Все, кроме одной вещи…
— Скажите, месье, почему двое почтенных японцев покончили с собой, прочитав надпись на конверте?
Бяку просит очередной бокал вина и, с удовольствием осушив его, объясняет:
— В наших священных текстах сказано, что тот, кто коснется пальцами текста, написанного рукой императора, будет проклят во веки веков, если не покончит с собой в течение часа.
На этот раз все становится ясным, как божий день.
Переливание давно закончено.
Берю полностью пришел в себя после донорства.
Мы приносим телефон бедняге Бяку, чтобы он смог отдать распоряжения своим людям. Его телохранители приедут забрать его на машине “скорой помощи”. Я торжественно обещаю ему передать его драгоценный конверт — свидетельство об императорском рождении — в ближайшее время.
Мое обещание служит ему новой порцией сердечного допинга.
Глава 11
— Я еду за конвертом в свою контору и потом привожу его к вам в гостиницу, — говорит Рульт, высаживая нас у гостиницы.
На Токио спускается ночь. Бездонная и бархатистая.
Портье вручает нам телеграмму из Франции Я спешу распечатать ее.
Толстяк с улыбкой поджидает меня в лифте.
— Ты что-то не спешишь. Я чертовски устал и хочу для поднятия духа принять ванну, тем более, что я не делал этого с тех пор, как женился мой племяш…
Я присоединяюсь к нему, разворачивая телеграмму — От Старикана?
— Да.
— Что там еще придумал на нашу голову этот затейник?
— Слушай: “Никаких новостей о Пино тчк Убитая молодая азиатка работала в посольстве Японии тчк Кадиллак был сдан японскому клиенту тчк Берюрье присвоено звание старшего инспектора тчк Мои поздравления тчк Жду новостей тчк Искренне ваш тчк"
Лифтер нажимает на кнопку, и мы взлетаем в воздух, благоухающий хризантемами. Я нежно смотрю на Толстяка. Он стоит по стоике “смирно"
— пятки вместе, носки врозь с гордо поднятым подбородками и застывшим взглядом. Его толстые губы мелко дрожат. И вдруг, когда лифт достигает третьего этажа, он раздражается рыданиями, до смерти напугав грума, который справедливо задается вопросом, не сошел ли с ума его пассажир.
— Ах, Сан-А, дружище! Сан-А, Сан-А — плачет мой славный Берю. Неужели?! Скажи мне, это правда? Я, Берюрье, — старший инспектор?!
— Ну да!
— Честно?
— Конечно, корифан!
Я энергично трясу его руку — От всей души поздравляю тебя, старый хрыч! Ты это заслужил!
Он опускает голову и, всхлипывая, бормочет:
— Не называй меня больше “старым хрычом”, пожалуйста! Это как-то не вяжется со званием старшего инспектора.
Так как уже около минуты лифтер ждет нас с открытыми дверями и ртом, я выталкиваю старшего инспектора из кабины.
Он гордо вышагивает в серебристо-голубом свете гостиничных ламп.
Над его головой сияет нимб, надежно зацепившись за ветвистые рога.
Подойдя к дверям номера, он хватает меня за руку и говорит:
— Представляешь, в тот день, когда моя славная матушка произвела меня на свет, к ней явилась фея и сказала: “В один прекрасный день ваш сын станет старшим инспектором”.
— Да, — поддакиваю я, — так же было с мадам Гюго, когда она родила своего Виктора. Ей тоже привиделось…
Толстяк встает на дыбы — Как ты можешь сравнивать какого-то ханурика, который крапал какую-то муть, да еще в стишках, со старшим инспектором полиции!
В знак бесконечной благодарности он воздевает вверх руки:
— Вот Берта обрадуется!
— А я-то думал, что ты останешься в Японии с Барбарой!
— С моим повышением это становится невозможным, Сан-А. Подумай сам; как я в такой момент смогу покинуть своих коллег, которые так уважают меня! Ну разве я могу упустить такую оказию?
— Конечно, нет. Но не забывай, что должность не только дает новый статус, но вместе с ним и новые обязанности.
— То есть?
— Старший инспектор обязан мыть ноги.
— Ну да!
— Постоянно.
— Даже во время отпуска?
