Эта-то Миггс приветствовала слесаря, когда он постучал в дверь своего дома, пронзительным криком: «Кто там?»
– Я, я, – отозвался он.
– Как, сэр, уже вернулись? – делая удивленное лицо, сказала Миггс, когда отперла ему дверь. – А мы с хозяйкой только что надели ночные чепчики и собирались вас дожидаться. Ах, ей было так плохо!
Миггс сказала это с трогательным простодушием и участием, но, так как дверь в гостиную была открыта, Гейбрирл отлично понял, для чьих ушей предназначались эти слова, и, смерив Миггс далеко не одобрительным взглядом, прошел в комнаты.
– Хозяин вернулся, мэм, – воскликнула Миггс, забежав вперед. – Вы ошибались, мэм, а я была права. Я так и знала, что он не захочет и вторую ночь заставлять вас ждать допоздна. Настолько-то хозяин всегда внимателен к вам. Я так рада за вас, мэм!.. Да и меня тоже, – с жеманной улыбкой добавила Миггс, – немножечко клонит ко сну. Теперь я вам признаюсь в этом, хотя прежде уверяла, что совсем не хочу спать. Ну, да это, разумеется, никого не интересует.
– А коли клонит ко сну, так и шла бы ты спать, сказал слесарь, от души сожалея, что здесь нет ворона Барнеби и он не может вцепиться в лодыжки этой девы.
– Покорно благодарю, сэр, – отпарировала Миггс. Я не смогу спокойно помолиться и потом уснуть, если не уложу сначала мою хозяйку. По правде сказать, ей давно пора быть в постели.
– Уж больно вы разговорчивы стали, мисс, – заметил Варден, косо взглянув на нее и снимая кафтан.
– Я поняла ваш намек, сэр, и покорнейше благодарю за него, – воскликнула Миггс, вся вспыхнув. – Но позволю себе заметить, что, если даже кого-нибудь здесь задевает моя забота о хозяйке, я не стану просить прощения и с радостью готова терпеть все неприятности и даже пострадать за это.
Тут миссис Варден (во время всего этого разговора она сидела, склонив голову в огромном ночном чепце, скрывавшем ее лицо, и, казалось, была всецело погружена в чтение «Наставлений протестантам») подняла глаза и отблагодарила Миггс за ревностную защиту лишь при казанием «придержать язык».
Все жилы на шее Миггс напряглись от обуревавшей ее дикой злобы, но она ответила только:
– Слушаю, мэм, придержу.
– Ну, как ты себя чувствуешь, мой друг? – спросил слесарь, садясь подле жены, которая снова углубилась в чтение, и энергично потирая колени.
– А тебя это очень интересует? – отрезала миссис Варден, не поднимая глаз от страницы. – На целый день оставил меня одну! Если бы я и умирала, ты и тогда бы не пришел.
– Что ты, Марта, милая!.. – начал слесарь.
Но супруга перевернула страницу, затем снова заглянула на предыдущую, – вероятно, чтобы освежить в памяти последние строки, – и продолжала сосредоточенно, с живым интересом изучать текст «Наставлений».
– Ну, Марта, милая, – повторил слесарь, – как ты можешь говорить такую ересь! Ведь ты же отлично знаешь, что это не так. С чего бы тебе умирать? Да если бы ты была серьезно больна, я не отходил бы от тебя днем и ночью.
– Да, в этом я не сомневаюсь! – воскликнула миссис Варден, рыдая. – Разумеется, ты кружил бы надо мной, как стервятник, ожидая, чтобы я испустила дух и чтобы тебе можно было жениться на другой.
Миггс стоном выразила сочувствие хозяйке, но тот час замаскировала этот стон кашлем, как бы говоря: «Что делать, я не могла удержаться при виде такой убийственной жестокости этого чудовища, моего хозяина».
– Да, не сегодня-завтра ты меня в гроб вгонишь, продолжала миссис Варден, уже менее воинственно. И тогда мы оба будем счастливы. Мне только хочется увидеть Долли хорошо пристроенной, а потом ты, как только пожелаешь, можешь от меня избавиться.
