* * *
Вопреки своему обыкновению, банда Моджахеда, бывшего опера с Петровки, гуляла не в рузаевском «Космосе-2», а в недавно открывшемся кафе «Контрольный выстрел», которое сразу же завоевало популярность среди московской братвы.
Особую пикантность «Контрольному выстрелу» придавало его местоположение. Справа от кафе за высоким бетонным забором сиротливо жались друг к другу унылые желтые корпуса психбольницы, сзади сияла золотыми куполами православная церковь, а довершал картину расположенный слева городской морг.
«Удобно, — шутили бандиты. — Под психа канать — недалече бежать, грех замолить — по соседству ходить, и жмуриков есть где складировать».
— Слышали, как мусора с Петровки вчера облажались?
Тощий чернявый браток по кличке Винт, возбужденно вертясь на стуле, буквально изнывал от желания поделиться с соратниками по преступному бизнесу «жареными» новостями.
— Нет! — покачал головой Моджахед. — Это что-то новенькое.
— Менты вчера сверхсекретную операцию по захвату особо опасных бандитов проводили, — не удержавшись, Винт истерически заржал.
— А ты откуда узнал?
— У меня кореш есть из боровской группировки — вместе в школе учились. Он мне позвонил, рассказал, так у меня от смеха чуть пупок не развязался — до сих пор успокоиться не могу. История забойнее, чем пневматический молоток. Кстати, главный герой дня — твой старый приятель, Николай Чупрун.
— ЛегавьТй мокрушнику не товарищ, — хохотнул Чупа-Чупс, шкафообразный бугай под два метра ростом, питавший неодолимую страсть к леденцам этой фирмы.
— Да, приятелями нас сложно назвать, — согласился Моджахед. — Скорее бывшими коллегами. Так что за история?
— Да, понимаешь, Чупруна какая-то падла навела на след бригады Утюга, — оживленно жестикулируя, принялся рассказывать Винт. — Опер, как и следовало ожидать, начал готовить операцию захвата. Утюг, в натуре, отморозок конкретный, менты его числят в особо опасных, так что на захват банды отрядили целый автобус спецназа, а Чупрун должен был дирижировать всем этим оркестром.
Согласно наводке, ребята Утюга должны были нарисоваться в определенное время в неком дворике неподалеку от Чистых прудов. Мусора тщательно пере крыли все входы и выходы, а автобус с группой захвата стоял около въезда во двор.
Все было бы нормально, но Чупрун решил перестраховаться и лично проверить посты. Направился ок. значит, через двор, а там, чисто конкретно, скучала без дела группа местных шпанят, — ну и привязались они к оперу: «Дядь, дай закурить!»
Чупрун спешил, так что послал лизунов [2] подальше, повернулся к ним спиной — и, в натуре, тут же получил кастетом по котелку.
Колюня, как известно, мужик крепкий и, прежде чем окончательно отрубиться, успел дать по рации сигнал тревоги.
Тут, в натуре, во двор влетели очень сердитые дяди в масках и с автоматами. Шпанят от души отходили ногами и прикладами, повязали, а Чупруна, все еще валяющегося в отключке, отправили в больницу.
В лазарете наш бравый опер пришел в себя, выяснил, что банда обезврежена, о чем безотлагательно телефонировал полковнику Ивану Евсеевичу Обрыдлову. Лично явиться пред начальственные очи Чупрун не мог, поскольку врачи вкатили ему дозу снотворного и велели до утра оставаться под наблюдением.
Полковник, в натуре, воодушевился от столь выдающегося успеха и в свою очередь сообщил о захвате банды особо опасных преступников прокурору, а заодно и своему непосредственному шефу, генералу Блудову.
Спецназовцы, перед разговором с Чупруном в срочном порядке уже обмывшие успешное завершение операции, несколько приукрасили свои подвиги. Колюня, в свою очередь, добавил драматизма, да и полковник Обрыдлов не остался в стороне.
В результате дошедшая по начальства версия захвата изобиловала столь душераздирающими подробностями, что Брюсу Уиллису в «Крепком орешке» впору было удавиться от зависти к удали наших мусоров.
