Конечно, они там сзади стали палить. Мне это порядком надоело, и я злился на себя, что не прихватил хотя бы тот пугач у коротконогого мучителя. Мишка выжимал все двести по загородной дороге, и мне казалось, что мы уже идем на взлет. Тяжеловес сзади поотстал, но редкие выстрелы все еще нагоняли нас. То, что стекла у Ягуара бронированные, я заметил еще в гараже, но не думал, что это пригодится лично мне. Мишка вдруг сунул руку под комбинезон и кинул мне на колени ствол. То, что я днем принял у него за мобильник под одеждой, оказалось вполне приличным Магнумом. Я пальнул назад бесприцельно несколько раз, и это им там не понравилось. Не думаю, что я попал, скорее, они слишком хорошо знали нашу машину и знали, что догнать нас невозможно. Во всяком случае, выстрелы прекратились, и мы довольно долго мчались в полной тишине и темноте.
Наконец, Мишка сбросил газ. Мы въехали в черту города, и если среди коттеджей гонки с перестрелкой обычное дело, то вовлекать в это ментов нам не хотелось.
— Мы молодцы, — сказал я Мишке.
— Не знаю как ты, а я — точно молодец, — буркнул Мишка.
— Слушай, ты же за пивом поехал…
— Когда держишь в гараже такую лялю, и получаешь за это такие бабки, нужно быть внимательным. И осторожным.
— То есть, ты не поехал за пивом.
— Я не поехал за водкой. А когда вернулся, увидел хвост «могилы неизвестного бандита» и отсутствие тебя. Я подумал, что вряд ли ты добровольно сел в этот катафалк.
— И ты следил… — я потерял дар речи.
— Да на фига! Такие тачки едут в одном направлении. В поселок. Я только не знал, в какой дом. Так ворота сами открылись, когда я подъезжал. Такая тачка одна, она как пропуск сработала. А лобовуха затонирована, фиг видно, кто за рулем.
— И как ты догадался на ней рвануть?
— А как ты представляешь себе среди этих домишек наш Жопель с гремящим глушаком и открывающимся багажником?
— Мишка, ты гений.
— Я еще и запасливый.
— Это точно, — я протянул ему ствол.
— Не то, что некоторые.
— Тебе повезло, что у них заморочка с пожаром вышла.
— Это тебе повезло. Мой фейерверк. Пальнул пару раз в канистру, вот и полыхнуло.
— Мишка, но я же чудом рванул. Что бы ты делал там, если бы я не вывалился?
— Не знаю, — Мишка пожал плечами. — Придумал бы что-нибудь. И потом, ты все равно бы рванул и вывалился.
Пришлось признать, что я плохо знал своего друга Мишку Гогота.
— Куда мы? — спросил я, невольно признавая его лидерство в ситуации.
— Ко мне, — рубанул Мишка.
— Давай сначала в гараж. Поменяем машину, эта сильно приметная.
Мишка кивнул и мы законопослушно добрались до гаража. Хорошо, что всех охранников предприятия мы регулярно снабжали пивком. Они стали ужасно нелюбопытные и беспрекословно впустили бы нас на территорию, даже если бы мы прибыли на самолете. Кроме того, что нужно было сменить тачку, я хотел забрать свой жилет с деньгами и телефоном.
Я зашел в подсобку и быстро переоделся. Баксы были в сохранности, но кто-то пошуровал в жилете, потому что лежала пачка не в верхнем внутреннем кармане, а в нижнем, огромном, куда при необходимости помещалась бутылка пива или даже зонт. Кто-то рылся в моих шмотках, и деньги не соблазнили его. Ну не тело же искали у меня в кармане. Думать было некогда. Мишка выгнал из гаража микроавтобус Делику, которую с утра чинили наши механики. Вполне приличная машина для непредвиденных обстоятельств. Мишка уже буксанул полным приводом, когда я его остановил.
— Давай ко мне. Нужно деда предупредить. Бегать мне неизвестно сколько, пусть с ума не сходит.
Мишка молча крутанул руль в другом направлении.
Сазон громыхнул из-за двери:
— Кто?
— Свои, — рявкнул я в ответ. Загромыхали замки и цепи. Сазон холил и лелеял неприступность нашей квартиры. Обзавелся панорамным глазком, двойной дверью и навороченными замками. На этом наши вложения в квартиру заканчивались, ремонт был скромным, обстановка спартанская.
Сазон был не один. У него в гостях сидел Елизар Мальцев. Они расположились на кухне, где на столе красовалась бутылочка Хеннеси и неслабая закуска: ветчина, сыр, шоколад, фрукты и даже креветки. Дед, заимев деньжата, никогда не терялся среди товарного изобилия. Сазон закатил пир и позвал друга. Елизар был младше деда лет на десять, сохранил роскошную седую шевелюру и веселый блеск в голубых глазах. Они дружили с незапамятных времен, и когда собирались, горланили под бутылочку о машинах и бабах. Лучше всего охарактеризовал Елизара сам Сазон:
— Писатель дрянной, но человек хороший, — сказал он как-то.
