А другое - послать тебя…
- Вы меня не посылаете, я сам иду, - быстро возразил мальчишка и мотнул светлым чубом. - Ну это же мой район, я тут всё знаю!
- Слушай… - начал Верещагин. Но Земцов молчал, теребя бороду. А Басаргин вдруг сказал:
- А это выход.
- Выход?! - надсотник посмотрел на них. - Ну ладно бы я. У меня нет детей. Но вас-то обоих - вас же дети дома ждут! Так как же можно…
- А Клима не ждали, - напомнил Басаргин.
Верещагин выругался. Жена Климова и его младший сын Никитка погибли при бомбёжке колонны беженцев. Старший - приёмный - сын Юрка пропал без вести немного раньше.
- Я могу, - напористо-неистово сказал мальчишка, сжимая кулаки и весь подаваясь вперёд. - Ну я же правда могу, а вы не можете. Я схожу и вернусь. Вы мне только объясните, что нужно узнать. Я могу! - голос его стал умоляющим.
- Олег… - начал Басаргин. Верещагин оборвал его:
- Помолчи ради всего святого.
Теперь молчали все.
- Зачем тебе это нужно? - спросил Верещагин. - Объясни.
- Зачем?!. - начал Димка агрессивно. И - захлебнулся. Беспомощно хлопнул глазами. Офицеры ждали. На ресницах у мальчишки появились капли, губы задрожали. - Я могу… - прошептал он и уронил голову.
- Ясно, - сказал надсотник. - Пошли. Будем говорить.
***
Пашка Бессонов согласился идти сразу. Димку не очень интересовало - почему, просто внезапно ему стало жутко идти одному. Он почти пожалел о своём решении - и, будь возможность повернуть время, наверное, не высунулся бы в комнату, где стояли офицеры. Но теперь отступать было некуда, и Димка нашёл компромисс - страшно обрадовавшись, когда Пашка сказал: "Конечно, пошли!"
А вот Влад сперва выпучил глаза, а потом насмешливо сказал:
- Ну ты даёшь.
- А что тут такого? - спросил Димка.
Они стояли у выхода из подвала и говорили тихо. Но Влад своему тихому голосу ухитрялся придать незабываемые и разнообразные оттенки ехидства:
- А то, что ты баран без башни.
- Мы же туда сто раз ползали.
- За жрачкой. А не чтобы в пионеров-героев поиграть.
Димка вспыхнул. Он даже себе не признавался, что прочитанная им книга… в общем… в общем, это она руководила его поступками процентов на семьдесят. Влад бы не понял (Димка и сам не очень понимал). А тут - как будто мысли прочитал!
- А теперь - чтобы помочь нашим, - сказал Димка. Влад скривился:
- Нашим-вашим… Я вообще не понимаю, откуда на нас эта война свалилась. Наши ещё какие-то…
- Ладно, - отрезал Димка. - Матери не говори, куда мы пошли. Я ей наврал, что мы на море(1.) пошли, рыбу глушеную пособирать.
- Вали-ите, - махнул рукой Влад. - Кто только вас собирать будет…
…Он нагнал Димку и Пашку на пересечении Лизюкова и Жукова, когда они, лёжа в развалинах, прицеливались, как ловчее перебраться за развалины кинотеатра "Мир". Мальчишки сперва вскинулись, но потом Димка спросил удивлённо:
***
1. Воронежцы в самом деле называют жуткую комариную лужу Воронежского водохранилища не иначе как "морем"!
- Ты?!
- Угу, - Влад втиснулся между ними. - Ну чего вы? Вон там можно пролезть, за бордюром. Пошли, пока ракет нет.
***
В три ноль семь Верещагин проснулся.
Снаружи бумкали минометы. Но это был не бой, а бессистемный обстрел, злость за позавчерашнее. И не это его разбудило.
Бросив взгляд на свои старые "командирские", надсотник увидел именно это.
03.07.
Через полчаса начнёт светать. Через час - рассветёт совсем. Димка ушёл в полночь. Если через двадцать минут они не вернутся - значит, их нет.
За столом спал, положив голову на руки, Пашка. Едва надсотник пошевелился, как вестовой вскинулся и сел прямо.
- Спи, - сказал Верещагин, подсаживаясь к столу и пододвигая блокнот.
- Не, я не хочу, сипло и обиженно ответил Зубков. В упор посмотрел на Верещагина и сказал: - Зря вы меня не послали.
- Ты не местный, Паш, - сказал Верещагин, начиная от руки линовать рапортичку.
