— Ну? — поторопила я.
— Грач когда-то отмазал Кабана от тюрьмы, заметив, что тот сильно на него похож. Предложил сделать пластику и работать на него. Кабан согласился. В тот день у Юры была важная встреча. С человеком, который ему много должен. Юра сам не поехал. Он опасался тех, кто ему должен.
— Дальше.
— Вместо него, на его машине, с его документами поехал Витя. Он должен был забрать деньги наличными. — Она задышала тяжело, и я ослабила нажим на ее подбородок.
— Ты все равно отсюда не выйдешь, — снова зашипела она.
— Дальше.
— Дальше мне позвонил на мобильный тот, кто вернул ему деньги. Он назвал место их встречи и сказал, что Юре очень плохо с сердцем. Я не знала, что там не сам Грач, попросила его вызвать «скорую» и помчалась туда вместе с Костей, охранником…
Тут в комнату постучали. Мне очень надоело играть в гестапо, но я все же опять задрала дулом ее подбородок и сказала:
— Ну, что? Будем проверять смогу ли я спустить курок?
— Я занята, у меня интервью! — заорала Карина так, что и Сазон бы все услышал. На ее подбородке заалело пятно, и я поняла, что долго в такой роли не протяну. В детстве не могла оторвать даже мухе крылья, а брыкаться могу только когда на меня нападают.
— Быстрее.
— Когда мы туда приехали, Кабан сидел за рулем уже мертвый. Никаких врачей, никакой «скорой». Я сразу увидела, что это не Грач, я умела их отличать, — она умудрилась усмехнуться с неудобно вывернутой головой.
В коридоре послышался топот ног и женские голоса.
— Я же говорю, ты отсюда не выйдешь. В театре полно народу и охраны.
— Не ври. Я знаю программу. Все давно уехали в ресторан на банкет. Потом фейерверк на берегу и прогулки на яхтах. Это уборщицы, у них много работы. А охранники не рискнут войти без твоего приказания. Продолжай.
— Бред. Убить меня в моем театре ты не сможешь.
— Но ты же не станешь это проверять?
Она не станет проверять. Она слишком долго прожила среди людей, для которых чужая жизнь — только способ порешать свои корыстные задачи. Поэтому она снова заговорила.
— У Юры скоро были выборы. Слух о его смерти был бы очень преждевременным, мог спутать все карты, навредить предвыборной компании. Начались бы всякие разборки, сплетни. Нужно было избавиться от трупа как можно быстрее и незаметнее. Мы звонили Грачу, но у него были отключены все мобильные. Он иногда так делает, особенно в воскресенье. Костян сказал, что избавиться от трупа — это все равно его работа. Вряд ли Грач захочет похоронить свою копию с почестями. Он сказал, что часть денег нужно оставить при трупе и загнать машину в какой-нибудь автосервис якобы на ремонт, или на отстой. Тогда там ребята все правильно поймут. Деньги заберут себе, от трупа избавятся, машину вернут в целости и сохранности. Шито-крыто и руки марать не надо.
— Врешь. Зачем же было оставлять документы?
— Этот идиот в спешке плохо обыскал труп. Он сказал, что знает автосервис на окраине, где два лоха за бабки закопают хоть маму родную, а за такие бабки забудут где. Мы были в безлюдном месте и Костя перетащил труп в багажник. Потом погнал машину загород. Я поехала с ним, хотя он уговаривал меня уехать домой на той машине, на которой мы приехали. Короче, там была будка с охранниками и мы решили, что такой девушке как я будет легче проехать на территорию и договориться с парнями в гараже. Так и получилось. Твой Бизон сразу пустил слюни и готов был для меня сделать все что угодно даже бесплатно. — В ее голосе мне послышалось желание меня задеть. Я уселась на ней поудобнее. Хорошо, что она такая мягкая, на такой как я давно бы затекли ноги.
— Давай быстрее. Зачем Грачу понадобился труп Кабана?
— Грач, когда узнал как Костян избавился от трупа сам схватился за сердце. Оказывается, когда Кабан поехал на эту встречу, он прихватил какие-то важные бумаги — долговые расписки на очень большие суммы. Грач занимал фирмам под большие проценты, и разработал специальную форму расписок «на предъявителя». Такой внутренний документ, ходивший в своих кругах. Должник просто выкупал свою расписку у того, кто ее предъявлял. Кабан как-то завладел ими, может удрать хотел, может Грача шантажировать, никто не знает. Костян орал, что никаких расписок там не было, в общем, решили, что тело нужно вернуть как можно быстрее.
— Кто убил Грача?
— Твой дружок. Он заполучил расписки, а так как долг возвращался тому, у кого они на руках, Грач ему стал очень не нужен как непосредственный создатель этой системы.
— Тогда почему ты отпустила Бизю?
Она умудрилась пожать плечами.
