---------------------------------------------
Михаил Афанасьевич Булгаков
Пьеса в четырёх действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Т у р б и н А л е к с е й В а с и л ь е в и ч — полковник-артиллерист, 30 лет.
Т у р б и н Н и к о л а й — его брат, 18 лет.
Т а л ь б е р г Е л е н а В а с и л ь е в н а — их сестра, 24 лет.
Т а л ь б е р г В л а д и м и р Р о б е р т о в и ч — генштаба полковник, ее муж, 38 лет.
М ы ш л а е в с к и й В и к т о р В и к т о р о в и ч — штабс-капитан, артиллерист, 38 лет.
Ш е р в и н с к и й Л е о н и д Ю р ь е в и ч — поручик, личный адъютант гетмана.
С т у д з и н с к и й А л е к с а н д р Б р о н и с л а в о в и ч — капитан, 29 лет.
Л а р и о с и к — житомирский кузен, 21 года.
Г е т м а н всея Украины.
Б о л б о т у н — командир 1-й конной петлюровской дивизии.
Г а л а н ь б а — сотник-петлюровец, бывший уланский ротмистр.
У р а г а н.
К и р п а т ы й.
Ф о н Ш р а т т — германский генерал.
Ф о н Д у с т — германский майор.
В р а ч германской армии.
Д е з е р т и р — с е ч е в и к.
Ч е л о в е к с к о р з и н о й.
К а м е р — л а к е й.
М а к с и м — гимназический педель, 60 лет.
Г а й д а м а к — телефонист.
П е р в ы й о ф и ц е р.
В т о р о й о ф и ц е р.
Т р е т и й о ф и ц е р.
П е р в ы й ю н к е р.
В т о р о й ю н к е р.
Т р е т и й ю н к е р.
Ю н к е р а и г а й д а м а к и.
Первое, второе и третье действия происходят зимой 1918 года, четвертое действие — в начале 1919 года. Место действия — город Киев.
Действие первое
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Квартира Турбиных. Вечер. В камине огонь. При открытии занавеса часы бьют девять раз и нежно играют менуэт Боккерини [1] . А л е к с е й склонился над бумагами.
Н и к о л к а(играет на гитаре и поет).
Хуже слухи каждый час.
Петлюра идет на нас!
Пулеметы мы зарядили,
По Петлюре мы палили,
Пулеметчики-чики-чики...
Голубчики-чики...
Выручали вы нас, молодцы!
А л е к с е й. Черт тебя знает, что ты поешь! Кухаркины песни. Пой что-нибудь порядочное.
Н и к о л к а. Зачем кухаркины? Это я сам сочинил, Алеша.(Поет.)
Хошь ты пой, хошь не пой,
В тебе голос не такой!
Есть такие голоса...
Дыбом станут волоса...
А л е к с е й. Это как раз к твоему голосу и относится.
Н и к о л к а. Алеша, это ты напрасно, ей-Богу! У меня есть голос, правда не такой, как у Шервинского, но все-таки довольно приличный. Драматический, вернее всего — баритон. Леночка, а Леночка! Как, по-твоему, есть у меня голос?
Е л е н а (из своей комнаты).У кого? У тебя? Нету никакого.
Н и к о л к а. Это она расстроилась, потому так и отвечает. А между прочим, Алеша, мне учитель пения говорил: «Вы бы, говорит, Николай Васильевич, в опере, в сущности, могли петь, если бы не революция».
А л е к с е й. Дурак твой учитель пения.
Н и к о л к а. Я так и знал. Полное расстройство нервов в Турбинском доме. Учитель пения — дурак. У меня голоса нет, а вчера еще был, и вообще пессимизм. А я по своей натуре более склонен к оптимизму.(Трогает струны.)Хотя ты знаешь, Алеша, я сам начинаю беспокоиться. Девять часов уже, а он сказал, что утром приедет. Уж не случилось ли чего-нибудь с ним?
А л е к с е й. Ты потише говори. Понял?
Н и к о л к а. Вот комиссия, Создатель [2] , быть замужней сестры братом.
Е л е н а(из своей комнаты).Который час в столовой?
Н и к о л к а. Э... девять. Наши часы впереди, Леночка.
Е л е н а(из своей комнаты).Не сочиняй, пожалуйста.
Н и к о л к а. Ишь, волнуется.(Напевает.)Туманно... Ах, как все туманно!..
А л е к с е й. Не надрывай ты мне душу, пожалуйста. Пой веселую.
Н и к о л к а(поет).
Здравствуйте, дачники!
Здравствуйте, дачницы!
Съемки у нас уж давно начались...
Гей, песнь моя!.. Любимая!..
Буль-буль-буль, бутылочка
Казенного вина!!.
Бескозырки тонные,
Сапоги фасонные,
То юнкера-гвардейцы идут...
Электричество внезапно гаснет.
За окнами с песней проходит воинская часть.
А л е к с е й. Черт знает что такое! Каждую минуту тухнет. Леночка, дай, пожалуйста, свечи.
