Заспанный Еменка стоял с фонарём в руке, а Старобор и Шульгин держали лошадей, которые беспокойно ржали и натягивали удерживавшие их поводья.
Собаки ворчали, их шерсть стояла дыбом, и, едва послышалась короткая команда «вперёд», они исчезли в темноте.
Чижов зашёл в избу и вернулся с ружьём. Однако Еменка отговаривал его от вылазки, так как в темноте даже самое хорошее оружие ни к чему. Вскоре донёсся яростный лай собак, эхо которого терялось где-то в заливах озера. Затем раздался свист и визг, которым вторили глубокие тона и рёв. Это повторялось несколько раз.
— А куда девались собаки? Их не слышно, и они не возвращаются, — забеспокоился Чижов.
Спустя минуту до нас донеслось сопение, а вслед за тем показались лайки. Они гавкали и визжали, словно хотели оправдаться, что вернулись ни с чем.
— Эх вы, — бранился на них Чижов. — Какой от вас толк, только есть да спать!
Собаки не успокаивались. Одна из них валялась на земле, и когда Еменка осветил её, мы увидели на спине большую, сильно кровоточащую рану.
— Не скули, — успокаивал её Чижов. В драке синяков не считают. Иди, перевяжу тебя.
Было видно, что собаки вернулись после ожесточённого сражения с неизвестным врагом, против которого их силы были недостаточны.
Затем Чижов поднял фонарь, чтобы лучше видеть нас, и с деланной важностью сказал:
— Я надеюсь, что вы без голосования согласитесь продолжить прерванный сон. А завтра утром посмотрим, что нас пугало. Спокойной ночи!
Мы вернулись в палатку. Я уже засыпал, когда геолог снова заговорил:
— Вы не спите? Я хочу посмотреть на свадьбу сохатых. Вы пойдёте со мной?
— Ещё спрашиваете!
— Мы впервые в тайге, место неизвестное, что, если заблудимся?
— Напрасные опасения, около озера мы не сможем заблудиться, а чтобы не проспать, повесим будильник прямо над головой. А теперь давайте спать!
Звонок карманного будильника услышал только Олег, который спал одним глазом.
Мы быстро оделись и вышли из палатки. Темнота редела. Лежавшие перед избой собаки почуяли нас. Им очень хотелось пойти с нами, но, услышав тихую команду, они снова улеглись. Бесшумно мы дошли до самого озера. Всё зависело от того, затрубят ли лоси до наступления дня. Мы нетерпеливо прислушивались, но, кроме всплесков рыб, ничего не слышали; всё тонуло в тишине и непроглядной, однообразной серой тьме.
Только немного спустя где-то на холме раздался рёв, потом он понизился и превратился в протяжный трубный звук.
Олег стоял, будто зачарованный, и напряжённо прислушивался.
Голос трубящего лося раздавался с южной стороны нашего берега. Мы быстро двинулись на голос, но вскоре очутились в такой чаще, что дальше пробиться не могли, и продолжали путь вдоль берега озера.
Неожиданно лось перестал трубить. Олег с опасением посмотрел на меня, но я объяснил, что сохатый, наверное, прислушивается, не придёт ли ответ на его боевой вызов.
На этот раз так и было. Раздался рёв, похожий на запоздавшее эхо. Это был ответ второго лося. Рёв продолжался и усиливался, и мы шли по направлению к нему.
Уже занимался день, когда на горном склоне мы, наконец, увидели могучего зверя. Он стоял на краю небольшой площадки, закинув голову с огромными рогами, и, словно чего-то ожидая, непрерывно озирался.
В это время в кустах что-то зашевелилось, лось быстро обернулся и склонил голову. Но это была лишь самка, которая прыгнула и пустилась бежать. Сохатый зафыркал и последовал за ней. Только теперь мы заметили, что на опушке леса стояли ещё четыре лосиные самки. К ним и присоединилась кокетливая лосиха.
Страсть гнала лося вперёд, но вдруг он остановился, и из его горла вырвался рёв. Он был угрожающий, но в нём слышалась неутолённая тоска.
