Я вытащил из рюкзака деревянный домик, любовно сделанный в бахтинском поселке Павлом, - из желто-золотистых, чисто выструганных кедровых планок с красной трубой, зеленой крышей, с застекленными окошками в синих резных наличниках, с кружевным крылечком, на котором сидел петушок, выточенный из березовой коры. Шутливо запел: "Терем-терем-теремок! Кто в тереме живет?"
- Бурундук! - восклицает жена.
Неторопливо открыл за бронзовую цепочку синюю дверку домика.
Перед изумленными зрителями по всей своей величавой красе появилась Чернушка. Серо-дымчатая с голубым отливом спинка; белоснежная кофточка-манишка; черные, лоснящиеся, как лак, сапожки с коричневыми чулочками-налапниками; атласная, песочного цвета шапочка. На ушах высокие смоляные кисточки с плавным серповидным загибом назад. А какой у нее стал шикарный хвост! Снизу он напоминал серый шелковый шлейф, окаймленный темной бахромой с бледно-желтыми полосками, с оранжевым пучком на конце; сверху весь был черный, блестящий, как Енисей осенней ночью, и такой пышный.
- Белочка! - послышались голоса.
Я позвал:
- Чернушка! На-ка, на-ка!
И малая зверюшка, на удивление всем, послушно прыгнула ко мне, уселась на ладони и весело, словно в сказке Пушкина, стала грызть орешки. Я показал зрелую кедровую шишку. Она быстро вырвала ее из рук, с лихой проворностью затормошила зубами, катая по столу, - только шелуха полетела во все стороны. Вытащив орех, крепко зажала его ручками, на которых вместо прежних точеных коготков выросло по короткому пальчику с мизерными ноготками.
Кто-то угостил таежницу яблоком. Она смело схватила незнакомый круглый плод, вонзила в него длинные, острые, как иголки, нижние резцы. Действуя ими, точно рычагом, вырвала большой ломоть и аппетитно захрустела - понравилось.
Когда же я начал дразнить Чернушку кедровым орехом, она снова припрыгала ко мне и бесцеремонно, под веселый смех публики, стала отнимать самое любимое лакомство.
После пиршества Чернушка принялась умываться да прихорашиваться. Я теребил ей кисточки, тихонько щекотал по спинке, расчесывал гребешком хвост, изогнутый серпом, - белка сидела не шелохнувшись.
- Ах какая умница! - послышался комплимент.
Соседка тоже решила погладить ее, потрепать кисточки, но добрая, ласковая с виду зверюшка неожиданно хватила ее за палец.
- Ух ты, насквозь палец прокусила, - заохала соседка.
- Не трогайте ее, пожалуйста, руками, - предупредил я. - Она своенравная, не любит чужих, но ко мне привыкла. Я могу делать с ней все, что хочу, - и не укусит.
В подтверждение моих слов я нарочито грубовато взял Чернушку за лапы, легонько щелкнул по носу и понес из кухни в комнату, чтобы не мешала хозяйкам готовить тайменью солянку.
- А ко мне привыкнет? - спросила жена.
- Конечно, если будешь относиться к ней ласково.
Прослышав, что я привез из экспедиции потешную таежницу, к нам стали наведываться не только ребятишки, но и взрослые. Пришел и мой институтский приятель. Он поинтересовался, что белка ест. Я сказал, ест все: соленые огурцы, сыр, мясо, дыни, яйца, макароны, хлеб, капусту, творог, конфеты, мел, селедку, особенно любит лесные орехи.
- А сливочное масло?
- Давай попробуем.
Чернушка схватила кусок, но тут же отскочила и принялась облизывать измазанные пальчики. Незнакомая пища явно понравилась ей, хоть и была чересчур липкой. Она плясала вокруг масла, намереваясь полакомиться, и в то же время боясь испачкаться. Наконец изловчилась, брезгливо оттопырила передние лапки и так, не дотрагиваясь, заработала одним языком. Потом прыгнула на приятеля, тщательно вытерла мордочку о его новый выходной костюм.
