отправке, дунув в свистульку… а пес все не трогался с места.
– Он ждет Павлушу, – догадался Дэвид.
Флокси опустилась на корточки перед Фицуотером:
– Павлуша на приехал. Он встретил в зоопарке Лину и решил с ней остаться. Что ты сказал? Кто такая Лина? Настоящая пава. Такая милая, скромная. Они очень подходят друг другу, правда? – она подняла глаза на Фикса с Йонингом.
– Идеальная пара, – подтвердил доктор.
Фицуотер вздохнул и последовал за людьми – не мог же он оставить их без почетного эскорта!
Улицы Хэллоу были безлюдны. Трудовой день заканчивался, но хэллоунцы не могли себе позволять (даже ради такой встречи) уйти с работы хотя бы на несколько минут раньше. А сделать вид, будто ничего не произошло, они тоже не могли.
Каждому хотелось первым сказать «хэллоу» бесстрашному сотруднику «БУ-БУ».
Безвыходных ситуаций, как известно, не бывает. Повариха припудрила своим «хэллоу» фруктовый пудинг. Плотник с чувством вколотил «хэллоу» в дверь по самую шляпку. Прачка повесила накрахмаленное «хэллоу» сушиться на бельевую веревку. Я уж не говорю про десятки клетчатых «хэллоу» размером в тетрадный лист, что вылетели самолетиками из окон летней школы.
Вот так встреча! В парке на скамеечке сидели Бьюти с Чардом. День пролетел для них как одна минута.
К дому все подходили в прекрасном настроении, один Йонинг вздыхал и подозрительно останавливался, чтобы перевести дух.
– Что с вами, доктор? – спросила наконец Флокси. – Вам плохо?
– Мне не плохо… скорее не хорошо…
– Я вас не понимаю.
– Она сейчас уйдет… лавка закрывается… а мне еще надо цветы купить.
– Ах вот оно что.
Ну конечно! Он тосковал по своей леденцовой принцессе.
– Что же вы медлите? Страшно?
Йонинг кивнул.
– Дружище, – она повернулась к Фицуотеру, – ты не проводишь доктора до карамельной лавки?
Фицуотер был пес дела. Он мордой подтолкнул Йонинга в обратную сторону, и тому ничего не оставалось, как подчиниться. Через минуту оба скрылись за углом.
Остальные вошли в дом, поднялись в мастерскую… и остолбенели. Кто-то тут здорово набезобразничал. Зеркало было покрыто слоем копоти, из-под которого доносились всхлипывания Квинтера Финтера Жоса. Нарисованный забор повален. В глубине картины сиротливо лежал на боку домик-тыква… его обитатели-коротышки куда-то попрятались. На полу валялся разорванный плакат с мнезнакомцем. Все подрамники перевернуты, тюбики с краской раздавлены, стены исписаны хулиганскими словечками.
Афрозина! Опять она хозяйничала в мастерской! Вот раздался ее ехидный смешок. Со стены сорвалась картина. У Фикса вылетела изо рта трубка и принялась выделывать в воздухе немыслимые крендели. Вскрикнула Бьюти ее больно ущипнули. Дэвида щелкнули по лбу. Папе Тимоти оглушительно мяукнули прямо в ухо.
Ведьма была невидима, а потому непобедима.
Фикс попробовал связаться по телефону со Скотленд-Ярдом, но телефон не работал. Вспыхнул экран – Камилла делала им какие-то знаки и даже кричала, однако звук, как назло, пропал. Положение становилось отчаянным, и в эту минуту…
…и в эту минуту в дверях возник Бэрр.
Он был в длинной красной мантии и в белом завитом парике. Взгляд его зеленых глаз не предвещал ничего хорошего.
– Встать, суд пришел! – вскричала невидимая Афрозина.
Могла не кричать – все и так стояли. Бэрр сел в кресло и торжественно возвестил:
– Слушается дело семьи де Ниордов, а также частного детектива Фикса. Они обвиняются в нарушении закона «О государственной границе». Да-да, вы меня отлично поняли: я говорю о стране воображения. – Маг потряс в воздухе книгой в сером переплете. – Согласно статье второй, пункту первому, это влечет за собой наказание – «заключение в раму без права на свидания и переписку». Прошу всех сесть.
Все сели. Никому даже в голову не пришло ослушаться приказа.
– Подсудимая Бьюти, встаньте. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Бьюти встала.
– Мистер Бэрр…
– Обращайтесь ко мне «ваша честь».
– Ваша честь, – совсем оробела Бьюти. – Я покинула картину, да, но ведь мою дочь околдовали…
– Кто из свидетелей может это подтвердить?
Чард вскочил на ноги, но Бэрр не дал ему рта раскрыть.
– Сядьте. Подсудимый не может выступать в качестве свидетеля.
Рыцарь вынужден был подчиниться. Дэвид не выдержал:
– А я могу выступить свидетелем?
– Разумеется, – спокойно ответил маг. – На вас как на лицо реальное этот закон не распространяется.