Как не восхититься такой памятью? С момента нашей встречи на банкете Совета по международным отношениям прошёл уже год, и в тот вечер я старался ничем не привлекать к себе его внимание.
— Я не только агент ФБР, но и член Ордена, — сказал я, опуская некоторые подробности.
— И это ещё не всё, — спокойно произнёс он, сидя за столом размером с хорошую детскую площадку. — Но на этой неделе у меня достаточно хлопот помимо того, сколько партий вы одновременно разыгрываете. Так что там за сообщение?
— Это сообщение передано мне и Орденом, и ЦРУ, — сказал я. — Вот оно:Тайваньские партии героина не будут поставлены в срок. Лаосские опиумные поля временно захвачены правительством. Не верьте заявлениям Пентагона о том, что наши войска полностью контролируют ситуацию в Лаосе.Ответ не обязателен.
Я начал подниматься со стула.
— Подождите, черт побери, — сказал Дрейк, нахмурившись. -Это намного важнее, чем вы думаете. — Он задумался, и я прямо-таки физически ощутил, как его ум работает, словно двигатель нахолостом ходу. Это впечатляло, доложу я вам. — Какой ранг у вас в Ордене? — наконец спросил он.
— Иллюминат-прелат, — скромно признался я.
— Негусто. Но у вас больше практического опыта по части шпионажа, чем у большинства высокопоставленных членов. Вы справитесь. — Старый хищник расслабился, приняв окончательное решение. — Что вам известно о Культе Чёрной Матери? — спросил он.
— Самая воинственная и самая секретная группа в стране, выступающая под лозунгом «Власть чёрным», — осторожно сказал я. — Они держатся в тени, избегая публичности, потому что их стратегическая цель даже не революция, а внезапный государственный переворот. Ещё минуту назад я полагал, что ни один белый человек не знает об их существовании, кроме тех из нас, кто служит в ФБР. Бюро никогда не сообщало о них другим государственным органам, поскольку, к нашему стыду, ни одному информатору не удалось там долго продержаться. Но все они умирали естественной смертью, и это самое странное!
— Никто в Ордене никогда не рассказывал вам правду? — требовательно спросил Дрейк.
— Нет, — с любопытством ответил я. — Я считал правдой то, что сейчас вам рассказывал.
— Винифред уж чересчур скрытен, — сказал Дрейк. — Культ Чёрной Матери полностью контролируется Орденом. По нашему поручению Культ проводит мониторинг положения дел в гетто. Сейчас они предсказывают, что к концу лета в Гарлеме, на западной окраине Чикаго и в Детройте вспыхнут такие же восстания, как в шестидесятые годы. Во всех этих областях нужно как минимум на восемнадцать, а желательно, на двадцать или даже двадцать пять процентов повысить количество наркозависимых людей, иначе уровень разрушений превысит те масштабы, которые мы готовы выдержать. Но Культ не сможет это обеспечить, если ему и дальше будут сокращать поставки наркотиков. Либо гетто будут завалены героином, либо к августу там начнётся настоящий ад.
До меня дошло, что он употребил термин «мониторинг» в его строго кибернетическом значении.
— Есть лишь одна альтернатива, — продолжал Дрейк. — Черныйрынок. Одна очень ловкая и прекрасно организованная группа уже давно пытается разрушить героиновую монополию ЦРУ и Синдиката. Культу Чёрной Матери придётся наладить с ними прямой контакт. Я не хочу, чтобы в этом участвовал Орден — это очень осложнит ситуацию, особенно если учесть, что впоследствии нам придётся вообще уничтожить эту группу.
Дело кончилось тем, что я оказался на Сто десятой улице в Гарлеме. Ощущая себя очень белым и безобразно пулепробиваемым, я вошёл в ресторан «Дразнящаяся обезьяна». Под стрелами враждебных взглядов прошёл прямо к сидевшей за кассовым аппаратом женщине с кожей кофейного цвета и сказал:
— Я насчёт надгробных плит.
Она просверлила меня взглядом и пробормотала:
— Наверх, за мужской уборной, дверь с надписью «Посторонним вход воспрещён». Стучать пять раз. — Она злобно усмехнулась. -И если ты подстава, то поцелуй на прощание себя в белую задницу, браток.