Мы стояли и не решались сделать шага. Лось насторожился и стоял неподвижно, раздувая ноздри.
Вдруг из противоположных кустов выросли рога, затем показалась голова, и появился величественный сохатый. Его шея выглядела сильнее, чем у хозяина поля боя, и, по-видимому, он был настроен померяться силами.
Наш лось злобно фыркал, поднял губу, но такое запугивание не произвело на соперника никакого впечатления.
Самки с интересом следили за каждым шагом своих воинственных кавалеров, которые с разбегу скрестили рога. Хозяин поля попятился, но на ногах удержался. По тайге разносились удары широких лопат…
Когда совсем рассвело, мы вернулись в лагерь.
Чижов предлагал хорошенько отдохнуть около озера, но Еменка воспротивился.
— Отдых нам ещё не нужен. Сегодня надо добраться до Чёрной вершины, иначе потеряем целый день.
Олег весь день находился в превосходном настроении и по пути передал мне разговор с Тамарой.
Прежде всего после его признания она высказала несколько не совсем лестных слов по моему адресу. Её задело, что я рассказал Олегу о нашем разговоре. В то же время была откровенна и не отрицала, что геолог заинтересовал её.
— Видите, дружище, — сказал я. — Счастлив тот, у кого сердце полно любви и ему не нужно гадать по звёздам, так как он может вполне рассудительно поговорить с виновницей своих разбуженных чувств. Поезжайте рядом с Тамарой и постарайтесь, чтобы время, необходимое для знакомства, шло быстрее.
Довольный Олег улыбнулся и погнал лошадь в догонку за Тамарой. Я остался сзади, ко мне присоединился Шульгин.
— Куда это поскакал наш влюблённый геолог? — спросил он, движением головы показывая на удаляющегося Олега.
Мне не хотелось распространяться об интимных отношениях двоих людей, и я сухо ответил:
— Преувеличиваете, Федор Лаврентьевич.
— Особенно не ошибаюсь. Моё зрение меня не обманывает, я и ночью вижу почти как кошка…
Мы подхлестнули лошадей, увидев, что остальные уже ожидали нас у речного брода. Переправа обошлась без происшествий, и наша кавалькада пустилась рысью по широкому прибрежному лугу.
Вскоре луг кончился, мы подъехали к реке и продолжали путь по песчаному урезу воды. Чижов восхищался погодой, а Олег, глядя на свой походный барометр, предсказывал, что она удержится долго.
Это обстоятельство было весьма существенным для успеха нашего путешествия, потому что нет ничего хуже дождя, так как большинство дорожек и троп через несколько часов станут почти непроходимыми. Однако вскоре наше весёлое настроение испортилось. Мы заехали в тупик. Крутые скалы перегородили дорогу, а крупные каменные глыбы и водопад не позволяли продвигаться вдоль русла.
Начали искать выход, как вдруг с криком взлетела большая стая диких гусей. Раздались выстрелы, с грохотом отражавшиеся от высоких берегов. Стреляли все, даже Тамара. Готовность к выстрелу у таёжных охотников прямо-таки поразительна. Гуси с громким плеском падали в воду.
Спустя несколько секунд расстались с тайгой и рекой восемь крупных серых птиц. Наши собаки бросались в воду, плавали и бегали за пернатой добычей. Два гуся с перебитыми крыльями пытались спастись вплавь. Но лайки обогнали их по берегу и взяли «в клещи».
— Восемь штук, что мы с ними будем делать? — снова озабоченно спрашивал Олег.
— Прежде чем выспитесь, они уже будут закопчены, — объявил Еменка. Уложим гусей в мешок и в один прекрасный день зажарим их. Только пальчики оближете, так они будут вкусны.
Когда все успокоились, мы осмотрелись — куда нас завёл Еменка? Река здесь была зажата между двумя скалами и с рокотом переливалась через нагромождение каменных глыб. Не оставалось ничего иного, как вернуться и искать подходящую дорогу. Наконец Еменка с Чижовым обнаружили нечто напоминавшее тропинку. Ещё немного, и мы выбрались на холм, где эвенкийский охотник сориентировался и повёл нас прямо на запад.