Есть у вас на виду что-нибудь подходящее?
– Это найдём. А вы, товарищ Светлов, может быть, пока что чайку бы у меня испили?
Научный работник согласился на чаёк. Седло и вьюки были оставлены на перроне (“Тут никто не тронет”, – заверил тов. Жучкин), ружьё было взято подмышку, и новые знакомцы зашагали к квартире начальника охраны. По дороге тов. Жучкин представил научного работника начальнику станции: “Член академии советских наук”, – сказал он туманно, – “сегодня же отбывают дальше”…
Телеграфист Васька был послан за каким-то мужиком. Из окна квартиры начальника охраны выглянуло замечательно круглое женское лицо, которому тов. Жучкин крикнул ещё с дороги:
– Дунька! Самовар и яичницу, живо!
Лицо спряталось. Жучкин и Светлов вошли в чисто прибранную комнату, наполненную запахом табака, настурции, жареного лука и спирта. Впрочем, запах спирта принёс, может быть, начальник охраны, на перроне на ветру этот запах был мало заметен, комнату же он наполнил сразу. Научный работник слегка повёл носом. Начальник охраны решил перейти в стратегическое наступление:
– Яичница будет сейчас, водчёнки не соблаговолите?
– Водчёнки – это можно соблаговолить, – согласился научный работник.
Жучкин понял, что лёд сломан, и что лошади за наличный рассчёт могут оправдать самые розовые надежды. Жена начальника охраны вкатилась в комнату, держа в руках скатерть и посуду. Тов. Жучкин великосветски представил её своему гостю:
– Это жена моя, Авдотья Еремеевна, позвольте представить… А это профессор советских наук товарищ Светлов…
Тов. Светлов протянул руку. Авдотья Еремеевна сгрузила посуду на стол, вытерла свои руки о передник и слегка покраснела. Внешним видом она напоминала ряд хорошо подрумяненных сдобных булочек, наклеенных одна на другую. Самая круглая и крупная находилась посередине, другие были налеплены сверху, с боков, спереди и даже сзади. Всё это были очень весёлые и жизнерадостные булочки, готовые хихикать по первому же подвернувшемуся поводу.
– Ужасно приятно, – сказала Авдотья Еремеевна, после чего скатерть, тарелки, стопочки и прочее как-то сами собой разместились на столе. Потом появилась яичница, водка, солёные огурцы, кислая капуста, грибы, сало, а в кухне начал поспевать самовар.
– Как, значит, поручение ваше секретно, – сказал начальник охраны, – то я и спрашивать не смею. А, вот, позвольте полюбопытствовать, что это за ружьецо у вас, занятное какое-то, с аппетическим прицелом, что ли?
– Да, с оптическим, – сказал тов. Светлов, вынул ружьё из чехла и протянул его Жучкину.
Ни такого ружья, ни такого прицела тов. Жучкин не видал ещё никогда. С военно-охотницким интересом он рассматривал это оружие, производившее впечатление точного хирургического инструмента. Прикинул его в руках, прицелился в окно…
– Десяти зарядный автомат Ремингтона, – пояснил Светлов. – Вероятно, самая точная винтовка современности. На версту хороший стрелок положит в головную мишень из десяти пуль, скажем, все десять…
– Вот это да! – восторженно сказал Жучкин. – В Божий свет, как в копеечку, вот что значит передовая техника!
– Ничего, товарищ Жучкин, – успокоительно сказал Светлов, – и догоним, и перегоним.
Выпили по стопочке. От второй тов. Светлов отказался. Тов. Жучкин с сожалением отодвинул и свою стопочку, вышел в кухню, и проглотил там полбутылки. Авдотья Еремеевна доложила о приходе Васьки с мужиком и с лошадьми. Жучкин на минутку исчез и снова появился в сопровождении коренастого мужичонки, глаза и нос которого с трудом разыскали три не заросших проталинки, всё остальное утопало в чаще бороды. Мужик привёл двух неказистых, но таких же коренастых, как и он сам, сибирских коньков. Вышли, осмотрели.
