Вот и уработалась. Хотя даже после лагеря, после ссылки за мною кавалеры ухлестывали. Один был даже с высшим образованием, стихи мне читал да за руку держал…
Только тогда показалось: не по себе дерево рублю. Кто он и кто я? Кончится ссылка, не нужна буду. Или из жалости да от хорошего воспитания будет терпеть. В общем, вышла я тогда за своего Васю…
И вот на старости лет получила наконец внука. Петенька, слава богу, не в матушку свою удался. Спокойный мальчишка, ласковый. Покормить его да погулять с ним — невелик труд, зато как скажет «баба» да поцелует… Слаще этого ничего не знала!
Живем и живем. Только однажды Иннокентий пришел с Тишинки поздно — часов в девять вечера, я уже Петеньку спать уложила. И пришел выпивши, хотя отродясь спиртного в рот не брал. Не пьяный, нет — я в этих делах разбираюсь лучше любого милиционера. Как-никак почти тридцать лет замужем за алкоголиком была. Но выпивши. И вроде как не в себе. Мне ничего не сказал, только положил на стол две бумажки по десять тысяч. Я еще удивилась, что так много.
— Откуда? — спрашиваю. — Ты больше пяти тысяч с этой барахолки за раз не выручал. Или цену повысил? Так давно пора…
— Повезло, — буркнул, — приятеля встретил, ему все продал да еще вроде аванса получил, кое-что сделать надо…
И все, и несколько дней потом молчал, только «да» и «нет».
После этого какие-то деньги стали появляться. То мне Кеша пять тысяч на хозяйство даст, то десять. И все молчком, да и радости никакой не заметно. Вечерами сидит мастерит что-то и вдруг задумается, в одну точку уставится — не шелохнется. Или вдруг Петеньку начинает тискать, целовать, даже приговаривает над ним что-то. И уходить вечерами чаще стал. Или в выходные. Ненадолго, часа на два-три. Думала, заказчику работу носит, потому что как раз после этого деньги и приносил.
Наконец вдруг в пятницу вечером опять собрался куда-то. С пустыми руками, без обычного свертка — почему запомнила. А что пятница — так «Поле чудес» показывали, как раз заканчивалось. Поздновато для Кеши, одним словом. В общем, постучал ко мне и с порога выпалил:
— Баба Катя, я на пару часиков сбегаю тут недалеко в одно место. Петенька уже заснул, но ты за ним пригляди, пожалуйста. Но двери, кроме меня, никому не открывай, времена, сама знаешь, какие.
— Господи, — говорю, — Кеша, ты что? Весь дом знает, что у нас с тобой, кроме Петеньки да телевизора моего, ничего стоящего нет. Да и не водится у меня такой привычки любому-всякому двери отворять. Ты лучше скажи, куда на ночь глядя собрался? Может, до утра потерпит? Или на свидание к кому?
— Да нет, — отвечает, — утром мне не с руки будет. Ну я побежал, баба Катя, побежал, а то опаздываю.
Странным мне все это показалось, да и выглядел он странно, будто боялся чего-то или, наоборот, все ему безразлично было. Ну явно не в себе был мужик, и все тут. Однако на любовь не похоже. И оделся легко — в старую куртку, а на дворе — почти ноль, хоть и конец сентября.
Грешным делом, я перед телевизором задремала. Сквозь сон вроде бы слышу — дверь хлопнула. Ну, думаю, слава богу, вернулся Кеша, можно нормально спать ложиться. Приняла свою таблетку успокоительную (изволновалась все-таки, что так поздно ушел) и только решила выйти посмотреть — опять слышу шаги по коридору. Кешины шаги, его походку ни с чьей не перепутаю. Быстро так по коридору прошмыгнул, почти на цыпочках, и снова дверь — щелк. Ушел?
Пошла к нему в комнату, Петенька спит, больше никого нет. Но что-то мне опять тревожно стало. Взяла я мальчонку, кое-какие его игрушки-бутылочки прихватила и к себе перетащила. Кровать у меня старая, широкая, так я его к стеночке-то притулила, накрыла потеплее, он и не проснулся.
