Она пережевывала жвачку, подаренную Сухоруковым, прищуривала глаз, заплывший от неудачного броска Туруктаевой во время игры в мяч, прижимала к груди клочок бумаги, на котором были записаны адрес и телефон молоденькой воспитательницы, но самое главное, высоко над головой, в двухлитровой банке она держала предмет своего торжества – его. Ингредиент.
Излучающая божественный свет фигура сделала шаг вперед и очутилась в стенах комнаты. Дверь захлопнулась, скрыв за собою сияющую ауру. Теперь курсанты видели, что перед ними не святой Петр и даже не херувим какой-нибудь, а их товарищ, Ганга, по-прежнему растягивающий рот в глупой улыбке, во всем же остальном вполне обыкновенный, если не считать увеличившиеся за время отсутствия прыщи.
– Почему так долго? – сразу же возмутился Кулапудов. – Тут дело нужно решать, не терпящее отлагательств, а назначенный мне в помощники курсант неизвестно где прохлаждается. Все самому приходится, все самому.
– Я же лекарство добывал, – оправдывающимся голосам произнес Федя.
– Че пристал к мальчишке? – заступился за него Зубоскалин. – Парень старается, чтобы престиж российской милиции не уронить. Где вы видели следователей с провалившимся носом?
– Опять же, и следить за преступниками, оставаясь незамеченным, станет сложнее, – поддакнул Антон.
– Ага, сливаться с окрестностью, когда ты черный и с отсутствующей частью тела, проблематично, – прибавил брат.
– Но можно было хотя бы побыстрее вернуться?
Ганга вздохнул. Эх, знали бы они, как сложно было добыть эти неуловимые литры. Федор уставился в пол, задумавшись, и погрузился в воспоминания.
Лидия Аркадьевна не подняла крик и не стала изображать панику, хлопаясь в обморок или бросаясь на «вора» в рукопашный бой.
Нет. Она просто удивленно приподняла брови, округлив светло-каштановые, с зелеными крапинками глаза, и предложила Ганге занять более удобную позицию. Например, за столом воспитателя. Привыкшая к самым неожиданным со стороны детей поведенческим реакциям, она не стала проводить допрос.
Спокойно, ненавязчивым тоном, словно мама в детстве, предложила чашечку компота и, сев напротив, подперла щеку маленькой ладошкой, молча ожидая объяснений. И сейчас перед Фединым взором стоят глаза с зелеными крапинками.
Федор и не заметил, как выложил этой женщине все, о чем боялся говорить посторонним. Только об истинном своем заболевании не смог рассказать. Что-то его останавливало. Может быть, искорки цвета листвы? Лидия Аркадьевна сама избавила парня от тяжелых объяснений, предположив, что у него банальная ветрянка. Федор же не стал ее переубеждать и обманывать не стал. Просто промолчал, предоставив девушке возможность самой домысливать.
А потом все пошло как по маслу. Лидия, как про себя стал называть ее Федор, после ужина отправила детей в туалет, и через десять минут перед глазами Ганги стоял стройный ряд наполненных беленьких горшочков. Оставалось только рассортировать их, отставив инвентарь мальчиков отдельно от емкостей девочек, согласуясь со списком, и дело в шляпе. И как тут не ликовать Феде, после неожиданно простого решения сложной проблемы? А Венька говорит, быстрее. Никак нельзя было быстрее.
– Пока ты там прохлаждался, – не унимался Кулапудов, – мы здесь времени зря не теряли, разработав план всей операции по поимке дурковедов. В вопросе стратегии особенно отличился Леха Пешкодралов. Скажи ему спасибо – голова парень.
Леха приосанился, гордо перекинув через плечо в жирных пятнах полотенце.
– Спасибо, – машинально произнес Ганга, не отвлекаясь от приятных воспоминаний, не вполне соображая, кому он говорит слова благодарности и за что. Может быть, Лидии за ее понимание?
Зардевшиеся мягкие щеки Пешкодралова показали, что парень принял все на свой счет.
– Ребят, предлагаю всем спать, – широко зевнув, пробормотал Санек. – Поздно уже.
Леха раздраженно скрипнул зубами. Вот так всегда Дирол все испортит.
* * *
Сон в эту ночь Веньке пр