***
Зеленоватое солнце клонилось к горизонту; к этому времени были закончены все приготовления: для оркестра был возведен помост, звукоусиливающая аппаратура была развернута в сторону леса.
Музыканты и певцы, плотно пообедав, в ожидании начала спектакля тихо переговаривались. Предстоящее выступление перед неизвестной и невидимой аудиторией было, возможно, самым волнующим событием в их жизни.
Под покровом зеленовато-серых сумерек музыканты заняли свои места в оркестре. В воздухе висела еще более зловещая тишина, чем в предыдущий вечер; со стороны леса не раздавалось ни шороха. Инструменты были настроены, небольшие фонари освещали музыкальную площадку и напряженные лица артистов. Сэр Генри взошел на небольшое возвышение; высокий, симпатичный, безупречно одетый, он чинно поклонился в сторону леса и поднял свою дирижерскую палочку. В ночи полилась музыка Дебюсси, заполнив собой все окружающее пространство.
Фонари выхватили из темноты декорации первой картины: мифический лес и фонтан. Актеры представляли оперу, как обычно; внимание невидимых зрителей было почти ощутимо. Первый акт сменился вторым, и вот музыка достигла того редкого и чудесного состояния, когда кажется, что она рождается сама по себе естественно и непринужденно… В этот момент на краю леса возникло движение. В освещенное фонарями пространство вышла Медок Росвайн. Она была вся в грязи и в синяках, осунувшаяся, ее одежда были порвана, глаза блестели; она делала странные дергающиеся движения, как кукла со сломанным механизмом. Роджер поспешил ей навстречу, и Медок почти рухнула ему в руки. К ним подбежал на помощь Бернард Бикль, и совместными усилиями они доставили ее к кораблю. А все это время продолжала звучать музыка; обреченные влюбленные шли навстречу своей неумолимой судьбе.
– Что случилось?…- взволнованно спросил девуш ку Роджер.- Ты не ранена?
Она сделала жест, который можно было истолковать как угодно.
– Здесь поселилось зло,- сказала она хриплым, срывающимся голосом.- Мы должны улететь и выбросить Ян из головы.
– Иди в каюту, дитя мое,- ласково обратилась к ней дама Изабель.- Доктор Шенд позаботится о тебе. Мы улетим завтра утром…
Медок Росвайн резко рассмеялась, и указала рукой в сторону леса.
– Они слушают музыку; впервые за сотни лет на Яне слушают музыку. Они наслаждаются ею и вместе с тем ненавидят вас за это, и, как только она прекратится, эти монстры нападут на корабль.
– Нападут? – переспросила дама Изабель.- Почему они это сделают?
– Они слушают,- повторила Медок Росвайн,- и завидуют, понимая, кто они такие и что сделали с Яном…
– Странно,- заявила дама Изабель.- Я не могу представить себе человеческое существо, наполненное такой злобой… Ведь, полагаю, это человеческие создания?
– Это не играет роли,- ответила Медок Росвайн почти шепотом.- Они пришли не только послушать музыку, они подготовили свою месть, к счастью; они забыли обо мне, и я смогла ускользнуть от них и пробраться по лесу в направлении музыки,- она повернулась в сторону корабля.- Пожалуйста, позвольте мне подняться на борт; я хочу очистить себя от этой ужасной планеты…
Роджер и доктор Шенд помогли ей взойти по трапу на корабль. Дама Изабель проводила ее взглядом и обернулась к Бернарду Биклю.
– А что думаете по этому поводу вы, Бернард?
– Она знает этих людей лучше, чем мы. Полагаю, мы должны быть готовы к отходу, как только закончится представление.
– И оставить здесь декорации? Ни за что! – возмущенно воскликнула дама Изабель.
– Тогда нам стоит начать заносить декарации на борт уже сейчас. Мы можем делать это, не привлекая внимания, ведь музыка может играть столько, сколько потребуется. Я пойду переговорю с Андреем и сэром Генри.
