ДЖЕРРИ (пристально поглядев на нее): Не торопите меня.
ГИТЕЛЬ (негодующе): Вы что же думаете, что я толкаю вас на ложный шаг?
ДЖЕРРИ: Так. Я сжигаю перед собой мосты. Может, послушаем музыку, чтобы затуманить мысли о будущем? Кстати, я соскучился по музыке. Мне думается, надо взвесить, на что я иду.
ГИТЕЛЬ (подняв брови): Позвольте, разве я сказала "да"?
ДЖЕРРИ: И вам не мешало бы взвесить. Что, если я могу себе позволить всего лишь... (жест рукой в сторону фотографий) девушку на карточке, а не живое человеческое существо с язвой и прочим?
ГИТЕЛЬ: Погодите, неужели у вас даже радио нет?
ДЖЕРРИ: Нет, а что?
ГИТЕЛЬ: Уж радио-то у всех есть!
Джерри закуривает сигарету.
(не сводя с него глаз, включает приемник и крутит рукоятку, стараясь найти какую-нибудь музыку) Слушайте, вы вправду сели на мель, да?
ДЖЕРРИ (рассматривая сигару): Что это за имя - Гитель? Какое-то экзотическое. Должно быть, такие имена бывают у эскимосов или...
ГИТЕЛЬ: Нет, у поляков. Так вы тоже?
ДЖЕРРИ: Поляк?
ГИТЕЛЬ: На мели.
ДЖЕРРИ: А почему это вас так интересует?
ГИТЕЛЬ: Просто я хочу знать, не от того ли вы не спите по ночам, а если так, то чего ради мы обедали в ресторане и пошли в театр? По крайней мере каждый мог бы заплатить за себя.
ДЖЕРРИ (невозмутимо): А я думал, вы итальянка.
ГИТЕЛЬ: Кто, я? Я еврейка.
ДЖЕРРИ: Моска.
ГИТЕЛЬ: Нет, это как раз, чтобы было экзотичнее. Я взяла эту фамилию для сцены.
ДЖЕРРИ: Для какой же именно сцены?
ГИТЕЛЬ: Что?
ДЖЕРРИ: Ничего. Как ваша настоящая фамилия?
ГИТЕЛЬ: Для электрических реклам она слишком длинная. Москович.
ДЖЕРРИ: Обрубили лишнее и стали итальянкой. Вы там и родились?
ГИТЕЛЬ: Где, в Италии?
ДЖЕРРИ: В Польше.,
ГИТЕЛЬ (сердито): Я родилась здесь, в Бронксе! Слушайте, почему вы не возьмете пособия по безработице? Меня, например, оно просто спасает.
ДЖЕРРИ: Гм... Во-первых, официально я живу в другом штате.
ГИТЕЛЬ: А-а... (на секунду задумывается) В каком же штате вы официально живете?
ДЖЕРРИ: В Небраске.
ГИТЕЛЬ: Небраска... Это где-то в Калифорнии?
ДЖЕРРИ: Нет, в Калифорнии, по-моему, Невада.
ГИТЕЛЬ: Ну все равно. Одним словом, вы далеко от дома. И у вас тут нет никого, кто мог бы вам одолжить денег?
ДЖЕРРИ (сидя на стуле, окидывает ее испытующим взглядом): Никого, кроме вас.
Пауза. Оба смотрят друг н друга, потом Гитель берет свою пустую кружку, собираясь налить еще молока, и что-то прикидывает в уме.
ГИТЕЛЬ: Сколько вам нужно?
ДЖЕРРИ (опустив глаза): Вы добрая душа. (встает и отходит в сторону; голос его становится ровным и вялым) Даже чересчур добрая. Не разыгрывайте из себя фею-крестную, все равно вас сожрет волк.
ГИТЕЛЬ: Вы же сказали, что вы без гроша!
ДЖЕРРИ: Нет, это вы сказали. Разумеется, это весьма не романтично, но в прошлом году я заработал пятнадцать тысяч долларов.
ГИТЕЛЬ (вытаращив глаза): Каким образом?
ДЖЕРРИ: Я - поверенный.
ГИТЕЛЬ: То есть - адвокат?
ДЖЕРРИ: Скажем - поверенный. Чтобы было экзотичнее.
ГИТЕЛЬ (возмущенно): Я перебиваюсь на восемнадцать долларов в неделю и еще стараюсь вам помочь!
ДЖЕРРИ (стоя у окна, равнодушно): По-моему, вам нравится кормить собой пробегающих мимо волков.
ГИТЕЛЬ: Что-что?
ДЖЕРРИ: Вы - прирожденная жертва.
ГИТЕЛЬ: Чья?
ДЖЕРРИ: Своя собственная.
ГИТЕЛЬ (глядя на него широко открытыми глазами): Я ошибаюсь или вы действительно нахал? Я вас пожалела, что же тут плохого?
ДЖЕРРИ (оборачиваясь): Пожалели?
ГИТЕЛЬ: Да, конечно!
ДЖЕРРИ: Сколько вам лет?
ГИТЕЛЬ: Двадцать девять, а что?
ДЖЕРРИ: А то, что не ведите себя так, будто вам двадцать пять. В тридцать лет вы на самой вершине, и половина уже прожита, а судя по этой комнате, вам особенно нечем похвастаться. Пора бы позаботиться о своих делах.
