На самом деле этот выкрик означал лишь то, что в ближайшие пять минут Карабас будет бесплатно поить шампанским всех девиц, которые успеют к нему прорваться. Кстати, «всех» – это были только слова, потому что на деле Карабас ограничивался лишь одной бутылкой дармового напитка. Зато визгу, толкотни и восторгов было на целый ящик.
Но мне было не до шампанского, хотя эти длинноногие лошади на каблуках едва не сшибли меня с ног, устремившись на водопой. Я снова подумал о времени. Уже наступили новые сутки, а стало быть, все меньше оставалось у меня часов и минут... и секунд...
Пока я пришел в себя и пока проталкивался к Карабасу, пятиминутка счастья закончилась, девки схлынули, и Карабаса я обнаружил погруженным в разговор с каким‑то мужичком невысокого роста в сереньком костюме, с прогрессирующей лысиной. Судя по физиономии Карабаса, ему этот разговор удовольствия не доставлял – обычное дело, нудный поддатый клиент.
Я вспомнил о своих служебных обязанностях, взял мужичка под мышки и переставил на несколько метров в сторону от стойки, поближе к танцующим девицам. Может, кто‑нибудь его подцепит. Или он кого‑нибудь снимет.
– Слушай, Карабас, – обратился я к хозяину «Антилопы», который, слушая меня, не переставал манипулировать шейкером, но делал это как‑то заторможенно. Без огонька. – У меня проблема. Мне нужно срочно найти того мужика... Что?
Я не сразу это понял, но потом все же до меня доперло – у Карабаса были какие‑то странные глаза. Такие бывают у моего приятеля Лимонада, когда он обкурится травой и изумленно‑восторженно взирает потом на окружающий мир. Карабас дряни не курил, он употреблял только натуральные продукты, то есть водку.
– Чего ты так на меня таращишься? – напрямую поинтересовался я. Карабас поманил меня пальцем и прошептал почти на ухо:
– Крут, крут. Не ожидал.
– Чего ты не ожидал? – раздраженно спросил я.
– Я бы так не смог, – продолжал изъясняться загадками Карабас. – Я бы поостерегся...
Ну точно – крыша у меня поехала. Я не мог складывать числа, а теперь еще и не понимал Карабаса. Он говорил какие‑то простые вещи, а я в них не врубался. Все, финиш. Следующая станция – дурдом.
– Мне нужно выпить, – выдавил я из себя. – Срочно. С этим в «Антилопе» никогда проблем не было. Карабас понимающе кивнул, на миг задумался, а потом плеснул мне белого мартини. Я только взял бокал в дрожащие пальцы, как рядом нарисовался давешний мужичок в сером. Девки на него не клюнули.
– Только сиди молча, ладно? – сказал я ему. – Не действуй людям на нервы. У меня и так день хреновый выдался...
Карабас изменился в лице и куда‑то пропал. Но я уже не обращал на него внимания.
– А что так, Саня? – внезапно подал голос мужичок в сером, и я почувствовал, что мартини идет куда‑то не туда. – Какие у тебя вдруг неприятности случились?
Я некоторое время отчаянно боролся с мартини, направив его в конечном итоге по пищеводу вниз, как и было задумано. А потом повернулся к мужичку в сером и заглянул ему в лицо. Раньше я как‑то не догадывался это сделать.
– Лев Николаевич? – осипшим голосом произнес я, не веря своим глазам точно так же, как только что не поверил своим ушам. – Это вы?
– Разве меня можно с кем‑то спутать? – грустно улыбнулся Лев Николаевич. – Разве я похож на какого‑нибудь артиста? Или на певца?
– Ну... – после всего того, что я уже сделал сегодня с подполковником милиции Львом Николаевичем Лисицыным, требовалось каяться, каяться и снова каяться. Или говорить комплименты. – Вы немного похожи на этого... На Клинта Иствуда, – брякнул я, надеясь, что Лисицын оценит сравнение.
Или говорить комплименты. – Вы немного похожи на этого... На Клинта Иствуда, – брякнул я, надеясь, что Лисицын оценит сравнение.
– Да? – осторожно переспросил Лисицын. – Но он же негр. По‑моему.
Я в этот момент согласился бы с Лисицыным в чем угодно, но Карабас возмущенно рявкнул:
– Еще чего! Белее белого!
– Вот оно как, – сказал Лисицын, принимая от Карабаса кружку с пивом. Непонятно было, то ли он решил, что над ним издеваются, то ли всерьез был польщен сравнением. – Стало быть, ты, Саня, спутал меня...
– С Клинтом Иствудом, – немедленно подтвердил я, чувствуя носящийся в воздухе запах легкого безумия. – Со спины запросто можно спутать. Если в я знал, что это вы, Лев Николаевич, так я бы ни за что...
Мне стоило добавить, что я ни за что и никогда бы не предположил, что подполковник милиции Лисицын забредет в «Золотую Антилопу», будет стоять рядом со мной и дуть на пену... Но я тактично промолчал.
– А что же у тебя за проблемы? – по‑отечески заботливо спросил Лисицын, искоса поглядывая в мою сторону. – Помятый ты какой‑то...
– А он всегда такой! – немедленно прикрыл меня Кара‑бас. Чтобы Лисицын не заглянул ему в искренние глаза, Карабас спрятался под стойкой и гремел там какими‑то бутылками, изображая неотложную ответственную работу.
– Проблемы... – Я постарался беззаботно махнуть рукой, но вышло нечто вроде эпилептических конвульсий. – Так, ерунда. Это личное, Лев Николаевич.
– Личное? – Лисицын наморщил лоб. – Это у тебя все с той... Как ее? Тамара, да?
– Тамара, – сказал я, стараясь быть спокойным. Лисицын, между прочим, посмотрел на часы, и от этого случайного жеста меня прошиб пот.
– Ну, как у вас с ней? Все нормально?
– Нормально, – сказал я.
– Ну и слава богу, – кивнул Лисицын. – Хотя, – добавил он тут же, отставив кружку с пивом, – если у вас все нормально, тогда с кем же проблемы?
Я молча смотрел на Лисицына, тот молча смотрел на меня, затем со вздохом произнес:
– Хотя это, конечно же, не мое дело. Это ваше личное дело, не правда ли?
Я кивнул. Слов у меня уже не осталось.
– Вы только поосторожнее, – посоветовал Лисицын. – Чтобы без жертв и разрушений. Я ведь знаю, чего от вас обоих можно ожидать...
– Ха‑ха, – сказал я, невинно улыбаясь. – А сами‑то, Лев Николаевич, решили расслабиться сегодня, да?
– Если бы, – мрачно проговорил Лисицын, и, как по мановению волшебной палочки, из‑под стойки возник Карабас. – Дела у меня к вашему милому заведению...
– Какие? – поторопился спросить я, чтобы перевести, наконец, разговор в более безопасное русло. Карабас знал, о чем речь, и, судя по выражению лица, не считал эту тему безопасной. Однако вопрос был уже задан.
– Не слишком хорошие, – Лисицын полез во внутренний карман пиджака и выложил на стойку передо мной несколько цветных фотографий, на которых в разных ракурсах был запечатлен холеный упитанный мужчина лет пятидесяти с седыми висками.
– Красился? – спросил я, тыча пальцем в виски.
– Почему? – удивился Лисицын.
– А не клеится со всем остальным, – сказал я, прищуриваясь для пущего понта. – Весь он такой гладкий и сладкий, как поросеночек, а седина просто так не появляется, она появляется от напрягов...
– Гонишь, – сказал Карабас, строя скорбное выражение лица.