Я поднялся по лестнице, нашёл нужную дверь, постучал пять раз, и из-за двери выглянул глаз на чёрном как смоль лице, который уставился на меня с холодным безразличием.
— Белый, — сказал он.
— Человек, — ответил я.
— Коренной, — отозвался он.
— Уроженец, — закончил я.
Он снял цепочку и дверь полностью открылась. Я так никогда и не выяснил, откуда они взяли идею этого пароля — скорее всего, у Ку-Клукс-Клана [69] . Хотя в комнате было темно от густого марихуанового дыма, я увидел, что она вполне прилично обставлена и большую её часть занимает огромная статуя Кали, Чёрной Матери; мне вспомнились жуткие ритуалы из фильма «Ганга Дин» и крики «Убей во имя Кали!». В комнате, помимо открывшего мне человека, было ещё четверо мужчин, которые пускали по кругу два косяка: один посолонь, а второй — противосолонь.
— Откуда ты? — спросил голос из темноты.
— ДВИБ [70] ,— осторожно ответил я. — И я должен говорить с Ха-саном ибн Саббахом Иксом.
— Уже говоришь, — сказал самый высокий и самый чёрный тип из этой шайки, передавая мне косяк.
Я сделал быструю глубокую затяжку — и, о Боже, это было приятно! Я наполовину пристрастился к марихуане ещё со времён Похода на Пентагон 1967 года, когда часть пути я прошёл непосредственно за Норманом Мейлером, а потом присоединился к каким-то хиппи, которые сидели на ступеньках, покуривая ЕЁ. Я говорю, что пристрастилсянаполовину,поскольку две из моих личностей, будучи лояльными государственными служащими, верят, что старые правительственные публикации, клеймящие марихуану как наркотик, наверняка правдивы: иначе зачем же было правительству их публиковать? К счастью, две другие мои личности знают, что марихуанане вызывает привыкания,и поэтому я не испытываю никаких проблем, когда не курю её подолгу.
Я начал было обрисовывать ситуацию Хасану ибн Саббаху Иксу, но тут ко мне пришёл другой косяк, противосолонный, и я снова сделал затяжку.
— Так можно и заторчать, — игриво заметил я.
— Ага,— согласился размякший чёрный голос из темноты. Короче, к тому времени, как я объяснил суть проблемы Хасану, я был такой обкуренный, что легко согласился с его мнением, что белый человек справится с этим лучше чёрного, и дал себя завербовать дальше. На самом деле мне было даже любопытно иметь дело с этой группой героиновых пиратов. Хасан аккуратно записал адрес.
— Это пароли, — сказал он. — Ты скажешь: «Твори свою волю -вот весь Закон». Не говори: «Делай, что хочешь…», потому что там не терпят пренебрежительного отношения к магическим формулировкам. Она тебе ответит: «Любовь есть закон, любовь, подчинённая воле». Тогда ты произнесёшь фразу: «Каждый человек — это звезда». Понял?
Клянусь чем угодно, уж я-то понял! У меня чуть глаза не полезли на лоб. Ведь это были пароли А.\ А.\!
— И вот ещё что, — сказал напоследок Хасан. — Обязательно обратись к мисс Мао, а не к Маме Сутре. Мама не по этим делам.
(Когда самолёт вылетел из Международного аэропорта имени Кеннеди, Саймон уже снова погрузился в роман«Телемах чихнул».Он не обратил внимания на молодого рыжеволосого мужчину с озабоченным лицом, который занял кресло с другой стороны прохода; если бы он заметил, то сразу классифицировал бы его каккопа.Он читал: «Дым фабричных труб символизирует прогресс, священный огонь промышленности, пламенного гераклитова бога».)
ГАРРИ КРИШНА ГАРРИ КРИШНА КРИШНА КРИШНА ГАРРИ ГАРРИ
Гарри Койн не знал, что это было за зелье; мисс Портинари просто сказала: «С ним отлетишь дальше, чем от дури», — и дала ему таблетку.