- Чистюля ты этакая! - проворчал тот.
Вездесущая хозяйка
Если раньше в нашей маленькой, тесной комнате была одна законная хозяйка - моя жена Аленка, то теперь появилась самозванная конкурентка Чернушка. Она почти все переделывала по-своему.
Взять, к примеру, хотя бы простой будильник. Жена наивно считала, что будильник непременно должен стоять на тумбочке, у кровати, а белка прямо-таки из шкуры лезла вон, упрямо доказывая, что ему самое подходящее место под столом. Она никак не могла допустить, чтоб тишина домашнего уюта нарушалась бы нудным надоедливым тиканьем и неожиданными резкими звонками.
В этом принципиальном поединке победил настойчивый сибирский характер таежницы. Будильник навсегда умолк, и жена стала опаздывать на работу.
Ни одного светлого закоулка, ни одного темного уголка не было в коммунальной квартире, куда бы не успела заглянуть днем вездесущая проказница.
Как-то вечером, вернувшись из института, я решил угостить Чернушку кедровыми орехами, которые специально для нее привез из бахтинской тайги. Но рюкзак, где они хранились, оказался совершенно пустым. Неужели у кого-то хватило наглости ограбить маленького зверька? Сердито допросил всех квартирных ребятишек. Они клялись, что ничего не брали.
Добрейший дед Гаврил сочувственно покачивал седой головой - жалел белку. Вдруг вездесущая проныра бесцеремонно юркнула к нему за пазуху и вылезла с орехом во рту. Сконфуженный сосед вывернул все карманы своего пиджака - оттуда градом посыпались отборные кедровые орехи.
- Это вы, бесенята, подстроили? - обрушился дед на ребятишек. Посмеяться решили над беззубым? Ух, этакие шкодники! Я вам покажу!
Затем орехи были найдены почти во всех костюмах, брюках и пальто, которые висели в коридоре, но больше всего в пустых бутылках.
Оказывается Чернушке не понравился почему-то рюкзак, и она перенесла запасы в потайные "кладовые".
С той поры белка стала прятать и перепрятывать по темным углам все, что могла поднять и унести: крышки от чайников, ложки, вилки, карандаши, ручки. Но особенно ей нравились блестящие украшения. У женщин то и дело исчезали бусы, брошки, кольца, шпильки. Она умудрилась стянуть у соседки заграничные клипсы, которыми та очень гордилась. Одну клипсу засунула в энциклопедию, а куда дела вторую - никто не знал.
Все пострадавшие женщины потребовали, чтоб я немедленно убрал "воровку" с глаз долой - отнес бы в лес или в зоопарк. Но я не обращал внимания на их претензии.
Мирное доброе существование между двумя хозяйками, проживающими в одной комнате, явление недолговечное и противоестественное, тем более что обе они смотрели на вещи по-разному. Отношения жены и Чернушки с каждым днем ухудшались.
Жена купила где-то с величайшими трудностями потешного нарядного Буратино из разноцветной пластмассы. Она радостно посадила его перед зеркалом, среди флакончиков с духами, и воскликнула:
- Правда, какой симпатичный! Как хорошо сделали его мастера детских игрушек!
Чернушка и на этот раз не согласилась с женой. Когда мы ушли на работу, она усердно принялась переделывать "симпатичного" Буратино на свой художественный вкус: прежде всего начисто отгрызла половину слишком длинного острого носа и обкорнала концы слишком загнутых башмаков. Мы застали белку в тот момент, когда она сосредоточенно обтачивала своими оранжевыми резцами Буратинин колпак.
Жена схватила веник. И началась суматошная возня. Задрав хвост, Чернушка носилась по комнате с такой быстротой и проворностью, что жена не успевала поворачиваться, как шаловливая проказница оказывалась то под кроватью, то на голове у преследовательницы. Не добившись победы, жена устало повалилась на диван. А Чернушка с квохтаньем юркнула ко мне за пазуху.
С той поры веник стал для белки самым страшным предметом на свете. Стоило только показать ей веник, как она мчалась ко мне за пазуху.