Я не берусь подсказывать, но мне казалось бы, что лучший способ уладить дело - это сослаться на требования нового короля, который, как я понимаю, предложил амнистировать подвергшихся репрессиям.Джунгахорский посол попробовал было что-то возразить сперва по-джунгахорски, а потом по-русски, но король, колотя кулаками по подушке и с размаху бодая ее головой, закричал:- Не надо совсем слушать его!.. Я его уже отменил... Я его, у-это, отозвал... Он уже, у-это, не посол совсем, а просто тьфу! - И король плюнул на пол перед койкой.- Прошу меня извинить, - вкрадчиво обратился тогда наш посол к джунгахорскому. - Но я не думаю, господин посол, что следует обострять этот конфликт... Тем более, что Его величество отказывается уже признавать вас в данной ситуации персоной грата.- Не признаю, - запротестовал тот. - Он еще не вступил на престол. Это незаконно.- Да-а, вы правы, возражения ваши совершенно законны. Но ведь приходится считаться и с общественным мнением. Не так ли, господин посол? Вы, разумеется, вольны поступать по своему усмотрению, однако...Тут улегшийся было король приподнял одеяло, отгородился им сбоку от нашего посла и из-под прикрытия показал снятому с высокого поста послу Джунгахоры язык, а потом и нос. Но это ему показалось недостаточно. Он приставил ладонь ребром к уху и потом, сгибая и разгибая пальцы, несколько раз помахал ими разжалованному послу.- Лопух, - сказал король, - качай отсюда.- Я вижу, что пребывание Его величества в Советском Союзе не прошло для него бесследно, - ядовито заметил бывший посол. - Хорошеньким манерам вы его тут обучили.- И совсем не они! - закричал король, сбрасывая одеяло. - И совсем не они! Это я раньше совсем научился. Это меня мисс Лора Харт, у-это, которая из Голливуда... люкс-бомба. Она танцевала в Джайгаданг, когда брат мой, у-это, король был. Она хотела жениться на него. А потом, когда ее пошли вон, она у дверей обратно смотрела и вот так язык, а потом так нос сделала и вот так вот рукой с ухом. Честное пионерское!.. У-это, честное королевское.У дверей берегового госпиталя уже толпились тем временем журналисты, проведавшие о местонахождении короля Джунгахоры и прилетевшие из нескольких западноевропейских редакций. Но главный врач запретил тревожить короля.К подъезду больницы вышел посол Джунгахоры и с кислым видом показал текст телеграммы, которую он, по повелению короля, посылает в Джунгахору. Король требует немедленного освобождения Тонгаора.Зато Тоню пришлось допустить к королю, иначе он отказывался прекратить голодовку и принимать прописанные ему лекарства.Тоня была тоже в белом халате, в белой косынке, которая ей очень шла. Король после бурной вспышки ослабел. Он лежал навзничь, ему было очень жалко себя. Он смотрел на Тоню ужасно печальными глазами, так что у нее все переворачивалось внутри. И даже видавшая виды няня-сиделка, принесшая завтрак королю, уходя, обернулась в дверях и тяжело вздохнула:- И что только капитализм с дитями творит! Неужто уж наши заступляться не будут?..Тоня стала кормить короля с ложки. Конечно, он бы и сам мог держать ложку, но ему было так жалко себя, так приятно, что Тоня бережно подносит к его рту ложку с бульоном... Он не мог себе отказать в этом удовольствии. Уж на такое-то имел право король, тем более больной! Тут даже бы строгий Славка Несметнов не заругался.- Ты, у-это, очень красивая, совсем очень красивая сегодня, - тихо говорил король, протягивая губы к ложке, не сводя с Тони глаз, - тебе так очень хорошо. Ты совсем как Бабашура была. Ты будешь доктор, когда вырастешь? Тебе хорошо идет. Когда будешь доктор, тогда приедешь, у-это, в Джунгахора, да? Будешь всех лечить. Мы будем там устроить красивые больницы.- Ладно, там поглядим, - строго отвечала Тоня, суя ему ложку в рот. - Ты помалкивай, не болтай много, опять температуру нагонишь.