Научный работник оказался весьма сведущим человеком: осмотрел зубы и бабки, пощупал шею и произвёл ещё ряд манипуляций. По вопросу о цене мужик заломил совершенно несусветную цифру, так что у Жучкина даже дыханье перехватило: сорвёт, сукин сын, всю коммерцию. Но научный работник не проявил к цене решительно никакого интереса, вытащил из своей походной сумки пачку кредиток, отсчитал требуемое количество и попросил присутствующих помочь оседлать коней.
– Сейчас, тов. Светлов, – сказал Жучкин, – вот только расписку приготовим.
– Мне она не нужна, – сказал Светлов, – а вам, если нужна, расписывайтесь.
По душе тов. Жучкина проползло сожаление: эх, ещё бы тысчонку можно было бы подработать, сглупили мы…
Багаж был принесён с перрона, кони были навьючены, пожелания счастливого пути были сказаны, Светлов сел на одного коня, ведя в поводу другого, обитатели станции Лысково остались у себя дома. Жучкин вручил мужику половину полученных кредиток, а другую оставил себе, мужик пошёл в Госспирт. Тов. Жучкин хлопнул ещё полбутылки, а научный работник тов. Светлов исчез за поворотом дороги.
Дорога шла таёжными перелесками, и товарищ Светлов трусил, не обнаруживая никаких признаков торопливости. В верстах двадцати от Лыскова лес кончился, и на протяжении версты полторы шла кочковатая голая низинка, полого спускавшаяся к речке. Противоположный берег речки зарос тальником, ивняком и прочей такой ерундой. Научный работник товарищ Светлов проявил искренний интерес к этому нехитрому пейзажу, осмотрел низинку, из которой только что выехал на берег небольшой речушки. Переправившись через речку, тов. Светлов стал осматриваться ещё внимательнее. Слез с коня, выискал место, которое ему, очевидно, показалось наиболее удобным, посмотрел на небо и на часы, привязал коней к дереву, вынул из чехла и очень внимательно осмотрел свою винтовку, сел, прислонясь спиной к дереву, закурил трубку и предался размышлениям, о которых мы не знаем ровно ничего.
РАЗОЧАРОВАНИЯ ТОВ. ЖУЧКИНА
– Вот, дура, что значит образованный человек, – сказал тов. Жучкин, пряча под подушку кредитки.
Авдотья хихикнула:
– Чтоб деньги швырять, какая тут образованность? А, вот, водку – не то, что ты – вёдрами…
– Не твоего, бабьего, ума дело, – отрезал Жучкин, – пошла вон!
Авдотья Еремеевна хихикнула ещё раз и скрылась. Жучкин постоял в нерешительности посредине комнаты, потом открыл буфет, взял оттуда свежую полбутылки, для чего-то посмотрел на свет, выбил пробку, выпил, крякнул и пошёл спать в сад.
Сон тов. Жучкина был прерван телеграфистом Васькой. Васька тряс и тормошил могучее тело начальника охраны, но ничего, кроме нечленораздельных звуков, вытрясти не мог. Отчаявшись, Васька заорал над самым ухом:
– Товарищ Жучкин, по прямому проводу из Неёлова, вставайте скорей!
Неёлово было той станцией к востоку от Лыскова, куда направлялся скорый поезд Иркутск-Чита, и где был отдел НКВД, которому был подчинен и товарищ Жучкин. Прямого же провода не было никакого, был просто телефон. Но прямой провод звучал как-то особенно внушительно. Он, видимо, оказал свое действие. Товарищ Жучкин приподнялся, посмотрел на Ваську осоловевшими глазами и издал первые членораздельные звуки:
– Ась? Что? А?
Васька повторил свою сентенцию. Жучкин выругался длинно и образно: спать и то, черти, не дают. Однако на его лице проступило некоторое беспокойство: он не любил иметь дела с начальством, в особенности, по инициативе этого последнего. Оправляя на ходу штаны и прочее, Жучкин направился к телефону.
– У телефона Жучкин, начальник охраны ст. Лысково.
Трубка разговаривала кратко и неутешительно.