– Ax! – снова простонала Миггс и тотчас снова закашлялась.
Бедный слесарь больше рта не раскрывал и только теребил свой парик.
Прошло довольно много времени, прежде чем он осмелился кротко спросить:
– А Долли уже легла?
– Хозяин спрашивает вас, – сказала миссис Варден, строго поглядев через плечо на свою наперсницу.
– Нет, мой друг, я обращался к тебе, – возразил слесарь.
– Вы слышали, что я сказала, Миггс? – крикнула его упрямая супруга, топнув ногой. – Вы тоже меня уже ни в грош не ставите? Еще бы, когда перед глазами такой пример! Услышав столь жестокий упрек, Миггс, у которой слезы всегда были наготове и могли изливаться большими или малыми порциями при первой надобности и без малейших затруднений, разразилась бурными рыданиями, крепко прижав обе руки к сердцу, словно только так можно было помешать ему разбиться на мелкие кусочки. А миссис Варден, обладавшая не менее усовершенствованной способностью проливать слезы, зарыдала тоже, соревнуясь со своей служанкой, да так успешно, что через некоторое время Миггс сдалась, уступив хозяйке поле сражения, и только время от времени всхлипывала, словно угрожая снова дать волю своим чувствам. Видя, что превосходство ее безусловно признано, миссис Варден скоро успокоилась и впала в тихую меланхолию.
Облегчение, испытанное при этом мистером Варденом было так велико, а передряги прошлой ночи так его утомили, что он уже клевал носом и, наверное, проспал бы в кресле до утра, если бы голос супруги минут через пять не заставил его вздрогнуть и очнуться.
– Когда мне случается быть в хорошем настроении, – заговорила миссис Варден не сварливо, но тоном зудяшим, полным упрека, – когда я весела и расположена побеседовать – вот какое я встречаю к себе отношение!
– А уж как вы были веселы полчаса назад, мэм! воскликнула Миггс. – Никогда еще я не видела вас в таком приятном настроении.
– Я никому на дороге не становлюсь и никогда ни во что не вмешиваюсь, – продолжала миссис Варден. Я не спрашиваю, куда кое-кто беспрестанно уходит и откуда приходит, мои мысли заняты одним – как бы поэкономнее вести хозяйство, я в этом доме работаю, как вол, – и вот награда! Вот как меня здесь мучают!
– Помилуй, Марта, – взмолился слесарь, всеми силами стараясь показать, что он ни минуты не дремал и совершенно бодр, – чем ты недовольна? Право же, я пришел домой с самыми лучшими намерениями и от всей души хотел, чтобы все было хорошо. Ну, поверь мне!
– Чем я недовольна? Удивительно приятно, когда муж дуется и, как только пришел домой, тотчас засыпает! Когда он замораживает в тебе все чувства, выливает на тебя ушат холодной воды! Я знаю, что он ходил по делу, которое интересует меня больше, чем кого бы то ни было, и, естественно, ожидала, что он расскажет мне обо всем без всяких просьб с моей стороны. Я вас спрашиваю естественно такое желание или нет?
– Прости, Марта, – миролюбиво сказал слесарь. По правде говоря, я боялся, что ты не расположена сейчас к дружеской беседе. Я с удовольствием расскажу тебе все, моя милая.
– Нет, спасибо, Варден, – возразила его супруга, с достоинством поднимаясь с места. – Я не ребенок, которого можно наказать, а через минуту приласкать, для этого я, пожалуй, уже старовата, Варден! Возьми свечу, Миггс, и проводи меня. Ты-то по крайней мере можешь быть весела и счастлива.
Миггс, до этой минуты из сочувствия хозяйке пребывавшая в глубочайшей меланхолии, вдруг необычайно оживилась, энергично мотнула головой, бросив взгляд на Гейбриэла, схватила свечу и удалилась вместе с хозяйкой.
«И кто бы поверил, что эта женщина бывает мила и приветлива? – сказал себе Варден, пожав плечами и при двинув кресло поближе к огню. – А между тем это так. Ну, что поделаешь, у каждого свои слабости. Не мне осуждать ее за них – ведь мы так давно женаты».