Сама рядом с ним прилегла, еще валерьянки выпила да и не заметила, как заснула. Лекарствами не балуюсь, а тут две таблетки подряд, так и не заметила, как заснула, будто провалилась.
Вскинулась: светает, Петенька посапывает, любимую свою игрушку — Чебурашку — к себе прижал и спит. Маленькая такая игрушка, с его ладонь, мохнатая. Вроде глянуть не на что, а самая любимая.
В квартире тихо. Отперла свою дверь, вышла в коридор, смотрю — входная-то дверь приоткрыта. У меня сердце так и зашлось — беда! Кинулась к Иннокентию, а у него в комнате… Ну вот даже описать не могу. Диван распорот, книги все на полу валяются, гардероб распахнут. Петенькины одежки вперемешку с Кешиными по всей комнате валяются. Будто обыск был, как в кино показывают. Побежала на кухню — тоже все вверх дном, даже крупы из банок высыпаны…
Надо бы милицию вызвать, а меня что-то удерживает. Опять к Иннокентию пошла посмотреть, не стащили ли чего. Для нищего-то и рубище — одежка, и опорки — обувь. И вдруг вижу: Чебурашка-то среди других игрушек на полу валяется. Распоротый, вата наружу клочьями торчит. Что, думаю, за оказия? Или я на старости лет память потеряла. Пошла к себе в комнату: Петенька по-прежнему с Чебурашкой спит, с целехоньким. Оказывается, их у него два было, а я и не замечала. Вдруг слышу: кто-то у входной двери возится. А я ее с перепугу не только на ключ — на засов заперла да еще цепочку для верности накинула. Может, Кеша вернулся да в квартиру попасть не может? Подхожу к двери, спрашиваю:
— Кеша, ты, что ли?
Молчат. Ах, думаю, паразиты! Одного раза мало показалось, видно, квартиру подпалить решили.
— Кто, — кричу, — там?
— Откройте, пожалуйста, — интеллигентный такой голос, не поймешь: не то мужик, не то баба. Только мне отчего-то страшно стало, хоть и не из пугливых я.
— Утром приходите, как путные, — сказала. А сама на цыпочках назад в комнату, к телефону, в милицию позвонить. Тут уж не до раздумий, да и ребенок малый в квартире…
Когда мимо кухонной двери проходила, то так и ахнула, встала — шагу дальше сделать не могу, ровно ноги отнялись. Черный-то ход, всегда раньше забитый-заколоченный, открываться начал. Тихо так, даже петелька не скрипнет. А оттуда — не поймешь: мужик или баба. В штанах, в черной кожанке, на голове — черная шапка вязаная. Ниндзя! Точно, как в телевизоре показывают. Мне закричать, а у меня голос пропал, только рот разеваю, как рыба. А этот «ниндзя» ко мне подскочил и шепотом, на ухо:
— Баба Катя, не волнуйся, я от Кеши. Только тихо, не шумите. Я должна забрать Петеньку и увезти его в безопасное место. Да и вам лучше отсюда на время уехать. У меня внизу машина. Да, вот записка вам от Кеши. Только поскорее, пожалуйста.
Взяла я эту бумажку, а на ней Кешиной рукой написано:
«Баба Катя, делай, как Вера скажет. Прошу тебя, спасайте Петеньку». И больше ни слова.
— Вера — это я, — сказала «ниндзя». — Быстрее, баба Катя. Собирайте Петеньку. Только быстрее!
Глава 2
ВЕРА МУРАТОВА
Святое правило: никогда не оставлять на завтра то, что можно сделать сегодня, опять заставило меня просидеть в офисе до позднего вечера. Все сотрудники — мои, кстати, подчиненные — ушли в положенное время, а компаньон — совладелец нашего «Атланта» — еще раньше. Как всегда, впрочем. А я осталась разбираться со счетами и с тупой, как моя жизнь, клиенткой, которая все допытывалась: а что она сможет выгодно прикупить, отдыхая на альпийском высокогорном курорте?
Заметьте, тетка собиралась кататься на горных лыжах. Наша фирма специализируется именно на таком туризме. Домбай, Альпы, если угодно — Анды или Гималаи. Заодно продаем снаряжение, экипировку, всякие модные прибамбасы. Но только к горным лыжам. Шоп-туры в ассортимент не входят.