Многие наблюдавшие за учением от неожиданности вздрогнули. И все вдруг увидели то, чего почему-то не замечали раньше: внизу, у подошвы горы, среди колючего кустарника стояли танки.
Грянул новый залп, и снизу дохнуло острым запахом горелого пироксилина.
Казалось бы, теперь все в порядке. Головная застава 21-й, появившись на поле боя раньше противника, выбрала выгодную позицию, пропустила такую же заставу 19-й и нанесла фланговый удар по превосходившему силами авангарду. Бой начался именно там, где и планировалось. Но начался он не так, как виделось операторам, и это окончательно вывело полковника из себя.
— Как эти танки здесь оказались?! По расчету времени они не могли так быстро пройти маршрут. Не могли!
Командующий повернулся к одному из посредников, майору с белой повязкой на рукаве.
— Прошу вас, пригласите командира головной заставы подняться ко мне.
Несколькими минутами позже, прыгая с камня на камень, к вышке по крутому склону поднялся лейтенант в танковом комбинезоне. Пока он искал глазами, к кому обратиться, полковник сумел вслух разрядить запас раздражения.
— Вы понимаете, что делаете? Три машины против батальона. Глупый авантюризм. Даже на учениях!
Командующий выступил вперед, и лейтенант, представ перед ним, откровенно растерялся.
Если судить по кинофильмам о жизни военных, то контакты между рядовыми и генералами возникают довольно часто. В действительности лейтенанты и капитаны, даже майоры не так уж часто встречаются со своими высшими командирами. У каждого из стоящих на разных ступенях служебной лестницы начальников свой круг дел, свои обязанности и заботы. И направлены они чаще всего параллельно — сверху вниз, почти не пересекаясь. Потому легко понять командира взвода, которому ни с того ни с сего в присутствии командующего войсками разгневанный полковник (а это ведь по крайней мере командир полка, если не дивизии!) бросил серьезные упреки. Возникала мысль: что если в самом деле, проявляя старание, не жалея сил, он, лейтенант, переборщил и тем самым сломал, испортил мудрый оперативно-тактический замысел, выношенный самим командующим — генералом с наибольшим количеством больших звезд на погонах? Пожалуй, хочешь не хочешь, а слабость от такой мысли под коленками возникает.
— Погодите, полковник, — сказал командующий. — Ваша точка зрения нам известна. Почему же не послушать лейтенанта? У него ведь свой замысел был. Как, товарищ лейтенант, был?
— Так точно, — отрубил лейтенант решительно. — Был!
— И какой?
— Я должен был задержать авангард противника, а еще лучше — заставить его развернуться.
Почувствовав уверенность, лейтенант уже наступательно спросил:
— Мог я их задержать? С тремя танками на десять, на двадцать минут?
— Почему мог? — улыбаясь, спросил командующий. — Думаю, уже задержал. С такой-то позицией!
— Вот и весь замысел. А через пять минут, — лейтенант посмотрел на часы, — нет, уже через три, батальон ударит во фланг…
— Допустим, батальон ударит. Но как вы здесь оказались так быстро? Или с ночи в засаде?
— Всего за полчаса до вашего прибытия заняли позицию.
— Заранее присмотрели?
— Никак нет! Командир батальона дал точку на карте. Остальное я выбирал сам.
— Как же вы сюда так быстро добрались? — спросил из-за плеча Командующего полковник. — По расчету это сделать трудно.
— Комбат нас тоже предупреждал, что трудно. Но приказал сделать. У Александра Васильевича девиз: упредил — победил.
— Александр Васильевич — это Суворов? — спросил иронически полковник.
— Никак нет, — ответил лейтенант. — Это наш комбат. Подполковник Поддавашкин.
— Опять Поддавашкин! — сокрушенно воскликнул полковник и сморщился, будто ощутил острую зубную боль.
— Вы свободны, лейтенант, — сказал командующий, не скрывая улыбки. — Начато хорошо, так и держите! И никогда не старайтесь угадать желание начальства. Делайте свои дела по обстановке. Ясно?
— Так точно! — веселым голосом отчеканил лейтенант. — Разрешите идти?
Придерживая рукой планшетку (а делал он это точно так же, как и его комбат), он побежал вниз к своим танкам.
— Разверните авангард Девятнадцатой, — приказал командующий. — В реальных условиях лейтенант сделал бы это без нашего вмешательства.
Лицо полковника помрачнело. Зато у командующего настроение явно поднялось. Он видел — бой вышел из рамок игры и развивается по реальным законам войны, когда даже в условиях равенства сил превосходство получает тот, кто действует энергичнее, самостоятельнее, смелее.
Учения прошли хорошо. Действия сторон изобиловали неожиданными решениями и ходами. Подразделения показали высокую слаженность, командиры — самостоятельность. Даже полковник постепенно успокоился, понимая, что главное — цель учений — достигнуто.
С полигона я возвращался с командующим.
— Посмотри, — сказал он мне в машине и протянул листок плотной бумаги. — Кадровики дали справку.
На листке теснились слова, отпечатанные на машинке:
«Поддавашкин Александр Васильевич. Год рождения 1919-й. Белорус. Из рабочих. Окончил Полтавское танковое училище. Отличился в боях под Берлином. В городке Бернау его рота, действуя дерзко и стремительно, разгромила опорный пункт противника. Уничтожено три дзота, сорок фаустметателей, около 140 фашистов. В боях за Потсдам рота разгромила минометную батарею, подавила более тридцати пулеметных точек, 8 дзотов, уничтожила около 300 солдат и офицеров противника. Звание „Герой Советского Союза“ присвоено в мае 1945-го».
— Все понял? — спросил командующий.
— Что именно?
— А то, какими становятся командиры, когда постоянно помнят, что у них в фамилии два «д»?
— Поддавашкин-то мне понравился, — сказал я. — А вот полковник — не очень…
Командующий усмехнулся.
— И зря, — сказал он. — У полковника фамилия короткая, в четыре буквы. И «д» в ней нет. Однако он свое мнение имеет и не боится его высказывать. Вот так.
* * *
Генерал-инспектор приехал в ракетную часть. Начальство, зная пристрастие проверяющего к голубому цвету, приказало покрасить все, что только могло попасть ему на глаза. На одну из ракет краски не хватило, и солдат-маляр закинул на головной обтекатель пустое ведро.
Генерал подошел к ракете и недовольно вздернул брови:
— Что это?!
— Стабилизированный интегратор, — отважно сымпровизировал солдат
— Сам вижу, что интегратор. Но почему не покрашен?
ДЕБЮТ АДМИРАЛА ЗОЛИНА
Центральный Дом журналистов в Москве — в просторечье Домжур — во все времена оставался островом вольницы в строгих рамках столичной жизни. Чтобы хоть как-то держать колобродивших в его стенах газетчиков, директором Домжура назначили бывшего редактора газеты «Советский флот» контр-адмирала Золина.
Пузатенький, крепкий, как кнехт на причале, Золин сразу решил показать постоянным посетителем заведения ху есть ху на командном мостике и явился в Домжур в адмиральском мундире при всех остальных регалиях. Тут же в вестибюле к нему подкатил газетчик, успевший изрядно поднабраться в ресторане.
— Швейцар, попрошу такси!
Золин открыл рот, сложил губы трубочкой, глубоко вдохнул, раздулся от возмущения:
— Я здесь не швейцар! Я — контр-адмирал!
Газетчик качнулся, изобразил несказанное изумление и выговорил заплетыкающимся голосом:
— Виноват, товарищ адмирал! Тогда попрошу катер!
Больше адмиральской формой журналистскую вольницу Золин смущать не пытался.