– Последние полтора года мне очень хочется кого‑нибудь убить.
– Кого‑нибудь? – Я сделал маленький шажок назад. – То есть абсолютно все равно кого?
– Сначала я хотел убить вполне конкретного человека, – паясничал Шумов и сделал маленький шажок вперед. – Но мне не дали это сделать. Я обиделся. И теперь мне в принципе плевать, кому продырявить башку...
– Понятно, – сказал я, стараясь быть вежливым. Хотя больше всего мне хотелось перемахнуть через забор и бежать до станции что есть сил.
– Поэтому я стараюсь не выходить с дачи, – продолжил пояснения Шумов. – Потому что если я выйду, то наверняка кого‑нибудь хлопну. А уж в город ехать... Нет, я не поеду в город. Я не хочу кровавой бойни.
На это я уже просто не мог ничего сказать. Шумов правильно оценил мое молчание. Он подмигнул мне и проговорил заговорщицким тоном:
– Что, не очень хороший совет дал тебе Гиви?
– Все нормально, – сказал я, – только нужен мне не убийца. Мне нужен человек, который мог бы разобраться в одной запутанной истории. Вы же вроде были частным детективом...
– Я был легкомысленным идиотом, – перебил меня Шумов. – Теперь я этим больше не занимаюсь. Я изолировал сам себя, чтобы избежать ненужных жертв. Мне не хочется больше разбираться в запутанных историях, мне хочется бить прикладом по головам... – Он тяжело вздохнул. – Но я сдерживаюсь.
Я не совсем понял, про какие головы говорил Шумов, но тем не менее продолжил:
– Просто от распутывания этой истории зависит жизнь моей девушки. Ее взяли в заложницы, и у меня есть четыре дня, чтобы вызволить ее. Точнее, осталось уже три с половиной дня.
– Девушка? – презрительно произнес Шумов. – Найди себе другую девушку, вот и все дела. Этим ты сразу убьешь двух зайцев – заполнишь свободное место в постели и спасешь ту первую девушку: ведь если ты ее кинул, то какой смысл ее убивать за твои долги?
– Они убьют ее из принципа, – сказал я. – Это же такие сволочи, что... Тыква непременно ее убьет, потому что ему нужны деньги.
– Тыква? – Мне показалось, что в глазах Шумова мелькнуло некое подобие интереса. Словно огонек, который зажегся и через долю секунды погас. – Тыква теперь берет девушек в заложницы? Куда катится этот мир... Нет, – решительно сказал Шумов. – Я правильно делаю, что сижу здесь и не высовываюсь наружу. Весь этот мир, – Шумов махнул рукой в направлении города, – дерьмо. Так зачем в него вляпываться лишний раз?
– А здесь что, райский сад, что ли? – не сдержался я.
– Ну вот, – огорчился Шумов. – Узнаю современную молодежь. Один сплошной цинизм, и никакого уважения к старшим.
То ли крыша у меня поехала после всех злоключений последнего времени, то ли это было на самом деле так, но в словах Шумова я услышал ненавистные интонации ДК. Захотелось ляпнуть в ответ что‑нибудь мерзкое типа «Сам дурак» или «Сбрей бороду, и мы тогда посмотрим, кто тут старше». Однако я вовремя припомнил, что мне Шумов нужен гораздо больше, чем я нужен Шумову. Честно говоря, я ему вообще по барабану.
О чем он напрямую и заявил.
– И что это я тут стою и зря теряю время? – спросил себя Шумов. – Зачем я разговариваю с человеком, которого послал уголовник с тремя судимостями? Не лучше ли мне пойти посмотреть по телевизору канал «Дискавери»? Из жизни животных. Наблюдая за жизнью животных, начинаешь лучше понимать людей.
– Да, – сказал я. – Наверное. Но все‑таки..
– Да, – сказал я. – Наверное. Но все‑таки...
– Но прежде чем пойти смотреть канал «Дискавери», – перебил меня Шумов, – нужно очистить территорию от посторонних.
И он довольно бесцеремонно ткнул меня стволом в живот.
– Обычно в таких случаях я считаю до десяти, – сказал Шумов.
– А потом? – спросил я, начиная пятиться к воротам.
– А потом делаю один предупредительный выстрел. Хочешь спросить, что потом?
– Нет, не хочу, – я был уже у ворот. – И все‑таки... Что мне делать? Может, хоть какой‑нибудь совет дадите? Пока еще не начали считать?
– Почему ты думаешь, что я не начал? – удивился Шумов. – Я считаю про себя. Между прочим, уже шесть.
Я поспешно открыл ворота и выставил одну ногу наружу. Голова пока еще была на дачном участке и ожидала совета от крупного специалиста по запутанным ситуациям.
– А что до советов... – Шумов неспешно приблизился ко мне. – Просто старайся жить поспокойнее. Тогда тебе не придется выкупать свою девушку у Тыквы.
– Но это на будущее, – сказал я. – В будущем я постараюсь жить спокойнее, но что мне делать сейчас? Может, выкрасть ее? Или попросить Гиви, чтобы он надавил на Тыкву? Или собирать деньги на выкуп?
– Четыре, три, два, один, ноль, – скороговоркой выпалил Шумов. – Ты уложился.
С этими словами он толкнул ворота, и те захлопнулись, оставив меня на улице. И у меня было не самое лучшее настроение.
– Ну и козел! – громко сказал я воротам, надеясь, что Шумов еще недостаточно далеко отошел. Реакции не последовало никакой, Я сплюнул, развернулся и зашагал в направлении железнодорожной станции. Прошагал я метров пять. А на шестом метре я заметил забрызганную грязью «Тойоту». Я сначала подумал, что она стоит просто так, но на седьмом метре выяснилось, что она перекрывает дорогу. Да не кому‑нибудь, а именно мне.
Я решил не нарываться на лишние неприятности и сошел с дороги, двинувшись по узкой тропинке вдоль кирпичной стены, которая ограждала территорию шумовской дачи. Я еще больше возненавидел в этот момент отставного частного сыщика, который отсиживался за этой стеной в обществе спутникового канала «Дискавери», в то время как я был вынужден шлепать по грязи, потому что «Тойота» выглядела чересчур подозрительно.
Но и тропинка меня не уберегла, потому что от судьбы не убежишь, а забрызганная грязью «Тойота» и была в эти минуты моей судьбой. Я понял это, когда из машины вылезли трое, один из них пристально посмотрел на меня и утвердительно кивнул. До меня донеслось:
– Это он, сто процентов.
Я бы мог сказать в его адрес то же самое, потому что это был он, сто процентов, – треугольная рожа из «Интуриста», еще один охотник за Лехой Мухиным. Только как это он меня выследил?! И на кой я ему сдался?!
Впрочем, это все были вопросы второстепенные, потому что, как только треугольная рожа кивнула своим подручным, те сорвались с места и кинулись за мной. Ну просто как охотничьи псы.
Охота началась.
2
Только охота бывает разная. Бывает охота на зайца – это когда гончим одно удовольствие завалить жертву и вспороть трепыхающееся тело. А бывает охота на медведя, когда трудно понять, кто здесь жертва, когда под ударами трещат кости гончих и разлетаются их сломанные, визжащие от боли тела.
Учитывая, что последний год я зарабатывал на жизнь тем, что бил людям морды или угрожал такой перспективой, ребятам из «Тойоты» я мог предложить только тип охоты номер два. Я прислонился к кирпичной стене, чуть пригнулся и стал ждать.