— Надо, — приказал комбат, — оборудовать спортивный городок… Для этого вам предстоит откопать ямы для гимнастических снарядов. Времени — два часа.
— Есть! — ответил лейтенант, лихо бросив пальцы под козырь. Задача — не задача, семечки! До того, как две звездочки украсили его погоны, он сам не раз и не два рыл, а потом зарывал одни и те же ямы — для физической закалки и умственной тренировки: тяжело, в ученье, нисколько не легче в бою. Надо не думать о трудностях, а просто работать!
— Разобрать лопаты! — играя командирским голосом, возвестил солдатам свое решение лейтенант.
Взвод прибыл на указанное место. Начали копать. И сразу выяснилось: лопаты не в состоянии одолеть мореную твердь площадки.
Принесли киркомотыги. Взялись разом. Пошел звон, будто в кузне. Острые носы кирок ударялись о камень-железняк, глухо звенели; черенки обжигали ладони сухим огнем.
А стрелка часов (командирских!) бежала по циферблату, неумолимо приближая срок доклада.
— Старшина! — приказал лейтенант. — У нас есть ящик взрывчатки для занятий подрывников. Доставить сюда. Проведем заодно тренировку.
Ящик доставили.
Лейтенант взял толовую шашку. Цветом и формой она напоминала кусок мыла, в обиходе именуемый банным.
Вопрос: сколько их, таких вот обмылков, потребуется для того, чтобы расковырять необходимых размеров яму? Как выбрать, чтобы не было много или мало, что предпочесть — пересол или недосол?
Лейтенант предпочел пересол. Недосол — признак слабости в командирских коленках. Фукнет обмылок — а ямы не обнаружится? Позор! Лучше уж пусть будет она поглубже и шире нужной. Лишек всегда можно засыпать.
— Закладывай! — приказал лейтенант. — И не жалей!
Заряд уложили в лунку. Засыпали щебенкой. Умяли.
— Всем отойти! — приказал лейтенант.
Поскольку на плацу укрытий не имелось, солдаты отбежали шагов на сто и залегли.
С подчеркнутым спокойствием Володя поджег шнур. Не торопясь, сохраняя офицерское достоинство, прошел к месту, где лежали солдаты. Прилег рядом, со всеми. Взглянул на часы. Громко предупредил:
— Внимание! Сейчас ахнет.
Угадал точно.
Ахнуло. Здорово ахнуло. Ввысь взметнулся столб пыли и гальки. Со звоном рассыпались окна в казармах и офицерских домах. Птицы — галки, воробьи, вороны — все, что ютилось на деревьях и под крышами гарнизона, — подняли переполох, взмыли в небо. Даже ленивые голуби, ожиревшие на остатках солдатских харчей миролюбцы, подброшенные эхом войны, оторвались от крыш и, суматошно махая крыльями, умотали подальше от опасного места.
Когда с неба, с чистого, мирного, хлынул на землю дождь камней, когда эти камни пулеметной дробью застучали по плацу, лейтенант с запоздалым испугом понял: чуток перестарался.
Стихло не сразу. Где-то звенели выбитые стекла. Шумели люди. То и дело с высоты возвращались булыжники-рекордсмены, постаравшиеся взлететь повыше других. Они падали, поднимая клубы пыли, перекатывались по плацу, прежде чем находили подходящее место.
— Встать! — приказал лейтенант и взглянул на солдат. — Все целы?
— Все, — ответил нестройный хор голосов. Володя оглядел подчиненных, с ног до головы покрытых серой пылью, и засмеялся.
Солдаты грохнули тоже. Они пережили опасность — раз. Два — лейтенант, как и все, был хорош — будто повалялся в куче цемента.
Несколько минут спустя прибежал дежурный по полку.
— Что тут? — спросил он. — Доложите! Лейтенант не успел отрапортовать,. как увидел командира полка. Он лихо выпрыгнул из слегка притормозившего «газика» и подбежал к месту происшествия.
Оглядевшись, полковник подошел к яме, измерил ее на глазок, потом посмотрел на солдат, стоявших полукругом, на лейтенанта, растерянно озиравшего дело рук своих. Спросил:
— Все целы?
