Почему я сама не сообразила?
– Потому что ты дурочка, и я тебя люблю. – Он улыбнулся, все еще наблюдая за выражением ее лица. Она была бледной от усталости. Стресс последних двух месяцев оставил свой след. Он был целиком занят бизнесом, а ей пришлось делать все остальное – продавать дом, упаковывать вещи, перевозить их, к тому же часто ездить в Восточную Англию, чтобы проследить за работами в доме, ремонтом электропроводки, канализации и так далее. Хотя Лин иногда брала Тома на несколько часов, Люк все равно понимал, что на плечи Джосс легла огромная нагрузка. Она потеряла в весе, а темные круги под глазами напоминали о многих бессонных ночах, когда она ворочалась рядом с ним, или лежала, уставившись в потолок, размышляя о переезде.
– Первый день отдыха в нашей жизни, Джосс. – Он поднял кружку и чокнулся с ней. – Будь здорова.
– Ты тоже. – Она улыбнулась.
Через полчаса появились Элис и Джо. Джосс как раз усаживала Тома в его высокий стул.
– Доброе утро, мой славный. – Элис остановилась и поцеловала Тома в макушку. – Джосс, детка, мы тут с отцом поговорили и решили сегодня вернуться в город.
– Но, мама… – Джосс в ужасе смотрела на нее. – Почему? Мне казалось, вам здесь понравилось…
– Понравилось. – Джо сел и подвинул к себе чайник. – Мы вернемся. У нас есть дела дома, да и по магазинам нужно походить. – Он нахмурил брови и подвигал ими в сторону Тома, который захихикал и принялся колотить ложкой по столу. – Кое-что купить, ведь скоро Рождество. Мы вернемся, милая, ты и оглянуться не успеешь. Твоей маме надо немного отдохнуть. Она сейчас мало на что годится. – Он покачал головой. – А я ее знаю. Она не усидит на месте, пока вся работа не будет переделана. Кроме того, я думаю, да и мама со мной согласна, тебе с Люком требуется несколько дней, чтобы устроиться по-своему.
– Ничего подобного. Мы это уже обсуждали. Я хочу, чтобы вы остались. – Она чувствовала, что ведет себя как испорченный ребенок. Жалобно шмыгнув носом, она повернулась к плите и потянулась за чайником. – Вы не можете уехать. Маме не надо делать ничего тяжелого. Она может здесь отдохнуть…
– Я думаю, что родители скорее всего правы, Джосс, – тихо сказал Люк. Он посмотрел поверх головы на своего тестя.
– Ну, Лин-то по крайней мере может остаться. – Джосс глубоко вздохнула. Взяла кувшин молока и чашку Тома.
– Нет, золотко. Лин уезжает с нами. – Джо подвинул к себе тарелку с тостами. Выбрал один, намазал маслом, нарезал на кусочки и разложил перед внуком. – Мы с ней тоже говорили. Она сможет приехать на следующей неделе, если к тому времени не найдет очередной временной работы. – Он вздохнул. Учеба не слишком интересовала Лин, и она бросила школу в шестнадцать лет, с той поры перебиваясь временной работой, одна хуже другой. Джосс же кончила школу с отличными оценками, блестяще училась в Бристольском университете и получила работу преподавателя. Сейчас Лин было двадцать восемь лет, за ее спиной – два неудачных романа и провалившаяся попытка организовать собственное дело. Поэтому она вернулась к родителям и без особого энтузиазма бродила по агентствам в поисках работы. Джо покачал головой. – Мы с мамой вернемся в среду, до Рождества останется еще куча времени. И будем тут жить столько, сколько ты пожелаешь, чтобы помочь, чем сможем.
– Они все заранее спланировали! – Позднее, стоя у каретного сарая и держа ручонку Тома в варежке в своей руке, она смотрела на спину мужа, склонившегося над ржавым мотором «бентли». – Почему? Это ты придумал?
Люк выпрямился.
– Нет. Но я их понимаю. Ты должна пожить здесь самостоятельно, Джосс. Это важно. Все исследовать. Почувствовать дух дома. Они знают тебя так же, как и я, даже лучше.
Мы все понимаем, как много значит для тебя место, где ты собираешься жить. – Он пошел к верстаку у стены, куда уже выложил свои инструменты.