— Он мне понравился, разве непонятно? И потом, когда я его отпускала, я же не знала еще, что Юра убит. Понимаешь, мне показалось, что я произвела на него впечатление. Мне это польстило, ведь он такой неслабый мужик.
Я опять поусаживалась на ней поудобней. Не знаю как раньше, но у нее и сейчас есть лишние килограммы.
— Из чего же Бизя убил Грача? Его что, привезли в ваш дом с оружием?
— Откуда я знаю? Оружие, из которого был убит Грач, не нашли. Ты же не совсем идиотка, и не можешь не допускать, что я могу чего-то не знать?!
Я понимала, что все ее слова нужно делить на двое, или даже на трое. Но совсем врать она не могла. Я слезла с Карины, держа ее на прицеле:
— Раздевайся, — приказала я ей.
— В смысле?
— Снимай платье. Мне надоело постоянно оголяться, я мерзну.
— Первая линия, дорогая модель, — усмехнулась она, но стала послушно стягивать с себя платье. Я следила, чтобы она не дернулась в сторону стола, может, у нее там слад оружия. Не спуская с нее пистолета, я взяла фотоаппарат Гарика и щелкнула ее голые бока пару раз, просто так, для души.
— Придется тебя связать, — сообщила я ей, когда она разделась.
— Ты абсолютно оторванная дура. И что он в тебе нашел?
— Это я в нем нашла, — буркнула я, стягивая ей руки за спиной своей черной шелковой тряпкой.
Ее платье оказалось мне велико в груди и в…бедрах. Я болталась в нем, как карандаш в стакане, но оно с плечами, и не слетит, если мне придется еще побегать. Я собрала в сумку все свои вещи, разбросанные по столу. Пистолет я сунула туда же: дурная привычка прихватывать чужое оружие, не думая о последствиях. Даже Бизю это раздражает.
— Где ключ?
Она мотнула головой в сторону стола. Я в ящике нашла ключ и тихо открыла дверь. Прежде чем я успела выскользнуть за нее, эта кукла спросила:
— А где Бизя?
— В Казани, конечно, — засмеялась я и заперла ее снаружи.
Наверное, я действую недозволенными методами. Но у меня очень мало времени.
* * *
В коридоре все было спокойно, только ведра гремели где-то в отдалении. Я оказалась права: это уборщицы убирали театр после представления. Где-то шлялись двое парней, видеться с которыми не хотелось, поэтому я старалась не цокать каблуками и, прежде чем выйти из-за угла, осматривала свободен ли путь. До выхода я добралась без приключений. Но в дверях маячили знакомые силуэты. Заложив руки за спину, Костян вяло перепирался с двумя крепкими типами, которые, видимо, хотели пройти в театр. Коротышка в переговорах не участвовал. Все четверо явно были коллегами и вели какой-то долгий, надоевший, профессиональный разговор.
Я подумала, что в театре наверняка есть другой выход, но искать его нет времени, да и не в моем вкусе. Я двинулась к команде профессионалов, болтая сумкой на длинном ремне. Все четверо уставились на меня одинаково стеклянными глазами. Каждая профессия накладывает свой отпечаток. У них больше рефлексов, у меня интеллекта.
— Всем спасибо, до свидания! — объявила я голосом телеведущей и попыталась пройти.
— Стой! — неуверенно приказал короткий. — Слышь, Костян, кажется, она переоделась. Где-то я это платье уже видел.
Костян уставился на меня, трудно думая о крое и цвете.
— Бросьте, парни. Вам не угодишь. Ни в платье, ни без. У меня срочный материал, к утру нужно успеть. Пустите.
— Кажется, это платье Карины, — неуверенно сказал Костян. — Слышь, Серый, ты к ней сходи, а эту я тут подержу. Узнай там, можно ли с ней расстаться.
Серый ушел, и сделал ошибку.
— Слышь, — сказала я длинному, преградившему путь, — лучше пусти. Пресса все-таки.
Двое других парней с интересом наблюдали за нами. Костян схватил меня за руку и больно вывернул ее назад. Его обезображенный нос оказался слишком близко к моему лицу. Поборов брезгливость, я вцепилась в него зубами. Костян заорал и отпустил мою руку. Я рванула в открытые двери, проклиная каблуки, которые мешали мне бежать быстрее. Но меня никто не преследовал. Те двое почему-то крепко держали Костяна и не давали ему броситься за мной.
— Элка! — услышала я. — Греби сюда! Я целый час не могу пробиться в этот сраный театр, чтобы тебе помочь! Они решили, что это я спалила помрежа, и открыла в сортире все краны. Они выперли меня на улицу и не впускают!
На хорошо освещенной площадке перед театром я увидела знакомый красный Мерседес и огненную шевелюру. С разбегу, не открывая дверей, я впрыгнула в кабриолет. Благо, Бэлка ездила всегда с открытым верхом.