— Так точно, — ответил лейтенант.
— Считаем, — сказал полковник, — что всем нам сегодня здорово повезло. Скажу больше, лейтенант, ты спас полк от страшного ЧП. Представляешь, если бы ты человек пять положил? Ну, молодец, лейтенант! Люди целы — это главное. А вот ущерб ты возместишь. Это немного. Вагон стекла купишь. Все дома в гарнизоне остеклять надо. Яму…
— Яму мы засыплем, — с готовностью подставился лейтенант.
— Зачем же?! — спросил полковник. — Такая хорошая яма! В гарнизоне другой такой нет. Я тебе дам еще один ящик тола. Немного расширишь — и у нас бассейн будет. Только воду я тебя заставлю таскать ведрами. Одного. Ясно?
Лейтенант задумался. И это размышление стало первым шагом на пути его командирского становления.
Позже лейтенант Володя стал полковником Владимиром Возовиковым, военным журналистом и писателем. Он ушел из жизни безвременно, оставив после себя несколько талантливо написанных книг.
* * *
На концерте солдатской самодеятельности офицер играет на рояле.
— Шопен? — спрашивает жена мужа-полковника.
— Что ты, милочка! Это капитан Иванов из второй роты. Будет раскланиваться — сама увидишь.
ГРИША — ЛЕЙТЕНАНТ С БАЛАЛАЙКОЙ
Что должен уметь лейтенант? На такой вопрос лишь один ответ: все!
Все. И это не преувеличение. Настоящий лейтенант, если и не делает за годы службы всего, что должен, то лишь из-за нехватки времени.
Лейтенанта Гришу командир дивизиона встретил на стрельбище.
— Казарму побелили?
— Так точно, еще вчера.
— Свинопаса на подсобное хозяйство выделили?
— Так точно.
— Наглядную агитацию оформили?
— Так точно.
— Как отстрелялся взвод? — переходя к главному, спросил майор с обычной суровостью в голосе.
— Отлично, товарищ майор! — ответил Гриша, не скрывая гордости.
— Добро! — похвалил командир. — Вижу, на тебя можно положиться.
— Так точно! — опрометчиво подтвердил Гриша, не уловив в голосе майора нотки, предвещавшей, что прямо сейчас ему могут в очередной раз оказать доверие.
— Ну и добре, — сказал майор. — Завтра — полковой смотр самодеятельности. Надо выручать дивизион. Больше некому. Выставишь хор…
— Товарищ майор, — взмолился Гриша. — Какой хор! Завалим мы… Подведем… не готовились…
— Что за ответ: «подведем», «не готовились»? Песни взвод поет?
— Так точно. «Катюшу».
— Что еще?
— Пока ничего нового не разучили.
— Маловато, — сказал майор. — А инструментами владеешь?
— Балалайку знаю. «Светит месяц».
— Вот и отлично, — подвел итог командир. — Завтра выступишь. Защитишь честь.
Чтобы не дать лейтенанту возможности отступления, подал ему руку.
— До завтра.
И ушел.
На следующий день к вечеру в клубе начался смотр. Как правило, талантов в таких случаях обнаруживается тьма-тьмущая. Кто-то исполняет популярные песни голосом популярного певца. Другой работает под иллюзиониста, вызывая восторг зрителей, когда фокусы не удаются…
В назначенный срок, в соответствии с программой, настала пора выступать лейтенанту Грише. Он вышел на сцену, держа в руке балалайку с той особой военной ловкостью, с которой старые солдаты держат карабин у ноги. Растерянно оглядел зал. Заметив вдохновляющие улыбки своих, успокоился: Слегка поклонился.
— Русская народная песня «Светит месяц», — объявил ведущий. И легким движением руки повел в сторону лейтенанта. — Соло на балалайке командир взвода такой-то… Прошу!
В зале плеснуло несколько вежливых хлопков.
Лейтенант сел на скрипучий стул. Умостил на коленях балалайку. Аккуратным движением пальцев тронул струны. Инструмент зазвенел.