- А Димка местный.
- Местный, - фыркнул Пашка. - Он стрелять-то умеет?
- А ему и не нужно стрелять, - усмехнулся Верещагин. - Если разведчик начал стрелять - значит, плохи дела.
- Он вернется, - вдруг сказал Пашка. - Вы не беспокойтесь, он вернётся, время ещё есть. Вы не волнуйтесь.
- Не волноваться? - Верещагин тщательно провёл линию. - А я и не волнуюсь. Зачем мне волноваться за чужого мальчишку? - он хмыкнул и сказал: - Просто я когда-то не сдал два экзамена - первый по прощению, второй - по любви… Вот и всё.
- Не волнуйтесь, - повторил Пашка.
И почти тут же в коридоре что-то бумкнуло, кто-то засмеялся - и стремительно вошедший Басаргин выдохнул:
- Вернулись.
- Почему во множественном числе?.. - непонимающе пробормотал Верещагин, сам не замечая, как встаёт из-за столика. Лицо Пашки расплылось в улыбке.
- Запускать? - Басаргин тоже улыбался.
- Скорее! - крикнул Верещагин. И в его "кабинет" ввалились трое (трое?!) чумазых, оборванных, синхронно и широко лыбящихся мальчишек.
- Мы втроём ходили… - сказал Димка виновато, но в то же время буквально светясь. - Это вот Влад… вы его тогда видели, когда я вам сигареты подарил… а это Пашка…
- Мне было мало одного, - сказал Верещагин сухо, покосившись на своего вестового (он сидел на прежнем месте с видом "я же говорил!!!"). - А вот посылал я как раз одного.
- Ну… - Димка потупился.
- Он один здрыснул идти, - заявил Влад. - В ногах у нас валялся, чтобы мы тоже пошли.
- Докладывайте, - так же сухо (чтобы не захохотать, не расплакаться - не дай бог! - или не наделать ещё каких-нибудь глупостей) приказал Верещагин.
В мальчишках словно выключили тормоз. Все трое сунулись ближе к столу - и начался дикий галдёж:
- …а мы ползком, а там собаки - рррр…
- …а я рукой прямо в гавно…
- …а там кирпич - бум, и как заорут…
- …а пушки стоят - самоходки, десять штук…
- …а Пашка говорит: "Давайте что-нибудь напишем…"…
- …а мы в том месте тогда ещё сигареты покупали, и в дырку - нырьк…
- …нам как два пальца об асфальт, а они огроменные, да ещё в снаряге…
- …бздынь! Бздынь! У меня очко - жим-жим…
- …вот, я на руке записал…
- …гляжу - мина…
- …а они бла-бла-бла по-своему, я вот, на диктофон записал, может, важное что…
- …много - охер…ть…
Это был не доклад. Даже не его подобие. Это был просто весёлый и беспорядочный гомон. Но Верещагин не прерывал его. Он ещё расспросит всех троих - как следует и о том, о чём нужно. А пока…
Пока он просто стоял и улыбался, слушая, как галдят мальчишки.
***
Бла-бла-бла на чудом работающем в побитой "нокии" диктофоне оказалось трёпом двух часовых-янки - о бабах. Но, что интересно - янки. Значит, морскую пехоту не отвели в тыл. К чему бы это?
Верещагин отложил диктофон и с удовлетворением посмотрел на карту, испещрённую обозначениями. Был практически полностью разведан квартал между улицами Владимира Невского, Жукова, Лизюкова. И это сделали трое тринадцатилетних пацанов! Эх, Клим-Клим…
Жестокая, свирепая улыбка прорезала лицо надсотника. Институт искусств - а в нём штаб польско-хорватской бригады… Верещагин посмотрел на часы. Пашка на своём скутере уехал в штаб десять минут назад. Ну погодите, братья-славяне, предатели хреновы - через полчасика на ваши головы ухнут 203-миллиметровые фугасы двух резервных "пионов". Тогда вы - если уцелеете - поймёте, каково тем несчастным рядовым, которых вы гоните на наши стволы во славу своих заморских хозяев. Надеюсь, вы не сдохнете сразу, а помучаетесь с оторванными руками-ногами…
- Кто? - поднял он голову, услышав шаги - слишком осторожные для дружинника. - Кто там?
- Я… можно?
Мальчишеский голос… Со света Верещагин не сразу различил лицо, но голос узнал сразу:
- Заходи, Дим, - сказал он, ногой выдвигая стул, на котором обычно сидел Пашка.