– Последние слова он произнес, с такой нежностью заглянув в глаза Кэрол, что у нее чуть не разорвалось сердце.
– В действительности, – сказала леди Августа, – мы говорили о Пенелопе и Элвине.
– Он уже стал Элвином? – разговаривая с леди Августой, Николас все еще улыбался, глядя в глаза Кэрол. – Значит ли это, что помолвка состоялась официально?
– Я дала согласие сегодня днем, и вам это прекрасно известно, поскольку вы помогали на пути к осуществлению их сердечных желаний, – ответила леди Августа. Внезапно ее голос стал резче. Это показалось Кэрол странным, а та добавила:
– Я полагаю, вы появились для того, чтобы пригласить вашу невесту на следующий танец. Кажется, в карточках написано, что это вальс. Я пойду сыграю партию в пике с лордом Феллонером, пока вы не кончите.
Кэрол хотела было попросить Николаса подождать, посидеть с ней где-нибудь, не выводить ее на середину зала до следующего вальса. Но леди Августа глянула на нее так сурово, что она не осмелилась даже попробовать получить отсрочку и побыть с ним подольше. Сердце у нее ныло от любви и горя, и она вложила свою руку в его и вышла на середину зала. Николас обнял ее, и танец начался.
Кэрол знала, что у нее есть лишь несколько минут, чтобы касаться его и запоминать его лицо, сильное и красивое. Они кружились по залу, и она не сводила с него глаз. Он вел ее уверенно, и она с легкостью слушалась, не думая о том, что делает. Они были созданы для того, чтобы быть вот так, вместе, чтобы Кэрол чувствовала себя в безопасности в его объятиях, чтобы Николас смотрел на нее с любовью и не пытался скрыть эту любовь. Последние короткие мгновения они были вместе, кружась и скользя в их собственном очарованном пространстве, куда остальной мир и остальное время не могли проникнуть.
– Я так люблю тебя, – прошептала она. – Что бы ни случилось потом, не забывай этого никогда и никогда не сомневайся, что я благодарна тебе за то, как ты поступил со мной сегодня днем. Я не жалею о том, что мы сделали, и никогда не пожалею.
– Я тоже не жалею об этих минутах. – Она чуть не разрыдалась от его ласковой улыбки.
– Я люблю тебя, Николас! – Она не знала, слышит ли он ее. Но вместо него она услышала голос леди Августы, хотя та была по-прежнему за карточным столом. Только теперь, очевидно, это была настоящая леди Августа, играющая в пике с лордом Феллонером, и ни один из них не подозревал, что происходит. Та леди Августа, которую знала Кэрол, была рядом с ней в зале, и эта леди Августа была невидимой.
– Танец, который я разрешила тебе протанцевать в виде особой милости, окончен. Мы отбываем.
Еще мгновение – и Кэрол перестала ощущать объятия Николаса, и его фигура начала превращаться в неясное пятно. Кэрол показалось, что в зале стемнело, а музыканты, которые заиграли следующий танец, стали удаляться от нее все дальше и дальше, и она их уже совсем не слышала.
– Леди Августа, пожалуйста, – умоляюще сказала Кэрол, – подождите минутку. Позвольте мне увидеть, что он счастлив с ней.
Позвольте мне убедиться, что мое сердце разбито не напрасно.
– У меня нет права оттягивать время твоего отбытия, – начала леди Августа, но ее прервали. Другой голос, более глубокий, заговорил так, что звуки его отдались у Кэрол в голове подобно громовым раскатам, и все же этот голос был легче вздоха.
– Ты любила от всей души, – произнес голос, – и будешь вознаграждена. Смотри же!
Мрак, окружавший ее, рассеялся, и Кэрол опять увидела бальный зал, ярко освещенный свечами и украшенный к Рождеству. Леди Кэролайн стояла рядом с Николасом, державшим ее за руку. Как показалось Кэрол, леди колебалась, прижав другую руку ко лбу. Николас наклонился к ней с нескрываемым беспокойством. Она что-то сказала, и Николас улыбнулся.