Команда в спешном порядке начала затаскивать использованные декорации обратно на корабль. Действие оперы закончилась, а музыка все еще продолжалась. Продолжал звучать Дебюсси: "Ноктюрны". Наконец, на борт была поднята последняя декорация, за ней последовало осветительное и звукоусиливающее оборудование.
Оркестр, начавший понимать сложившуюся ситуацию, краем глаза посматривал в сторону леса, однако на игре это беспокойство нисколько не отразилось.
Из-под музыкантов убрали стулья, а из-под сэра Генри дирижерское возвышение; теперь они играли стоя. Через некоторое время по оркестру пробежало известие, что пора сворачиваться: под прикрытием бегающих огней музыканты один за другим брали свои пюпитры и инструменты и тихонько ускользали на борт корабля. Арфистке и ударнику помогли члены команды. Наконец, в импровизированном театре остались только сэр Генри, рояль и скрипачи. И тут лесной народ понял, что происходит, и очнулся ото сна. Брошенный с силой камень описал в воздухе дугу и упал на клавиатуру рояля.
– Все на борт! – крикнул Бернард Бикль.- И по живее!
Пианист, скрипачи и сэр Генри рванули к трапу, и вовремя: на то место, где они только что стояли посыпалась груда камней. В тени леса почувствовалось движение, похоже, аборигены решили приблизиться. Почти моментально трап был затащен на борт, вход закрыт; "Феб" взмыл в воздух, оставив после себя только блестящий черный рояль.
' Дама Изабель, испытав облегчение намного большее, чем пыталась это показать, направилась в изолятор, проведать Медок Расвайн. Девушка лежала с открытыми глазами, отрешенно уставившись куда-то в потолок. Дама Изабель вопросительно взглянула на доктора Шенда, и тот утвердительно кивнул головой.
– С ней все будет в порядке. Просто шок, уста лость, ушибы. От успокоительных она отказалась.
Дама Изабель подошла к кровати и вкрадчивым голосом заговорила:
– Мне очень жаль, что тебе пришлось так страдать… но не надо было бежать в лес.
– Я должна была узнать правду про Ян,- неожиданно резко ответила Медок.
– И ты ее узнала? – сухо спросила дама Изабель.
– Да.
– И кто же именно живет там, в лесу?
Медок Росвайн, казалось, не услышала вопроса. Она почти полминуты лежала неподвижно, уставившись в одну точку на потолке. Дама Изабель раздраженно повторила свой вопрос.
Медок Росвайн покачала головой:
– Я не хочу говорить об этом. Для вас это теперь уже не имеет значения. Если я скажу хоть одно слово, мне уже будет не освободиться от этого. Нет, я ничего не расскажу. С этого момента я больше ничего не хочу знать про Ян. Теперь я всего лишь Медок Росвайн из Мерионета и никогда не стану никем другим.
Несколько раздраженная, дама Изабель вышла из изолятора и направилась в салон, где музыканты пили вино и обсуждали свои впечатления от прошедшего концерта.
Там она нашла Бернарда Бикля и отвела его в сторону.
– Девушка абсолютно ничего не сказала о том, что случилось в лесу или хотя бы о том, что произошло с этой ужасной планетой! – Поделилась она своим возмущением.- Никогда еще я не сталкивалась ни с кем настолько эгоистичным! Она ведь, несомненно, должна понимать, что всем нам очень любопытно!
Бернард Бикль кивнул головой, выражая сожаление, и осторожно заметил:
– А, может быть, она права. Может, будет значительно лучше, если Ян навсегда так и останется тайной.
– Вы неисправимый романтик, Бернард! – усмехнулась дама Изабель.
– Не больше, чем вы! Если это не так, то разве вы были бы сейчас здесь, в космосе?
Дама Изабель кисло улыбнулась:
– Конечно, вы правы… Итак, наше посещение Яна закончилось. Все, с меня хватит всяких отклонений от маршрута. Теперь мы направляемся прямо на Рлару,- она встала.