Не хватало, чтобы Файл меня подтягивал! Но сделал вид, что согласился. Хотелось узнать про его компьютерные дела. Раньше мы с ним мало общались, в основном, с помощью приемчиков кун-фу. А тут меня заело. Не может быть, чтобы я его математики не понял!
– Давай попробуем, – говорю.
– Только если он очень тупой, я откажусь, – сказал Файл.
– Я тупой?! – заорал я. – Да я за один урок все разбросаю. Одной левой!
– В общем, давайте, – говорит математик.
После урока Файл подошел ко мне, вытащил из кармана свой калькулятор – в нем электронные часы вмонтированы – посмотрел на цифры и говорит:
– Придешь ко мне завтра домой в семнадцать двадцать четыре. Пожалуйста, не опаздывай.
– А в семнадцать двадцать три нельзя? – спрашиваю.
– Можно. Но лучше в семнадцать двадцать четыре. Иначе тебе придется ждать целую минуту, пока я провожу Генриха Валерьяновича.
– А это кто?
– Это мой патрон.
Офигеть можно! Патрон от лампочки! Снова дома кирпич колол с остервенением и с тем же успехом. Ай да Файл! Человек новой формации. А может, он и не человек вовсе, а калькулятор?
Глава 2. Дружок на тайной директории
Я, конечно, плевал на файловы указания и пришел к нему в четверть шестого, за девять минут до назначенного срока. Знал бы, к чему приведет это посещение, – ни за что бы не пришел!
Дверь открыла файлова мама – сравнительно молодая, то есть, хорошо сохранившаяся. Она у него пианистка, работает в Филармонии. Вся из себя интеллигентная, а может, притворяется.
– Вам кого, мальчик? – спрашивает.
Мне это сразу не понравилось. Если уж называешь мальчиком, то при чем тут «вы»? Мальчиков можно и на «ты».
– Мне Файла, – говорю. – То есть Вову.
– Вова освободится через восемь минут.
– Хорошо, я подожду. Можно?
– Посидите тут, – указывает она на старинное кресло в прихожей. – Вам дать газету, кофе?…
– Только газету, если можно. «Вашингтон пост».
Глазом не моргнула, приносит «Вашингтон пост».
– Извините, она не совсем свежая. Третьего дня.
– Третьего дня я уже читал, – вздохнул я.
Она на меня заинтересованно посмотрела и осторожно так спрашивает: когда же я успел прочитать позавчерашнюю «Вашингтон пост» – и где? Мол, даже в американское консульство она приходит на третий день.
– Я вчера из Штатов прилетел, – брякнул я. – Был там на соревнованиях…
Пока мы так мило беседовали, Файл освободился, вываливается в прихожую вместе с бородатым человеком, похожим на Бармалея.
– А-а, ты уже здесь… Знакомьтесь, Генрих Валерьянович, это Дима Баранов, – говорит Файл.
Бородатый мне руку сжал, как клещами, глазами засверкал.
– Тоже программист? – спрашивает.
– Нет, он кунфуист, – отвечает Файл. – Я даю ему уроки математики.
Бармалей сразу утратил ко мне интерес и еще полминуты о чем-то говорил с Файлом. Я ни слова из их разговора не понял – одни термины. Вдобавок меня опять злость взяла: он дает мне уроки математики! Дождется, когда я кирпич раскрошу – тогда и ему не поздоровится! А сейчас терпи, Баранов! Прикидывайся валенком.
Валерьяныч оделся, раскланялся, а перед самым уходом вдруг поманил меня на лестницу.
– Можно вас на минутку?
Я вышел, как дурак. Думаю, может, что-нибудь приятное скажет? А он как набросится на меня!
– Паразитируешь на интеллекте? – кричит. – Зачем тебе, кунфуисту, математика?! Отвлекаешь человека от дела! У него каждая минута на счету! Ломай свои доски и не суйся сюда!
– Кирпичи, – поправляю.
– Ну, кирпичи… Нет, правда, парень, я тебе дело говорю. Пожалей талант.
– Это у Файла талант?
– У какого-такого Файла?
– У Вовочки вашего!
– Ну, не у тебя же! – искренне изумился он и ушел.
Я вернулся в прихожую в состоянии предельной концентрации. Файл не врубился, приглашает меня в комнату.