Она покачала головой.
– Я что, так легко предсказуема? Ты можешь сказать, что я чувствую, прежде чем я это почувствовала?
– Боюсь, что так. – Он хмыкнул.
– А как насчет тебя? Что ты думаешь об этом доме?
– В основном мерзну. – И как-то не по себе, хотел он добавить, но промолчал, потому что не мог объяснить, в чем дело. Так же чувствовали себя Джо и Элис. Они ничего не сказали, но он прочитал это в их глазах. Ничего удивительного, что им захотелось уехать. – Так что, если ты согреешь через полчасика чайник, я приду и постараюсь оттаять. Я хотел бы придерживаться плана в работе. Трудиться над старой колымагой Джорджа Максима по утрам, а в доме и саду – днем. Так я мог бы поделить свое время. Джосс… – Внезапно он забеспокоился. – Мы вовсе не сговорились все против тебя, радость моя. Верь мне. Слушай, если ты считаешь, что тебе будет тоскливо, ты можешь пригласить эту даму, Гудиар, и ее мужа на обед. Им наверняка страшно любопытно узнать, кто мы такие, а мы в свою очередь смогли бы выпытать у них что-нибудь насчет дома.
– Так, Том-Том, давай начнем сегодня сверху ради разнообразия. – Два дня непрерывной распаковки, сортировки и последующей уборки, телефонный звонок и с энтузиазмом принятое приглашение на ужин в конце недели как Гудиарами, так и Фейрчайлдами с почты. Джосс взяла тряпку и метлу и направилась к лестнице. Том радостно бежал следом.
На чердаке она обнаружила череду маленьких комнат, ведущих из одной в другую, все пустые, оклеенные выгоревшими обоями в цветочек, тяжелые, пыльные балки над головой. Комнаты, выходящие на юг, ярко освещены зимним солнцем, те, что по фасаду – холодные и темноватые. Джосс взглянула на сынишку. Он стоял рядом, засунув большой палец в рот.
– Хороший дом, Том? – весело спросила Джосс. Перед ними высилась гора старых книг.
– Том вниз. – Он вцепился в ее длинный свитер и потянул за него.
– Пойдем вниз через минуту, сделаем папе кофе… – Она замолчала. Где-то рядом послышался детский смех. И топот маленьких ног. Потом снова тишина.
– Мальчик, – с надеждой сообщил ей Том. Он робко заглянул ей за спину.
Джосс проглотила комок в горле.
– Здесь нет никаких мальчиков, Том-Том. – Нет, конечно, должны быть. Мальчики из деревни. Дом пустовал так долго, что было бы просто странно, если бы кто-нибудь не попытался его исследовать.
– Эй! – позвала она. – Кто здесь?
Тишина.
– Сэмми? – Она взяла это имя ниоткуда, из темноты. – Сэмми, это ты?
Тишина была давящей. Она больше не казалась тишиной пустоты; теперь она прислушивалась, спрашивала.
– Мам, посмотри. – Том потянул ее за свитер. – Махалка! – Потрепанная яркая бабочка, разбуженная теплом солнечного света, билась о стекло, тихо шурша крыльями и роняя с них красно-синюю пыль.
– Бедняжка, попалась в ловушку. – Джосс грустно смотрела на бабочку. Нельзя выпустить ее на улицу, там ее ждет верная смерть.
На этот раз смех донесся с другой стороны чердака, веселый, переливчатый, потом снова топот ног. Том засмеялся.
– Видишь, мальчики, – воскликнул он. – Хочу мальчиков.
– Мама тоже хотела бы видеть мальчиков, – согласилась Джосс. Наклонилась, взяла его на руки и, забыв о бабочке, открыла дверь в соседнюю комнату. – Им здесь нечего делать. Мы им скажем, чтобы шли домой обедать… – Она замолчала. Следующая и последняя комната была самой большой. Из ее окон она могла видеть конюшню, распахнутые двери каретного сарая, где стоял Люк, разговаривая с незнакомым человеком. Джосс огляделась. – Где же эти непослушные мальчики?
– Непослушные мальчики уходить, – печально констатировал Том. Он тоже смотрел по сторонам, по лицу текли слезы.