Поднимали смену, дневная работа закончена, забои промыты и вычищены, шпуры просверлены и заряжены, провода соединены.
Люди из забоев в порядке двигались на станции. Здесь они терпеливо ждали своей очереди войти в клеть и подняться на поверхность.
Род обдумывал множество проблем, с которыми столкнулся в течение дня, и принятые им решения. Он открыл новую страницу в своей записной книжке и назвал ее просто «Стоимость».
Здесь уже были две записи. Пусть мне дадут эту работу, горячо подумал он, и месяц сроку, и я переверну мир.
— Мистер Айронсайдз, — заговорил человек рядом с ним. Род узнал его.
— Привет, Дэви. — Интересно, насколько не похожи братья.
— Мистер Айронсайдз, мой старший выработал свой билет. В конце месяца он отправляется домой. Подберете мне хорошего человека в замену.
— Старший твоего брата попросил перевести его. Возьмешь?
— Да! — Дэви Деланж кивнул. — Я его знаю, он хороший парень.
Еще одна проблема решена, подумал Род, выходя из клети в яркий летний день и с удовольствием вдыхая свежий воздух. Теперь надо кое-что завершить. И я смогу пойти в клуб и выпить с Дэном.
Дмитрий встретил его в коридоре у кабинета.
— Ковальский ждет в моем кабинете.
— Хорошо, — мрачно сказал Род. Он прошел в свой кабинет и сел на край стола.
— Присылай его, — сказал он Дмитрию.
Ковальский вошел в дверь и остановился. Стоял неподвижно, свесив длинные руки, живот его выпирал из-под пояса.
— Вы меня вызывали, — хрипло сказал он, его английский можно было понять с трудом. Крестьянское лицо, с жесткими чертами, с тупыми глазами. Он не брился, пыль из забоя засела в густой щетине на подбородке.
— Вы сегодня избили человека? — негромко спросил Род.
— Он не работал, — Ковальский кивнул. — Я его побил. Может, в следующий раз его братья будут работать.
— Вы уволены, — сказал Род. — Берите расчет и убирайтесь с нашей территории.
— Вы меня увольняете? — Ковальский удивленно замигал.
— Компания предъявит вам обвинение, — продолжал Род. — А пока я хочу, чтобы вас тут не было.
— Полиция? — проворчал Ковальский. Теперь на его лице появилось выражение.
— Да, — сказал Род, — полиция.
Ладони размером с лопаты медленно сжались в колоссальные кулаки.
— Вы вызываете проклятую полицию? — Огромный, угрожающий, он сделал шаг в сторону Рода.
— Дмитрий, — резко сказал Род, — закрой дверь.
Дмитрий, который внимательно слушал, вскочил из-за своего стола и закрыл промежуточную дверь. Стоял, прижавшись ухом к панели. Тридцать секунд голоса, потом тупой удар, рев, еще один удар и громкий стук.
Дмитрий театрально подмигнул.
— Дмитрий! — голос Рода. Он открыл дверь.
Род сидел на краю стола, непринужденно помахивая ногой, он сосал костяшки пальцев на правой руке.
— Дмитрий, попроси, чтобы мне меньше натирали пол. Наш друг поскользнулся и ударился подбородком о стол.
Дмитрий сочувственно защелкал языком, стоя над распростертым поляком. Ковальский громко фыркал ртом.
— Так сильно удариться! — сказал Дмитрий. — Какой стыд!
25
Доктор Стайнер спокойно работал оставшуюся часть утра понедельника. Он предпочитал пользоваться диктофоном, потому что это помогало ему избегать контактов с людьми, к которым он испытывал отвращение. Ему не нравилось сообщать свои мысли особе женского пола, которая сидит перед ним, задрав юбку, ерзая задом и трогая свои волосы. Но что он на самом деле не мог выносить, это запах. Манфред был очень чувствителен к запахам, и даже запах собственного пота вызывал у него отвращение. У женщин, как он обнаружил, насыщенный особый запах, который таится под духами и косметикой. От этого запаха его тошнило. Именно поэтому он настоял на отдельных спальнях для себя и Терезы.