Мальцев действительно писал и даже издавался в местном издательстве. Иногда его печатали в газете под рубрикой «Наши таланты». Читая иногда для приличия его стишки, дед орал ему прямо в лицо:
— Херня!
Елизар не обижался.
— Зато от души, бля! — кричал он в ответ.
Я был согласен с дедом. Многие «шедевры» Елизара я помнил наизусть и пользовался ими в качестве анекдотов.
Сазон Елизара любил. Тот не гнушался по несколько раз орать ему в ухо:
— Собирайся, бля, пойдем, швыранемся!
Сейчас они были хорошо закосевшие и у них был провинившийся вид.
— Сынка, хочешь? — дед заискивающе улыбнулся и придвинул мне огромный шмоток ветчины. Последний раз он называл меня сынкой, когда мне было лет двенадцать и я валялся с температурой сорок. Глянув на ветчину, я понял, что если не смету сейчас все со стола, то просто сдохну. И пуля бандитская мне не нужна. Я и бежать-то решил, когда понял, что они не бить меня собираются, а просто голодом морить. Я запихал кусок в рот, другой протянул Мишке.
— А мы тут, бля, яишенку сварганили, — залебезил Елизар.
— С колбаской! — гаркнул дед, прячась за холодильник и блестя пьяненькими глазками. Холестерина они не боялись, их пугала только аденома. Повезло хрычам, что я тороплюсь.
— Дед, мне нужно уехать на пару дней, — крикнул я, поедая подгоревшие яйца. — Если задержусь, не теряй!
— Я не киряю! С другом коньяк дегустируем.
— Не теряй, бля! — громко подсказал Мальцев.
— Не потеряю, — обрадовался дед, — езжай в свою командировку.
Мы с Мишкой доели яичницу, я выманил Сазона в коридор и я протянул ему пару сотен.
— Это тебе, чтобы прожить.
— Да почему пропить? Мы дегустируем.
— Бля, да прожить же! — проорал Мальцев с кухни. Дед повеселел и почему-то застеснялся, отведя глаза в сторону.
— Я тут это, того, утром курить хотел и…
Я достал еще сотню.
— Держи на свой самосад.
Дед засветился как начищенный самовар, но не унялся:
— Житан твой говно, я по-старинке, самокруточку, ну и…
Я очень торопился. У подъезда торчала машина, а короткая летняя ночь подходила к концу. Мы с Мишкой ломанулись на выход, и тут я сделал то, чего не делал никогда в жизни. Я чмокнул Сазона в плешивенький затылок и он захлопал от удивления прослезившимися глазками. Телячьи нежности у нас были не в почете.
— Пока, дед, не скучай!
— Я не сучара, мы дегустируем.
Не дождавшись подсказки из кухни, я вернулся с порога, и крикнул ему в ухо:
— Не скучай, бля!
Мишка вылетел на шоссе с пробуксовкой и мы взяли курс в частный сектор. Я удивился: он снимал квартиру в новой девятиэтажке. Мишка гнал под девяносто, и я хотел сказать «не гони», но потом подумал, что после всего что случилось, опасаться проверки на дорогах просто смешно.
— Ты сменил квартиру? — осторожно спросил я.
— Нет, у меня две хаты, — снова поразил меня Мишка, — и мы поедем на ту, где я реже бываю.
Я снова признал, что очень плохо знал рыжего Мишку Гогота, несмотря на море выпитого вместе пива.
Частные дома находились у моря. Почти все хозяева сдавали комнаты отдыхающим. Зачем понадобилось Мишке это недешевое удовольствие, я не понял. Наверное, девок удивлять. Домик был маленьким, чистеньким и утопленным в зелени, что мне очень понравилось. Хозяев никаких не было, весь дом оказался в моем распоряжении, и это мне тоже понравилось. Правда, потолки были такими низкими, что я не мог разогнуться в полный рост. Дверные проемы оказались еще ниже и я, как не пригибался, набил себе первую шишку за весь этот богатый событиями день. Увы, успел привыкнуть к просторной архитектуре. В единственной комнате стояли стул, стол, жесткая кровать, сервант и телевизор — древний черно-белый Рекорд. В серванте, за стеклом, валялись какие-то книги, и стояла пыльная посуда. Помещение не тянуло на любовное гнездышко, скорее на холостяцкую берлогу. Может, Мишка просто не хотел упускать курортных прелестей своего города — свежий воздух там, ночные купания, лунная дорожка… Хотя, согласен, у него вопросов ко мне больше, чем у меня к нему. Поэтому я начал первый.