Казалось, вот-вот они заговорят об Андрее и о Рите. Санди видела Андрея всего один раз - и то издали, но подробно знала о нем от Лади. Давно. Еще тогда, когда Ладя работал в цирке-шапито. Они поспорили - какая разница между другом детства и одноклассником. Санди считала, что все одноклассники постепенно становятся друзьями детства. Ладя рассказывал об Андрее Косареве как о своем однокласснике и объяснил, что не знает, станут ли они друзьями детства. Санди не понимала, почему это невозможно. Ладя показал на скрипку, которая лежала на борту манежа. Ладя только что играл, а Санди слушала.
- А что, он тоже хорошо играет? - спросила Санди.
- Да, - сказал Ладя. - Он всегда хорошо играл.
- Покажи, как он играет! - воскликнула Санди. - Я зажгу пушку.
Она сбегала наверх, зажгла пушку, направила ее сильный луч на Ладьку. А Ладька стоял и думал, как бы Андрей играл, если бы оказался в цирке на арене и стоял бы на стареньком тренировочном ковре, засыпанном опилками, которые наносили на тапочках гимнасты.
Ладька попробует сыграть так, как играет Андрей, и в этом ему поможет Санди. Она вернулась и села на один из цветных бочонков, с которыми работают антиподы, подобрала колени, положила на них руки и смотрела на Ладю. Он будет играть ей очень серьезно, не так, как только что играл, баловался. Но тут вдруг кто-то погасил пушку, весело крикнул: "Представление окончено!" - и быстро убежал.
- Когда-нибудь я послушаю твоего Андрея, - сказала Санди.
Около входа в "Краснопресненское" метро "гроссы" попрощались с Ладей и Санди: им дальше на метро.
Ладя и Санди доехали до Никитских ворот, до знакомой Ладе с детства остановки "Музыкант", перешли на другой конец площади к Суворовскому бульвару и пересели на пятнадцатый троллейбус до Трубной площади.
Через скамейку впереди сидели двое ребят, о чем-то спорили. Потом один повернулся к Санди и Ладе. Другой пытался его успокоить.
- Да не знают они. Откуда им знать?
- Вы спортом увлекаетесь? - спросил Ладю тот, который повернулся.
- Увлекаемся, - сказал Ладя.
- Каким видом?
- Автомобилями.
- Это не вид спорта.
- А что же это, по-вашему?
- Транспорт.
- Транспорт вот, - сказал Ладька. - Троллейбус. А что вы знаете о "Циклопе" Арфонса? О Крэгэ Бридлове и его "Зеленом чудовище"?
- Он сам недавно гонял на "Тутмосе", - сказала Санди. - Реактивный катамаран.
- Катамаран - это лодка с балансиром, - серьезно сказал Ладя.
- Прости, пожалуйста. Я забыла.
- Я вас прощаю, - сказал Ладя Санди.
- Поговорите с ним, и все выяснится. "Тутмос", сверхзвуковой автомобиль - герметическая кабина, стабилизаторы, двадцать тысяч лошадиных сил. Монстр.
- Она шутит, - сказал Ладя. - Она клоун.
- Сам клоун, - сказали ребята и отвернулись.
Санди громко засмеялась.
Они проехали вдоль бульвара. На Трубной площади вышли и отправились в сторону кинотеатра "Форум". Здесь, в новых домах, жила Санди. Была середина октября, и было еще тепло. Лежали сухие листья. Они напомнили Ладе виноградник в Ялте. Только были совершенно темными, ночными и уже старыми, пересохшими. Листья лежали на всех московских бульварах.
Санди шла рядом, молчала. Потом спросила:
- Я тебе нравилась уже тогда, капельку хотя бы?
- В Ялте?
- Как ты догадался, что в Ялте?
- Не знаю. Почувствовал.
Санди взяла его под руку, слегка подпрыгнула, чтобы попасть с ним в шаг.
- Ты мне еще раньше понравилась. Капельку, - сказал Ладя.
- Не сочиняй. Тебе понравился трейлер.
- Может быть, но только в какой-то степени, меньше капельки.
- Хочешь, я еще что-нибудь исполню из "Ферматы"?
- Мне надоел синий тритон.
- Ты хитрый.
- Я сама простота, верю всем твоим фокусам. Я один. Во всем мире.
- Ладя!
- Да?
- Ты очень хороший человек.
- Потому что верю твоим фокусам?