Генерал Блудов, выслушав отчет, пришел в такой восторг, что не удержался и решил лично насладиться зрелищем поверженного зла.
Итак, генерал и полковник Обрыдлов, сияя улыбками и погонами, ввалились в следственный изолятор, где вместо кровавой банды Утюга обнаружили пять измочаленных в пыль, обосравшихся от ужаса малолеток. Представляете, в натуре, эту картину? Говорят, матюги генерала были слышны за квартал от управления, а полковника чуть удар не хватил. Не слабо, да?
Братки оглушительно заржали.
— Выпьем за легавых, — поднял тост Моджахед. — За беззаветное мужество и верность долгу, проявленные нашими органами в борьбе с преступностью. Пусть и дальше действуют в том же духе.
— За беспросветную тупость российских мусоров, — присоединился к тосту Дуплет, бывший афганец и специалист по взрывчатым веществам. От смеха на глазах его выступили слезы.
— А знаете, зачем ментам выдали автоматы? — отхохотавшись и чуть-чуть переведя дух, осведомился Чупа-Чупс.
— Ну? — вскинул на него глаза Моджахед.
— А затем, чтобы у них не отняли пистолеты! Винт, некстати отхлебнувший водку из рюмки, поперхнулся и мучительно закашлялся.
— Ты поосторожней с анекдотами-то, — покачал головой Жлоб, казначей банды. — Так ведь и уморить человека недолго.
— А морг-то как раз недалеко! — восторженно хлопнул ладонью по столу Чупа-Чупс.
Его стокилограммовая туша тряслась от смеха, как вываленное на тарелку желе.
— Ну что, еще по одной? — взялся за бутылку Винт. — Эх, хорошо сидим!
— Смотрите, какие люди! — воскликнул Моджахед, указывая вилкой на дверь зала, в которую только что вошел Психоз с тремя телохранителями. — Зевс решил спуститься с Олимпа, дабы почтить своим присутствием наш бренный мир. Очень даже кстати. Порадуем Мишу историей о том, как Чупрун обезвредил банду особо опасных преступников.
— Да что они все, умерли, что ли? — сержант Курочкин поморщился от боли и потер ушибленную о дверь морга руку.
— Ты на звонок еще раз надави, — посоветовал Макар Швырко.
— Да давил я уже, сто раз давил, — плачущим голосом произнес Федор. — Не открывают, дубари проформалиненные, мать их эксгумация. Может, нет там никого? Ночь все-таки.
— Кто-то обязательно должен быть, — покачал головой Макар. — Дежурный там или сторож. Заснул небось, вот и не слышит, а майор велел, чтобы мы тут хоть в лепешку разбились, а жмурика сбагрили.
— Еще немного, и я об эту дверь действительно в лепешку разобьюсь, — вздохнул Курочкин.
— Дай-ка я попробую.
Лихо крякнув, сержант Швырко со всей дури долбанул по дверному полотну подошвой форменного ботинка.
— Выбить ее решил? — осведомился Федор. — А что, неплохая идея. Выгрузим покойника в коридоре — и дело с концом.
До слуха сержантов донеслись странные звуки. В глубине морга кто-то не то рычал, не то блевал, не то давился.
«Гиббоны» вздрогнули.
— Это еще что? — спросил побледневший Курочкин и на всякий случай перекрестился.
— Мертвяки, восставшие из могил, вернее, из холодильников, — загробным голосом произнес Макар. Теперь из-за двери слышалось приближающееся шарканье, сопровождаемое неразборчивым бормотанием, в котором, внимательно прислушавшись, можно было различить периодически повторяющееся слово «мать».
— Не шути так, — поежился Федя. — Кстати, ты веришь в загробную жизнь?
Усатый сержант не успел ответить, поскольку дверь широко распахнулась, обдав гибэдэдэшников характерным для моргов сладковато-приторным смрадом.
Федор Курочкин зажал нос и побледнел еще больше.
С порога на сержантов недовольно взирало странное существо, напоминающее то ли сказочного гнома, то ли потрепанного жизнью вампира.