– Не стоит. Нет необходимости, – ответил Джулиан. – Солнце светит прямо в дом, и тут не так уж холодно. Можно взять из шкафа по пледу и завернуться.
– Как ты думаешь, нам разрешат перебраться сюда с фермы? – спросил Дик, открывая банку ветчины консервным ключом, висевшим на гвозде около буфета. – Насколько лучше жить совсем одним и ни от кого не зависеть! Джордж была бы просто в восторге!
– Ну, во всяком случае, мы можем спросить, – сказал Джулиан, открывая бутылку оранжада. – Тут есть что-нибудь вроде хлеба к этой ветчине? Да, вот сливочные галеты. Слушай, у меня прямо волчий аппетит.
– И у меня тоже, – отозвался Дик с набитым ртом. – Жалко, что на Джордж что-то нашло, – ей и Энн все это тоже бы понравилось.
– Знаешь, может, вообще-то и к лучшему, что они не пошли, – рассудительно сказал Джулиан. – Я думаю, что Энн бы устала в первый же день тащиться так далеко, а у Джордж, конечно, была самая сильная простуда и самый сильный кашель изо всех нас. Бог мой, какая же она бесстрашная, правда? Я никогда не забуду, как она не дрогнула перед этими тремя свирепыми псами! Мне и самому-то жутковато стало.
– Сейчас возьму плед, завернусь в него и сяду на пороге, на солнышке, – сказал Дик. – Какой изумительный вид, словами не описать!
Он и Джулиан взяли по пледу и, усевшись на деревянный порог, с удовольствием закусывали ветчиной и галетами. Взгляд их блуждал по склонам горы, расположенной напротив.
– Посмотри, это не дом там на склоне, около вершины? – внезапно спросил Дик.
Джулиан старательно всматривался в гору, но не мог ничего различить.
– Не может быть, – сказал он. – Крыша должна быть под снегом, мы не могли бы ее увидеть. Да к тому же кто будет так высоко строить дом?
– Много кто, – уверенно произнес Дик. – Не всем же нравятся города, и магазины, и кино, и машины, и все такое. Какой-нибудь художник вполне мог бы построить себе в этих горах дом из-за одного вида. Смотрел бы себе, рисовал с утра до вечера и был бы доволен.
– Ну а я, должен признаться, люблю, чтобы вокруг были люди, – сказал Джулиан. – Это все хорошо на недельку или на две, но чтобы все время так жить, нужно быть художником или поэтом… или пастухом, или еще кем-нибудь в этом роде.
Он зевнул. Ребята закончили свою трапезу и ощущали теперь уютную сытость и умиротворенность. Дик тоже зевнул и, откинувшись, лег на свой плед. Но Джулиан вернул его в сидячее положение.
– Ну, нет! Спать мы тут не будем! Мы бы опять заснули как убитые и проснулись бы уже темноте. Солнце уже опускается, а нам так далеко идти до фермы, и даже фонарика нет, если вдруг заблудимся.
– Так там же черные камни, – снова зевая, протянул Дик. – Ладно, ладно, ты прав! Я и сам не хочу очутиться на этой тропе в полной темноте.
Вдруг Джулиан схватил Дика за руку и показал вверх, туда, где тропинка, извиваясь, поднималась все выше и выше в гору. Дик повернулся и замер. Кто-то вприпрыжку спускался оттуда по тропинке; рядом, подскакивая то в одну, то в другую сторону, бежал ягненок, а сзади весело семенила маленькая собачка.
– Это мальчик или девочка? – с любопытством спросил Джулиан. – Кто бы это ни был, честное слово, он, наверно, совсем замерз.
К ним приближалась маленькая девочка, странного вида крошечное существо с копной нечесаных черных кудряшек, темным, как нарост на дубовом листе, лицом и… совсем легко одетая! На ней были грязные мальчишечьи шорты и синяя рубашка. Коленки у нее были голые, а ноги были обуты в старые туфельки. Она шла, напевая высоким приятным голоском, словно птичка.
Ее собака залаяла, и она сразу перестала петь. Девочка что-то сказала собачке, и та опять залаяла, повернув мордочку к домику. Овечка же, не переставая, скакала вокруг.