- Потому что любишь меня.
- Тебе правда от этого хорошо?
- Мне даже мама сказала, что я теперь очень серьезная, и в училище сказали. Пригласили в комитет комсомола и сказали, что я теряю жанровое лицо. А ты это замечаешь?
- Санди, ты что-то задумала?
- Я задумала полюбить тебя надолго. - Она высвободила свою руку и остановилась. Свет уличного фонаря падал ей на лицо и сделал ее бледной, как будто бы она снова испачкала лицо магнезией.
- Сандик, ты что? - испугался Ладя.
- Я хочу, чтобы ты поверил, что все это серьезно. Так серьезно...
- Я верю, Сандик. - Ладя никогда не видел Санди такой и растерялся.
Санди прислонилась к уличному фонарю, положила ладони на щеки, как это часто делала, и стояла - маленький грустный Пьеро. Ладя подумал, что вот только сейчас он смог бы сыграть на скрипке так, как играл Андрей, потому что он бы сейчас играл о своей собственной, удивительной, первой, а потому и навсегда единственной любви. Эта новая сила, которую Ладя не испытывал еще ни разу так глубоко, даже к памяти своей матери, и эту силу ему подарила Санди. А сама она стоит под фонарем, держит лицо в ладонях и не верит, как она будет ему нужна в каждую, даже самую маленькую единицу времени его жизни.
- Санди, - сказал Ладя. - Ты меня слышишь?
- Я тебя даже вижу, - сказала Санди и опустила руки. И вдруг пуговицы на ее пальто засветились огоньками, четыре маленькие звездочки.
Ладька растерянно уставился на эти звездочки.
- Не пугайся, - сказала Санди. - Лампочки, а батарейки в карманах. Теперь я должна открывать тебе мои секреты, и ты будешь знать их один во всем мире.
Мимо прошли девушки, с удивлением взглянули на пуговицы Санди. Долго оглядывались. Напротив на тротуаре застыла девочка в белых пластиковых сапожках и в красной кепочке из вельвета и смотрела. Около нее остановилось несколько прохожих.
- Завтра во всем городе будут гореть пуговицы, - сказал Ладя, взял Санди под руку, и они пошли.
- Ты должен его найти, - вдруг сказала Санди.
- Андрей? Почему ты об этом заговорила?
- Я об этом думала.
- Я тоже, - сказал Ладя.
- Может быть, он уже твой друг детства, а не просто одноклассник?
- Может быть, - сказал Ладя.
- Ты знал ту девочку?
- Видел.
- Говорят, она была очень красивая.
- Это правда.
- Что случилось, что она так вот... неожиданно... - Санди не договорила.
- Больное сердце, Кира Викторовна сказала.
- А что такое в музыке кон брио? Ты мне говорил.
- Ярко, как пламя. Почему ты спросила?
- Подумала об этой девочке.
- Кон сэнтимэнто - нежно. Пэзантэ - как будто идешь с грузом.
- С каким грузом?
- В музыке.
- Скажи что-нибудь еще.
- Что сказать?
- Что хочешь. Но теперь без музыки.
- Издеваешься?
- Мужчина никогда прежде сам не брал девушку под руку. - Санди выпустила его руку и отошла в сторону. - После того как мужчина предлагал девушке свою руку, она делала небольшой шаг к нему, поворачивалась левым боком и накладывала пальцы левой руки на обшлаг его мундира. - Санди все это проделала.
- Издеваешься, да? - Ладя сказал это с интонацией актрисы Мироновой.
- Парное упражнение. И я радуюсь, а не издеваюсь, - жизни, людям, тебе и мне! Кон сэнтимэнто.
- А что такое радость? - спросил Ладя. - Ты знаешь?
- Знаю.
- Нет, вообще.
- И вообще и в частности. У меня внутри начинают бегать и лопаться пузырьки, как в открытой бутылке нарзана. И я все могу, все получается смешно.
- А сейчас?
- Что?
- Где пузырьки?
- Ах, тебе мало за сегодняшний день! - Санди вдруг сняла свою шапку, связанную из мохера, и приставила ее к подбородку, как бороду. Вырвала из шапки несколько шерстинок и прицепила над губой, как тонкие усы.
Ладька даже икнул с испугу: это не была сейчас Санди, его невеста, это было семнадцатое столетие - "Мужская осанка и походка". Ладька смеялся, икал и опять смеялся.