— Ты чего мне не помог! — бросился Капитан на напарника.
Боцман присел, пропуская над собой кулак Капитана и одновременно нанося головой удар под дых. Капитан охнул, но удержался на ногах и, схватив Боцмана за уши, насадил его лицом на свое колено. Удар получился не слишком сильным: Боцман вцепился в колено зубами, прокусив толстую ткань брюк и одновременно ткнув Капитана пальцами под ребра.
— Вот сука! — Капитан отскочил, переводя дыхание.
Боцман не собирался останавливаться. Он прыгнул к Капитану, нацелив пальцы ему в глаза. Капитан хотел поставить блок, но промахнулся. Боцман, правда, тоже промахнулся, и его пальцы, вместо того, чтобы погрузиться Капитану в глазницы, сплелись у того на горле. Капитан в ответ сразу вцепился в горло Боцману, и бандиты покатились по траве, пытаясь задушить друг друга. Шеи у обоих были крепкие, но первым выдохся Боцман. Оттолкнув от себя Капитана, он вскочил на ноги и заорал:
— Здесь что, рай?!
Капитан тоже поднялся и удивленно уставился на Боцмана:
— С чего ты решил?
— Вот и я говорю, — продолжал плаксиво орать Боцман, — ты видишь здесь облака, да? Тут что, пахнет ладаном? Или у меня крылья? Ты скажи, падла, ты видишь у меня хоть одно сраное крыло?
Капитан помотал головой:
— Да ты…
— Да вот я и спрашиваю, у меня на лбу написано «ангел»? Нет? Или, может, у меня башка сияет? Или у меня на заднице надпись: «Скорая помощь»? Скажи, у меня есть на заднице такая надпись, мать твою, или нет?! С чего это я должен вдруг тебе помогать? Скажи!..
Капитан усмехнулся:
— У тебя на заднице много чего нет. Штанов, например.
Боцман испуганно ощупал себя — штанов действительно не было. Штаны остались в швабе. Шваб стоял неподвижно и внимательно следил, пока кто-нибудь из противников случайно окажется на его территории. Но ждать уже было бессмысленно: драка кончилась. Раздались аплодисменты.
Бандиты недоуменно переглянулись, потом посмотрели по сторонам. Оказывается, за ходом драки следило около сотни человек. Вся эта толпа радостно выла и улюлюкала, мало того, какой-то мужик, несмотря на лето — в треухе и тулупе, снял свой головной убор, обнажив блестящую лысину, и собирал у зевак мелочь. Обойдя круг, добровольный собиратель гонорара протянул кучку монет Капитану:
— Держи, брат, заработали.
От наметанного глаза Капитана не укрылось, что самодеятельный помощник попытался заныкать в кулаке несколько монет. Занесенная пятерня и зверская рожа, которую состроил Капитан, заставили мужика переменить решение и не оставлять себе мзды за помощь.
Зрители постепенно разбредались, осознав, что ничего интересного уже больше не будет. Боцман же, подойдя к коллеге заглянул тому через плечо:
— Много дали?
— А хрен их разберет. Не наши бабки.
В горсти Капитана лежала тяжелая горка квадратных, со скругленными углами, монет. Среди красных, очевидно, медяков, попадались и белые, серебряные.
— На опохмел хватит. — Веско резюмировал Боцман. — Кстати, чего там шеф приказал? В бар «Дракон»?
Капитан важно кивнул.
— Так какого хрена мы еще тут околачиваемся? Пошли искать! Хотя подожди. — Боцман в два прыжка догнал мужика в треухе:
— Распахни-ка робу!
— Ась? — Осклабился мужик, но тулуп распахнул. Под тулупом у него скрывались широченные зеленые бриджи, подшитые золотистой бахромой.
Выбирать не приходилось — остальная публика была уже далеко. Боцман вздохнул:
— Сымай штаны.
ГЛАВА 2
Саламандра продолжала бой. Толик валялся, плотно оплетенный корнями, но бравая рептилия жгла все вокруг себя.
— Слышь, рыцарь, урезонь своего гада, — нетерпеливо проворчал атсан.
— Это не мой, — ответил Дмитрий. Ему, сдавшемуся добровольно, оставили оружие и сумку.