— Да, Берю, даже… К тому же, он должен иметь соответствующее образование.
— Тут мне нечего бояться. Чего-чего, а знаний у меня хватает.
— Все твои знания могут оказаться мыльным пузырем.
— Ты недооцениваешь меня, я знаю гораздо больше, чем ты думаешь!
Ты забываешь, что я учился в лицее, и если не получил аттестат, то только из-за того, что завалил диктант, математику, историю Франции…
Я слышу, как в моей комнате звонит телефон и оставляю Берю распевать себе панегирики без слушателей.
Мчусь к телефону и снимаю трубку. Это Рульт. У него срывающийся голос паренька, который в поисках бистро восемь дней шлялся по Сахаре.
— Катастрофа, Сан-А!
Я почти что догадываюсь.
— Выкладывай!
— У меня украли конверт! — Что ты говоришь?!
— Моей секретарше кто-то позвонил днем от моего имени и попросил ее взять такси и приехать на встречу со мной в “Grand Hotel” в Кавазаки. Так как с ней разговаривали по-французски, она подумала, что звонил один из наших корреспондентов, и выехала на встречу. Во время ее отсутствия кто-то открыл мой сейф и похитил конверт. Это был профессионал, так как замок остался невзломан.
Это известие сражает меня наповал.
— Дрянная новость для папаши Бяку, мы ведь обещали вернуть его добро!
— И не менее дрянная — для нас самих, так как он подумает, что мы надули его. У него колоссальные связи, и я не удивлюсь, если с нас скоро спустят шкуру!
Я напираю на Рульта:
— И зачем ты давал это дурацкое объявление?! Твой утренний посетитель положил глаз на документ и заметил место, куда ты положил его. Наверняка, это он…
Тут я умолкаю, так как в мой мозг кривыми когтями впивается одна мысль и крепко заседает там.
— Скажи-ка, Рульт…
— Что?
— Наше происшествие дает этому делу новый оборот.
— То есть?
— Это подтверждает то, что конверт похитили люди не из банды Бяку!
— А ведь точно!
— Ладно, ни к чему не прикасайся и никому не говори о случившемся, я выезжаю!
Глава 12
Рульт встречает меня с угрюмой миной типа, который намедни тяпнул десяток литров рисовой водки и до сих пор не нашел возможности опохмелиться.
— Я очень сожалею, Сан-А.
— Я не меньше. Ладно, давай посмотрим твой сейф!
Речь идет о японском сейфе, вмонтированном в стену. Его дверца имеет толщину не менее пятнадцати сантиметров. На ней нет ни царапинки.
— У кого, кроме тебя, есть еще ключ?
— Ключ здесь не нужен, сейф открывается при помощи набора буквенной комбинации.
— Твоя секретарша знала эту комбинацию?
— Нет. И вообще, не будь таким подозрительным, моя блондинка выше всяких подозрений!
— Сразу видно, что ты — не легавый, а то бы ты не питал таких иллюзий по поводу ближних. Ну да ладно, расскажи мне о своем утреннем посетителе. Ты говоришь, что это был швейцарец?
— Он сам сказал мне об этом.
— Он не назвал тебе своего имени?
— Назвал, но я не обратил на это внимания. Что-то вроде Хуллера, Халлера… Я подскакиваю на месте.
— Хелдер?!
— В десятку! Точно, меня околпачил Хелдер! — Как он выглядел?
— Желтоватый цвет лица, курносый, густая рыжеватая борода и очки в толстой роговой оправе.
— Рульт, мне нужно срочно позвонить во Францию!
— Запросто! Я пользуюсь кредитом и правом срочного вызова как представитель прессы.
Мы заказываем разговор со Стариканом, прозябающем в Париже. В ожидании звонка я начинаю быстрое расследование. Объектом допроса становится блондинка-секретарша. У нее вид витражной святой. Настоящая Богоматерь скамьи подсудимых!
— Скажите, прелестная, к вам утром приходил на прием бородач?
— Да.
— Как он представился?
— С большим достоинством, как человек, знающий себе цену. Он сказал, что пришел по объявлению, которое прочитал в вестибюле и что он — профессор швейцарского университета Неф-Шатель. Я сообщила об этом Жиль…, месье Рульту.
Рульт краснеет.