Е л е н а(из своей комнаты).Да!.. Да!..
А л е к с е й. Какая-то часть прошла.
Е л е н а, выходя со свечой, прислушивается.
Далекий пушечный удар.
Н и к о л к а. Как близко. Впечатление такое, будто бы под Святошином стреляют. Интересно, что там происходит? Алеша, может быть, ты пошлешь меня узнать, в чем дело в штабе? Я бы съездил.
А л е к с е й. Конечно, тебя еще не хватает. Сиди, пожалуйста, смирно.
Н и к о л к а. Слушаю, господин полковник... Я, собственно, потому, знаешь, бездействие... обидно несколько... Там люди дерутся... Хотя бы дивизион наш был скорее готов.
А л е к с е й. Когда мне понадобятся твои советы в подготовке дивизиона, я тебе сам скажу. Понял?
Н и к о л к а. Понял. Виноват, господин полковник.
Электричество вспыхивает.
Е л е н а. Алеша, где же мой муж?
А л е к с е й. Приедет, Леночка.
Е л е н а. Но как же так? Сказал, что приедет утром, а сейчас девять часов, и его нет до сих пор. Уж не случилось ли с ним чего?
А л е к с е й. Леночка, ну, конечно, этого не может быть. Ты же знаешь, что линию на запад охраняют немцы.
Е л е н а. Но почему же его до сих пор нет?
А л е к с е й. Ну, очевидно, стоят на каждой станции.
Н и к о л к а. Революционная езда, Леночка. Час едешь, два стоишь.
Звонок.
Ну вот и он, я же говорил!(Бежит открывать дверь.)Кто там?
Г о л о с М ы ш л а е в с к о г о. Открой, ради Бога, скорей!
Н и к о л к а(впускает Мышлаевского в переднюю).Да это ты, Витенька?
М ы ш л а е в с к и й. Ну я, конечно, чтоб меня раздавило! Никол, бери винтовку, пожалуйста. Вот, дьяволова мать!
Е л е н а. Виктор, откуда ты?
М ы ш л а е в с к и й. Из-под Красного Трактира Осторожно вешай, Никол. В кармане бутылка водки. Не разбей. Позволь, Лена, ночевать, не дойду домой, совершенно замерз.
Е л е н а. Ах, Боже мой, конечно! Иди скорей к огню.
Идут к камину.
М ы ш л а е в с к и й. Ох... ох... ох...
А л е к с е й. Что же они, валенки вам не могли дать, что ли?
М ы ш л а е в с к и й. Валенки! Это такие мерзавцы!(Бросается к огню.)
Е л е н а. Вот что: там ванна сейчас топится, вы его раздевайте поскорее, а я ему белье приготовлю.(Уходит.)
М ы ш л а е в с к и й. Голубчик, сними, сними, сними...
Н и к о л к а. Сейчас, сейчас.(Снимает с Мышлаевского сапоги.)
М ы ш л а е в с к и й. Легче, братик, ох, легче! Водки бы мне выпить, водочки.
А л е к с е й. Сейчас дам.
Н и к о л к а. Алеша, пальцы на ногах поморожены.
М ы ш л а е в с к и й. Пропали пальцы к чертовой матери, пропали, это ясно.
А л е к с е й. Ну что ты! Отойдут. Николка, растирай ему ноги водкой.
М ы ш л а е в с к и й. Так я и позволил ноги водкой тереть.(Пьет.)Три рукой. Больно!.. Больно!.. Легче.
Н и к о л к а. Ой-ой-ой! Как замерз капитан!
Е л е н а(появляется с халатом и туфлями).Сейчас же в ванну его. На!
М ы ш л а е в с к и й. Дай тебе Бог здоровья, Леночка. Дайте-ка водки еще.(Пьет.)
Е л е н а уходит.
Н и к о л к а. Что, согрелся, капитан?
М ы ш л а е в с к и й. Легче стало.(Закурил.)
Н и к о л к а. Ты скажи, что там под Трактиром делается?
М ы ш л а е в с к и й. Метель под Трактиром. Вот что там. И я бы эту метель, мороз, немцев-мерзавцев и Петлюру!..
А л е к с е й. Зачем же, не понимаю, вас под Трактир погнали?
М ы ш л а е в с к и й. А мужички там эти под Трактиром. Вот эти самые милые мужички сочинения графа Льва Толстого [3] !
Н и к о л к а. Да как же так? А в газетах пишут, что мужики на стороне гетмана...
М ы ш л а е в с к и й. Что ты, юнкер, мне газеты тычешь? Я бы всю эту вашу газетную шваль [4] перевешал на одном суку! Я сегодня утром лично на разведке напоролся на одного деда и спрашиваю: «Где же ваши хлопцы?» Деревня точно вымерла. А он сослепу не разглядел, что у меня погоны под башлыком, и отвечает: «Уси побиглы до Петлюры...»
Н и к о л к а. Ой-ой-ой-ой...
М ы ш л а е в с к и й. Вот именно «ой-ой-ой-ой»...