ГИТЕЛЬ (сердито): Не беспокойтесь, я позабочусь! У меня есть свои планы.
ДЖЕРРИ: Какие же у вас планы?
ГИТЕЛЬ: Разные! Сейчас я начинаю работать с этим Ларри, мы хотим сделать настоящую балетную программу, черт возьми, мы может стать знаменитостями! Я ищу, где бы недорого снять какой-нибудь чердак. Я бы оборудовала его под студию да еще сдавала кому-нибудь для балетных классов. Не говоря уж о том, что я, может, буду делать костюмы для одной постановки Оскар вступил в новую труппу, он говорит, что, наверное, сможет...
ДЖЕРРИ (бесстрастно): Ничего из этого не выйдет.
Это так похоже на правду, что на мгновение Гитель теряется.
ГИТЕЛЬ (яростно): Ну, тогда я придумаю что-нибудь другое! Что вы ко мне пристали?.. Почему вы меня изводите?
ДЖЕРРИ: Хотите знать правду?
ГИТЕЛЬ: Да!
ДЖЕРРИ (ровным тоном): Потому что вы мне кажетесь занятной. Жизнь коротка, и раз уж вы прожигаете ее, как матрос на стоянке в порту, то можете потратить часть и на меня, но я, вероятно, не доставлю вам ничего, кроме огорчений: сегодня я здесь, а завтра меня нет, и мне ни к чему брать на себя ответственность за маленькую простодушную дуреху, вроде вас. Одним словом, вот так.
ГИТЕЛЬ (сердито): Что значит "простодушная", умник?
ДЖЕРРИ: Неискушенная. Наивная.
ГИТЕЛЬ: Идите к черту! В шестнадцать лет я уже снимала себе комнату в Гринич-Вилледж. Как вы думаете, для чего? Чтобы играть в куклы? Сколько всяких слов, а на самом деле вы, наверное, просто трусите!
ДЖЕРРИ (после паузы, спокойно): Вы с ним живете?
ГИТЕЛЬ: С кем?
ДЖЕРРИ: С Мистером Америка. С Ларри.
ГИТЕЛЬ: Но он же танцовщик.
ДЖЕРРИ: Это я знаю.
ГИТЕЛЬ: Мы с ним дружим. Но боже мой, неужели вы думаете, что у меня... такие наклонности? (расширив глаза) А может, вы сами такой?..
ДЖЕРРИ: Какой?
ГИТЕЛЬ: Ну... с наклонностями.
ДЖЕРРИ (пауза, качает головой): Знаете, это уж слишком! (кладет сигару в пепельницу) Так у вас сейчас никого нет?
ГИТЕЛЬ: Я свободна, как птица, черт бы ее взял!
ДЖЕРРИ: Я тоже. (жестом подзывает ее к себе)
Гитель с готовностью подходит. Джерри целует ее сначала довольно прохладным поцелуем, но так как Гитель крепко прижимается губами к его рту, поцелуй становится страстным и затяжным. Гитель первая прерывает его. Джерри стоит неподвижно, у него дрожат руки. Гитель и сама немножко взволнованна.
ГИТЕЛЬ: Ох, братец! Вы долго постились?
ДЖЕРРИ: Год.
ГИТЕЛЬ (глядя на него с изумлением): Где же вы были, в тюрьме?
Джерри хватает ее за руки и привлекает к себе, на этот раз властно целует ее. Гитель слабо сопротивляется, отвечает на поцелуй, потом опять пытается вырваться и наконец сдается, бессильно обмякнув в его объятиях. Они отрываются друг от друга, когда уже у обоих не хватает дыхания.
Знаете что, раз мы не пойдем дальше, лучше уж не надо так.
ДЖЕРРИ: А кто сказал, что мы не пойдем дальше?
ГИТЕЛЬ: Вы съешьте еще печенья, чтобы успокоиться, а потом вам, пожалуй, лучше уйти.
ДЖЕРРИ: Уйти?!
ГИТЕЛЬ: Да, пожалуйста.
ДЖЕРРИ (отпускает ее, пауза): Это вы имели в виду, когда сказали, что ложный шаг может вывести на новую дорогу?
ГИТЕЛЬ: Нет, я...
ДЖЕРРИ: Куда мне идти? (очень раздосадованный, оборачивается, видит радиоприемник. Насмешливо) В комнату без радио?
ГИТЕЛЬ (почти жалобно): Радио стоит девятнадцать девяносто пять...
ДЖЕРРИ: Недорого. Мне казалось, вы приглашали меня остаться. Зачем? Чтобы продать мне радио? (выключает радиоприемник и принимается ходить по комнате)
ГИТЕЛЬ (запальчиво): У меня железное правило - даже с господом богом я не стану спать в первый же день знакомства. За кого вы меня, в конце концов, принимаете? Во-вторых, вы все время ходите и ходите, у меня уже в глазам мелькает (ей удается разжечь в себе что-то вроде негодования), а, в-третьих, я ненавижу сигары - это во-первых, а во-вторых, то есть в-четвертых, я выкладываю вам про себя буквально все, а вы про себя ни слова.