Девочка посмотрела в сторону домика и увидела Джулиана и Дика. Она тут же развернулась и побежала обратно. Джулиан встал и, обращаясь к ней, закричал:
– Не бойся! Мы тебя не обидим! Посмотри, у нас есть мясо для твоей собачки.
Девочка остановилась и оглянулась, готовая тут же опять побежать. Джулиан помахал кусочком ветчины, оставшимся от их обеда. Песик, почуяв запах, тут же сорвался с места. Подбежав, он схватил ветчину и, держа в зубах, побежал обратно к девочке. Даже не попытавшись съесть мясо, он встал около хозяйки, задрав морду.
Она быстро нагнулась и взяла у него ветчину. Разорвав кусок пополам, она отдала половину нетерпеливо дожидавшейся собаке, которая ее тут же и проглотила, а вторую половину, не отрывая взгляда от ребят, съела сама. Овечка подошла к ней, тычась в ее колени носом, и девочка обняла ее тонкой ручкой за шею.
– Какая смешная малышка, – сказал Джулиан Дику. – Откуда бы она могла прийти? Она, наверно, совсем окоченела!
Дик, подзывая ребенка, крикнул:
– Эй! Иди сюда, поговори с нами!
Как только он закричал, девочка бросилась бежать, но убежала не очень далеко. Она спряталась за кустом и время от времени оттуда выглядывала.
– Принеси галеты, – попросил Джулиан Дика. – Мы ее приманим. Она как дикий зверек.
Протянув к девочке руку с горстью галет. Дик закричал:
– Галеты! Для тебя! И для твоей собаки!
Но к нему прискакала только овечка, совсем игрушечное создание, беспрестанно помахивавшее хвостиком. Она попыталась взобраться к Дику на колени и ткнулась своим черным носиком ему в лицо.
– Фейни, Фейни! – закричала маленькая девочка высоким ясным голоском. Овечка попыталась высвободиться, но Дик крепко держал ее. Похоже, она вся состояла из одних ног!
– Иди сюда и возьми ее! – закричал Дик. – Мы тебя не обидим!
Бросить овечку девочка никак не могла. Она вышла из-за куста и нерешительно сделала несколько шагов в сторону ребят. Песик подбежал прямо к ним и стал обнюхивать их руки в надежде получить еще ветчины. Джулиан дал ему галету, и песик тут же с хрустом сгрыз ее, косясь на смотревшую на него хозяйку и как бы извиняясь за то, что съел все сам.
Джулиан погладил собачку, и она весело лизнула его.
Девочка подошла поближе. Ноги ее посинели от мороза, но хотя на ней было надето так мало, она, похоже, вовсе не дрожала от холода. Джулиан протянул вперед руку с еще одной галетой. Собака подпрыгнула, аккуратно ухватила ее и понесла девочке. Ребята засмеялись, а девочка вдруг улыбнулась, и все лицо ее засветилось.
– Иди сюда! – позвал ее Джулиан. – Иди возьми свою овечку. У нас есть еще галеты для тебя и для собачки.
В конце концов девочка подошла к ним поближе, пугливая и настороженная, как зайчонок, готовая сорваться с места в любой момент. Ребята терпеливо сидели не двигаясь, и скоро она оказалась достаточно близко, чтобы выхватить галету и вернуться на прежнюю позицию. Она уселась на один из черных камней, отмечавших тропу, и захрустела галетой, не отрывая от ребят взгляда своих больших темных глаз.
– Как тебя зовут? – спросил Дик, не трогаясь с места из боязни, что ребенок вспрыгнет и убежит, как перепуганная козочка. Девочка, похоже, не поняла его. Дик медленно повторил свой вопрос:
– Как тебя зовут? Как-твое-имя? Девочка кивнула и показала на себя пальчиком.
– Я – Эйли, – сказала она. Потом показала на песика и сказала: – Дэй, – и тот, услышав свое имя, подпрыгнул и стал радостно облизывать хозяйку. Потом она показала на овечку, которая как сумасшедшая скакала вокруг ребят, и сказала: – Фейни.
– А… Эйли… Дэй… Фейни, – серьезно проговорил Джулиан, тоже указывая на них, одного за другим.