Я туда вошел – батюшка Светы! На столе стоит персональный компьютер: цветной монитор всеми красками сияет, принтер и еще ящик с двумя щелками. Я потом узнал, что он называется процессор. И клавиатура, само собой.
– Откуда это у тебя? – спрашиваю.
– Генрих дал.
– Зачем?
– Я решаю для него одну задачку.
– Он всем компьютеры дает?
Файл посмотрел на меня с какой-то грустью и говорит:
– Нет, не всем. Только тем, на кого можно ставить.
– Как это?
– Ну, ты гонки видел? Там делают ставки на гонщиков. На одного можно ставить, а на другого – лучше не надо, потому что прогоришь. Потому что он слабый.
– Значит, ты сильный гонщик? – спрашиваю.
– Ты не обижайся, – говорит Файл. – Он же не кунфуист. Был бы он кунфуистом, может быть, поставил бы на тебя. А так он поставил на меня.
– А что за задачка? – спрашиваю.
– Долго объяснять.
Он уселся за компьютер, правую руку положил на «мышку» – это такая небольшая округлая пластмассовая коробочка, вроде мыльницы, но с тремя кнопками, от нее провод к процессору тянется – и принялся двигать по экрану маленькую электронную стрелочку. Экран ожил, появились какие-то буквы, картины, графики… Я смотрю, ничего не понимаю.
– Садись рядом, – сказал Файл.
Я уселся. Он вызвал на экран геометрическую картинку, которая оказалась иллюстрацией к теореме о биссектрисе и медиане прямого угла треугольника. Затем Файл в два счета доказал эту теорему. Я, как завороженный, смотрел на экран, где двигались линии, возникали треугольники, буквы, равенства…
– Понял? – спросил он.
– Чего ж не понять? А игры у тебя есть? Черт с ней, с геометрией! Данилыч уже «трояк» вывел. Обидно компьютер так бездарно использовать.
Файлу и самому не хотелось заниматься ерундой. Он нажал на кнопку «мыши», и на экране появилась игра под названием «Тетрис». Там сверху на картинке падают фигурки из четырех клеточек: квадрат, полоска, буква «г», буква «т» и зигзаг. Все возможные варианты. А их надо укладывать внизу сплошными рядами при помощи кнопочек клавиатуры, чтобы не оказывалось пустых клеточек. Оказывается, это трудно. Я попробовал, но мне это быстро надоело. Тогда Файл настроил компьютер на игру «Гран При». Это гонки на автомобилях. Вот это да! Я вцепился в клавиатуру и повел свой нарисованный автомобильчик «Феррари» по нарисованной трассе. Я даже вспотел – ужасно трудно удержаться на шоссе, меня несколько раз выносило на обочину. В конце концов я не справился с управлением и воткнулся сзади в соперника – автомобиль марки «Хонда». Компьютер издал хриплый звук и написал на экране, что я дисквалифицирован.
– Здоровски, – сказал я. – Ты, небось, каждый день играешь…
– Не-а, – сказал Файл. – Есть вещи поинтереснее.
Он вдруг стал поглядывать на свои электронные часы и ерзать на стуле. Я понял, что пора сматываться. Но мне не хотелось. В кои-то веки дорвался до компьютера – и сразу уходить! Я сделал вид, что не замечаю. Знал, что Файл меня грубо не выставит – как-никак из интеллигентной семьи. У меня бы сразу мамка сказала: пора и честь знать. Сижу, значит, двигаю автомобильчик. Файл сидит рядом, скучает.
Вижу, совсем ему невмоготу стало, хочет заняться своими делами, а я ему мешаю. Но сказать не может. Я же мчусь по трассе на экране и в ус не дую. Наконец Файл не выдержал, встал на стул, достал с верхней книжной полки третий том «Детской энциклопедии» – большой такой, желтый. А в него засунута дискета в бумажном конверте.
Он дискету вынул из конверта, том на место поставил.
– Димка, дай мне, у меня выход на связь. Нельзя пропускать, а то он обидится, – говорит Файл и меня легонько от клавиатуры отодвигает.
Я отсел в сторону, смотрю. Интересно все же – с кем Файл собирается выйти на связь? Это же компьютер, а не радиопередатчик.