Естественно, он не сказал ей истинной причины, просто заявил, что плохо спит и вообще не может спать, если в комнате другой человек.
Кабинет у него белый и холодно-синий, воздух чистый и холодный от кондиционера, голос у него четкий и безличный, шелест диктофона звучит приглушенно; сознательная часть разума Манфреда счастливо поглощена колдовскими трюками с деньгами и цифрами, прошлыми операциями и будущими оценками, трехмерными построениями вариантностей, которые может охватить только сверхмощный мозг. Но глубоко внутри сохранялось беспокойство, Манфред ждал, затягивал время, и единственным внешним признаком волнения служило то, что, работая, он время от времени проводил пальцами по бедру,
— ласкательный нарциссический жест.
За несколько минут до полудня зазвонил незарегистрированный прямой телефон на его столе, и рука Манфреда застыла. Несколько секунд он сидел неподвижно, откладывая момент, потом выключил диктофон и взял трубку.
— Доктор Манфред Стайнер.
— Провели нашего человека? — спросил голос в трубке.
— Еще нет, Эндрю.
На другом конце наступила тишина, опасная тишина.
— Тревожиться не из-за чего. Небольшая отсрочка.
— На сколько?
— Два дня, в крайнем случае до конца недели.
— На следующей неделе вы будете в Париже?
— Да. — Манфред был советником в составе правительственной делегации, которая отправлялась во Францию для переговоров о цене золота.
— Он встретится с вами там. Хорошо бы, чтобы к тому времени ваши обязательства по договору были выполнены. Понятно?
— Понимаю, Эндрю.
Разговор закончился, но Манфред не дал собеседнику положить трубку.
— Эндрю!
— Да.
— Спросите его… — тон голоса у Манфреда еле заметно изменился, стал просительным. — Спросите, могу ли я сегодня играть, Эндрю.
— Подождите.
Минуты ползли, потом голос послышался вновь.
— Да, можете играть. Саймон сообщит вам о пределах.
— Спасибо. Передайте ему мою благодарность.
Манфред не делал попыток скрыть свое облегчение. Он сидел перед чистым листом бумаги, и даже очки на его лице сверкали.
26
В роскошно меблированной комнате пятеро. Один подчиненный, он моложе, внимателен к желаниям и настроениям остальных. Очевидно, слуга. Из оставшихся четверых один, так же очевидно, хозяин. К нему приковано их внимание. Это полный, но не чрезвычайно, человек. Полнота от хорошей жизни, а не от обжорства. Он говорит, обращаясь к троим гостям.
— Вы выразили сомнения в надежности орудия, которое я собираюсь использовать в предстоящем предприятии. Я организовал демонстрацию, которая, как я надеюсь, покажет, что ваши сомнения безосновательны. Именно поэтому Эндрю сегодня передал вам приглашения.
Хозяин повернулся к младшему из присутствущих. «Эндрю, пожалуйста, подождите появления доктора Стайнера. Пусть Саймон его усадит, а вы сразу сообщите нам». Он отдавал распоряжения вежливо и с достоинством, человек, привыкший повелевать.
— Джентльмены, позвольте, пока мы ждем, предложить вам выпить.
Разговор, который вели четверо, прихлебывая напитки, был умным, все собравшиеся исключительно хорошо информированы. А тема была только одна — богатство. Минералы, промышленность, дары земли и моря. Нефть, сталь, уголь, рыба, пшеница и — золото.
Ключом к положению присутсвующих был покрой и материал их одежды, блеск камня на пальце, властный тон голоса, небрежное упоминание людей высокого положения.
— Он здесь, сэр, — прервал их разговор Эндрю.
— Спасибо, мой мальчик. — Хозяин встал. — Сюда, пожалуйста, джентльмены. Он пересек комнату и отодвинул темно-бордовый занавес. За ним находилось окно.
Четверо подошли к окну и заглянули через него в соседнее помещение. Это была игровая комната дорогого подпольного казино. За столом баккара сидели мужчины и женщины, ни один из них ни разу не посмотрел в сторону окна.