— Но это неправильно, — взволнованно произнес Саша. — Неправильно, чтобы люди погибали из-за чьей-то мечты. Царь Мелхиседек ведь сказал, что существует одна великая истина: когда ты по-настоящему что-то желаешь, ты достигнешь этого, ведь такое желание зародилось в душе Вселенной. Так неужели Вселенная хотела, чтобы все эти люди погибли из-за мечты тщедушного философа?
— А это уж тебе решать, — развел руками Даос. — Ты ведь у нас специалист по желаниям и Вселенной.
* * *
— Что-то у меня голова закружилась, — пробормотал Саша, вытирая рукой вспотевший лоб.
Разговор с Даосом полностью стерся из его памяти. Осталось только странное ощущение разрыва в восприятии окружающего мира — кажется, и стоит он там, где стоял, и смотрит в том же направлении, что и раньше, но некое неуловимое мгновение как бы выпало из его жизни.
Взгляд скользнул по двору старой цыганки. Вроде, ничего не изменилось. Вороной конь, уставший от привязи, нетерпеливо постукивал копытом. Мелхиседек, развалившись в теньке, лениво почесывал ухо задней лапой.
Голова как-то странно гудела. С чего вдруг у него потемнело в глазах?
— Наверное, это от жары, — подумал юноша. — Сейчас ведь самое пекло — час сиесты, когда люди, укрывшись в прохладе комнат, спят за плотно закрытыми ставнями.
Закинув на холку коня переметные сумы с сокровищами, Саша отвязал Мелхиседека и, взяв его на руки, вскочил в седло.
— И что теперь? — поинтересовался щенок. — Каковы наши планы на ближайшее будущее?
— Мне некому показывать свое искусство, некого дивить плодами своей мудрости, — Саша автоматически процитировал раздумья Сантьяго у подножия египетских пирамид. — Следуя своей Судьбе, я выучился всему, что мне было нужно, и испытал все, о чем мечтал. Теперь я могу вернуться в оазис, жениться на Фатиме и пасти овец.
— Ты всерьез заявляешь о том, что в двадцать лет уже выучился всему, чему нужно, и испытал все, о чем мечтал? — изумился пес. — Ну, ты, парень, даешь. В таком случае тебе действительно больше ничего не остается, как только жениться на Фатиме и пасти в пустыне овец до тех пор, пока тебя не скрутит подагра или артрит. Скучноватая перспектива, ты не находишь? И эту тоску зеленую из серии «пустынная пастораль для престарелых» ты называешь Своим Путем?
— Ты что, нарочно? — возмутился Саша. — Я, наконец, добился исполнения своей мечты, а ты только тем и занимаешься, что портишь торжественность момента. Друг, называется. Ты радоваться за меня должен.
— Я и радуюсь, — с невинным видом заявил Мелхиседек. — Вернуться в пустыню, жениться на Фатиме и посвятить себя овцеводству — это же просто замечательно. Один маленький вопрос: где ты собираешься пасти овец — прямо в оазисе? Будешь кормить их финиками от пальм?
— Это большой оазис, — объяснил юноша. — Пятьдесят тысяч пальм и триста колодцев. Там вполне можно прокормить отару.
— Вот и славно, — согласился пес. — Следуй своей Судьбе. Я — настоящий друг, и не назову глупцом человека, который, обладая несметными сокровищами, собирается пасти в пустыне неприспособленных к этому животных, ибо он не в силах придумать, чем бы еще занять время, оставшееся ему до смерти. Вот в одном ты совершенно прав — тебе действительно некого дивить плодами твоей мудрости, кроме, разве что, меня.
— Сделай одолжение, помолчи, — скрипнул зубами Саша. — Мне надо подумать.
— Подумай, — кивнул щенок. — Иногда от этого занятия даже польза бывает.
* * *
— Я опять здесь? — спросил Саша.
— Это уж тебе решать, — заметил Даос. — Сам-то ты как полагаешь?
— Этот пес, — пожаловался Саша. — Его ведь там не должно быть. Он все время сбивает меня с толку.