Он взял ее под руку и повел из круга танцующих к французским окнам, выходившим в сад. Каждая линия его фигуры, взгляд, которым он смотрел на свою невесту, – все выражало готовность любящего человека защищать и охранять любимую.
– Они будут счастливы, – сказал голос, – и это счастье – дело твоих рук.
– Благодарю, – сказала Кэрол вслух, хотя и не знала, что тот, кому принадлежит голос, услышал бы ее, даже если бы она произнесла эти слова мысленно.
– Идем, Кэрол, – это говорила леди Августа, – мы были здесь дольше, чем нам отпущено.
И опять кольцо ее рук окружило Кэрол. На этот раз Кэрол была лучше подготовлена к этим ледяным прикосновениям. На этот раз ледяной холод был ничто по сравнению с горечью разлуки и с острой как нож болью в сердце от сознания своего полного одиночества.
– Николас! – сорвалось с ее губ, и это было подобно воплю потерянной души, брошенной во внешние пределы мрачной преисподней.
– Ах, Кэрол, – пробормотала леди Августа, – ты ничего не понимаешь. Еще так много всего… так много всего впереди…
ЧАСТЬ 3
РОЖДЕСТВО В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Глава 7
Лондон, 1993
Она проснулась от того, что по ногам сильно потянуло холодом. Первые мгновения Кэрол сидела не шевелясь в старом кресле перед кучкой мертвой золы, в которую превратился вчерашний огонь. Она пыталась сообразить, где она. Все ее тело окоченело и затекло, будто она долго спала в одном положении и без одеяла. В голове была полная путаница, и самая простая мысль казалась неимоверно сложной.
Заметив слабый серый свет, проникавший в комнату сквозь щель между занавесями, она вскочила и, отдернув их, посмотрела на маленькую площадь перед Марлоу-Хаус. Туман исчез, солнце сияло, и яркие разноцветные лампочки на рождественской елке, стоявшей посреди площади, мерцали, когда ее ветки шевелились от утреннего ветерка. Деловито шли ранние прохожие, одетые в одежду XX века.
– Что случилось? – Отвернувшись от Этой веселой картинки, Кэрол оглядела свою обшарпанную, некрасивую комнату. – Что я здесь делаю? Я же была в голубой спальне, рядом с комнатой Пенелопы. Это, наверное, комната прислуги, но почему я здесь?
Только когда она распахнула дверь и вышла в холл, память стала к ней возвращаться. Она увидела стену, которая вскоре после второй мировой войны разделила некогда просторный Марлоу-Хаус на два дома поменьше. Голубая спальня – спальня леди Кэролайн Хайд – была по ту сторону этой толстой стены, этажом ниже.
– Так это был сон? Разве это возможно? Такой долгий и подробный! – Кэрол вернулась к себе и закрыла дверь, глубоко задумавшись, по-прежнему плохо понимая происходящее. – Должно быть, сон. Другие варианты просто немыслимы. Призрак леди Августы? Смешно. Я не верю в призраки. Ни один разумный человек в них не верит. Наверное, я чем-то отравилась. Несвежая пища может вызвать кошмары.
На столике у кресла стояла тарелка с полусъеденным куриным супом, поверх бульона плавал тоненький почерневший кусок гриба. Подняв над блюдом куполообразную металлическую крышку, Кэрол увидела застывшую смесь из цыпленка и овощей. Нетронутый кусок яблочного пирога выглядел так же неаппетитно. Кэрол быстро опустила купол на место.
– Если я ничего не ела, значит, и отравиться не могла, – решила она. – В жизни не слыхала, чтобы на пустой желудок снились дурные сны. Скорее, я не смогла бы уснуть не поев. Так что же произошло ночью? И какой ночью – этой или прошло несколько дней?
Она опять опустилась в кресло, напряженно раздумывая и пытаясь вспомнить во всех подробностях свое путешествие в начало XIX века. Должно же быть рациональное объяснение этим событиям! Она ведь помнила их так живо, так подробно! Призрачное появление леди Августы поздно вечером… Пенелопа… Николас…
Николас.