Руки сами тянулись к рукоятям мечей, но Дмитрий сдерживался: картофельные карлики могли стать хорошей подмогой в предстоящей игре… Игре? Вот гадость-то! Дмитрий понял, что уже стал мыслить совсем как местный рыцарь. Или даже как керб.
— А чей? — Атсан начинал злиться, — черви его заешь!
Дмитрий ухмыльнулся:
— Сегодня у нас на ужин печеная картошка! С поджаркой из осиновых корешков.
— Не шути так, рыцарь. Я сам могу скормить тебя жрутеру.
Саламандра мало-помалу прожигала себе дорогу к Толику среди извивающихся корней. Теперь, когда все стены коридора обвалились, кругом простиралась просторная пещера. Коридор, судя по всему, был фальшивкой, ловушкой, которую картофельный народец соорудил специально для глупых путников. У дальней стены пещеры валялись веретенообразные коконы, среди которых Дмитрий пытался углядеть Алмис. Кокон Толика он определил по направлению движения саламандры.
— Вон, — ткнул пальцем Дмитрий, — оруженосца развяжи моего, он зверька урезонит. Я ему прикажу.
Атсан кивнул. Корни, спеленавшие Толика, обмякли и расползлись в стороны. Толик сидел, прижимая к груди драгоценные бутыли, и хлопал глазами. В отличие от Дмитрия, он ничего не видел в темноте.
Дмитрий обошел саламандру, окруженную бешено извивающимися корнями, и наклонился к Толику:
— Слышь, это я.
— Куда бежать? — сразу спросил Толик.
— Никуда. Думаю, никуда бежать не надо. Мы вообще зря барахтались.
— Ага, зря! — Обиделся Толик, — меня чуть не сожрал этот…
— Заткнись. И позови свою зажигалку. Давай, не ломай мне дипломатию!
Толик поджал губы. Потом кивнул и крикнул:
— Крикет!
Саламандра, услыхав голос хозяина, утроила усилия. Дмитрий обернулся к атсану:
— А ты, давай, отзови своих червяков!
— Это корни, — буркнул атсан. Корни перестали атаковать саламандру, и она радостно потрусила к Толику, раскидывая вокруг себя багровые блики. Прыгнув к любимому хозяину на грудь, она ткнулась ему в лицо сухим округлым рыльцем и лизнула щеку раздвоенным язычком. Толик невольно зажмурился, потом, щурясь от ужаса, погладил саламандру по чешуйчатой шкуре. Крикет довольно заурчал, съёжился и заполз в свой любимый кармашек. Темнота стала абсолютной.
Атсан перевел дух.
— Ладно, рыцарь, теперь посиди спокойно. Я вас обоих опять свяжу.
— Не стоит, мы сами пойдем.
— Сквозь землю? То-то. Сиди.
Дмитрий позволил корням себя спеленать.
— Ну что, рыцарь, поехали? — с видимым облегчением проговорил атсан.
— Поехали. — согласился Дмитрий.
Карлик уселся на своем скакуне, и над ним вновь сомкнулись белые лепестки-листья. Корни пошли волнами, поползли, соединяя коконы друг с другом. Земля со всех сторон начала бурлить и осыпаться. Дмитрий почувствовал, как его подхватило и поволокло вперед. Он оказался спеленат на совесть — не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже дышать было трудно. Единственным органом, сохранившим возможность шевелиться, были глаза. Но все поле зрения закрывала плотная мешанина волосатых корней. Какой-то звук пробился к ушам Дмитрия сквозь шуршание осыпающейся земли. Может, это стонет Алмис? Дмитрий прислушался и понял, что это вовсе не Алмис: издалека доносилось призывное ржание кобылицы.
Казалось, блуждающим корням было все равно, в какой ориентации перемещаться. Кокон с Дмитрием безжалостно крутило. Однажды, когда бродячее дерево забрало круто вниз, Дмитрий даже несколько минут провел кверху тормашками.
Вскоре постоянное шуршание земли прекратилось. Осина с пленниками какое-то время перемещалась по свободному пространству, потом остановилась, корни начали распутываться, и Дмитрий вывалился из своего кокона. Он сразу попытался встать на ноги, но наступил на волочащийся по полу корень и, не удержав равновесие, растянулся на ком-то из богатырей.