А вечером пришел по телеграфу ответ от регента Сурахонга, который сообщал, что неблагодарный Тонгаор дерзко отклонил помилование."Ваше королевское величество, - ответил Тонгаор, прося передать его слова новому королю и всему миру, - я не могу принимать жизнь по милости королей. Жизнь мне может вернуть лишь закон, и единственный, кто имеет право творить этот закон, - народ. Я ни в чем не виновен и отказываюсь сам просить у кого бы то ни было милости, даже если она дарует мне жизнь. Пусть решает народ. Признаю только власть самого народа и до последней минуты буду бороться с властью над народом..." Видно, регент тут что-то схитрил и, скрыв от Тонгаора истинное положение, изобразил дело так, будто юный король готов даровать жизнь поэту, если тот сам попросит у него помилования.И опять плакал маленький король, представляя себе, как томится непреклонный Тонгаор в королевской тюрьме, в глубокой смрадной яме, огражденной высокой стеной с гребнем, утыканным стальными иглами, которыми хотят окружить весь земной шар мерихьянго.Посол Щедринцев объяснил, как мог, королю, который не очень понимал ответ Тонгаора и был даже обижен на него, что гордый поэт-коммунист не хочет просить милости, в то время как тысячи людей томятся в ямах. Поэтому он отказался, как предложил ему регент Сурахонг, подписать прошение о помиловании. Тонгаор требовал суда открытого и народного. Его и надо добиваться, пока не поздно. Король так устал и наплакался, что совсем обессилел и вскоре заснул.А к вечеру к нему, несмотря на то что ее пыталась удержать дежурная сестра, ворвалась пробившаяся сквозь все заграждения, преследуемая главным врачом Тоня. Она рассказала о том, что только сейчас слышала по радио. Передавали, что весь народ Джунгахоры встал на защиту Тонгаора. Десятки тысяч людей двинулись стеной на стены королевской тюрьмы. И регент Сурахонг, чтобы как-нибудь утишить гнев и возмущение народа, вынужден был отменить казнь Тонгаора и объявить королевскую амнистию. Сотни людей уже выпущены из ямы на волю, а храбрый поэт-революционер выдворен из страны, и с ним выслана его семья, которую до этого не выпускали из Джунгахоры.- Ой, Дэлька, Дэлька! - кричала Тоня и кружилась по палате.И король, сбросивший с себя одеяло, катался и прыгал по койке. И оба они вопили: "Слоны - всем! В ямы - никого! Мерихьянго - вон!", пока не пришла Майя Лазаревна, не затопала на них, крича:- Это еще что за цирк? Вы что, с ума сошли?! Будьте добры, Ваше величество, не безобразничать. Занимайтесь этим у себя во дворце в Джунгахоре, если вам угодно. Скачите там у себя на троне сколько желаете, а сейчас вы на моей территории и режим у вас, простите, постельный, а не королевский. Тихо сейчас же! Извольте подчиняться моим законам, уж будьте добры!- И совсем, у-это, не так говорить! Надо не "будьте добры", а "путти хатоу"! - не унимался король, хохоча. - А я вам тогда скажу, у-это: "Взигада хатоу!" Пришлось все-таки королю послушно улечься снова в постель.
* * *
На другой день в кабинете главного врача госпиталя и в присутствии посла Щедринцева, начальника лагеря "Спартак" и доктора Майи Лазаревны король дал небольшую пресс-конференцию приехавшим журналистам.Но пусть об этом лучше расскажет один из присутствовавших на беседе с королем западных журналистов. Вот как он сам написал об этом у себя в газете:"Король Дэлихьяр имел несколько болезненный вид после перенесенных им злоключений на море, но оказался вполне приветливым и хорошо воспитанным носителем верховной власти. Юный король заявил, что предпочитает вести пресс-конференцию по-русски, так как почти забыл английский язык, а кроме того, ему хотелось бы, чтобы все слова его были понятны тем, кто проявил столько забот о нем.