— Ты имеешь в виду щенка по имени Мелхиседек? — уточнил Ли.
— Ты знаешь его?
— Встречались пару раз.
На редкость здравомыслящая собака.
— Здравомыслящая? Я бы так не сказал, — возразил юноша. — Он, словно нарочно, выворачивает все наизнанку и ставит с ног на голову.
— А, может, как раз с головы на ноги? — усмехнулся Даос. — Между прочим, этот щенок спас тебе жизнь. Именно он привел меня на место аварии.
— Почему же Мелхиседек не сказал мне об этом?
— Возможно, он не хотел обязывать тебя благодарностью?
— Не знаю. Раз он любит меня, зачем постоянно поддразнивает? Если бы не Мелхиседек, я был бы полностью счастлив. Глупо, конечно, сердиться на щенка, но слова его меня задевают.
— Слова задевают лишь тогда, когда в них заключена доля истины, разрушающая твой образ.
— Образ? Какой образ? — не понял Саша.
— Это может быть созданный тобою образ мира или же образ тебя самого.
— Все равно я не понимаю.
— Образ — это твое представление о чем-то. Представления человека о мире и себе самом, как правило, весьма далеки от действительности.
— Насчет мира я могу ошибаться, — сказал юноша. — Но себя-то я знаю.
— Это утверждение — не более, чем твое представление о себе, — усмехнулся Ли. — В твоем образе себя самого, например, было записано, что, осуществив свою заветную мечту, ты станешь самым счастливым человеком на свете. Так ли это? Ты счастлив?
— Даже не знаю, — вздохнул Саша. — Все сильно изменилось с тех пор, как я превратился в Сантьяго. Мое самое сокровенное желание, которое я считал невыполнимым, исполнилось благодаря тебе. Конечно, я счастлив, но почему-то не так сильно, как ожидал.
— С чего ты взял, что исполнение сокровенных желаний делает человека счастливым? — удивился Даос.
— Потому что воплощать в жизнь свои сокровенные желания означает следовать своей Судьбе, — объяснил Саша, — а следовать своей Судьбе — одна-единственная обязанность человека, его предназначение на Земле. Только следуя своей Судьбе человек может быть счастливым, то есть, чтобы стать счастливым, нужно добиваться исполнения своих заветных желаний.
— Любопытная концепция, — хмыкнул Ли. — Только верна ли она?
— Так написано в «Алхимике», — пояснил Саша. — Так говорил Мелхиседек, царь Салима.
— Я расскажу тебе одну древнюю притчу, — сказал Даос. — Это притча о сокровенных желаниях. А ты уж сам решишь, прав твой Мелхиседек или нет.
Решил однажды голубой черт из Большой пещеры стать святым и прославиться добрыми делами. Надел на себя самые красивые одежды и разослал во все концы Поднебесной своих родственников и знакомых с вестью о том, что он берется исполнять самые сокровенные людские желания.
Скоро к пещере, где жил черт, потянулись вереницы людей, жаждущих получить обещанное.
Первым предстал перед чертом бедный крестьянин. Только хотел обратиться к нечистому со своей просьбой, как черт и говорит:
— Ступай домой. Твое желание исполнено.
Вернулся крестьянин домой, стал искать мешки с золотом и серебром, как вдруг видит — идет к его дому сосед, а на плечах у него вместо своей собственной — кабанья голова, глазами вращает, да клыками щелкает. Ужаснулся крестьянин: «Неужели у меня такие желания?»
После крестьянина подошла к черту старая женщина, неся на спине мужчину с высохшими ногами. Положила его у ног черта и говорит:
— Исполни заветное желание моего сына. До конца жизни буду благодарна тебе.
Посмотрел черт на мужчину, а у того и руки отсохли.
Заплакала, заголосила старая женщина:
— Что ты натворил, проклятый!
А черт и говорит:
— Как же мне быть, если он с детства хотел, чтобы у него и руки отсохли, тогда ты не сможешь заставлять его короба плести и кормить будешь из своих рук.
Делать нечего. Взвалила мать сына на плечи и пустилась бегом из пещеры, пока сынок еще чего-нибудь не пожелал.