Разрешается преследовать автора по политическим, религиозным, моральным, философским и всяким иным соображениям, где бы он ни находился, от. Разрешается обвинять автора в чем угодно, как это сделал его законченный недоброжелатель какой-то «г-н А-ин» в солидном издании «Русская беседа» в статье о русских богатырях, от".
Гайдамака прочитал первую страницу, ничего не понял и спустил ее в унитаз. Следовала вторая страница: "В лето, от. Первоначальный толчок Сашко Гайдамака получил в 6562 году от сотворения мира (1054 год от Рождества Христова) неподалеку от Киево-Печерской лавры на знаменитой Лысой горе, где, по преданиям, жил Змей Горыныч и проходили шабаши нечистой силы. От. Говорят, что когда академик Патон с прорабом Берковичем строили мост через Днепр и Лысую гору за ненадобностью сровняли, то в недрах ее бригада проходчиков обнаружила ведёрную, из толстого зеленого стекла времен гетьмана Наливайки, запечатанную сулею с горилкой, полуистлевшее помело да желтый клык какого-то допотопного животного, от. Работы были прекращены, взволнованные проходчики выпили доисторическую горилку и вызвали прораба Берковича, прораб схватился за голову и вызвал академика Патона, тот страшно манерился и приказал вызвать «скорую помощь», от. Но никто не пострадал, горилка оказалась отличная, осталось и прорабу, и академику, и врачам-санитарам, от. Работы в тот день уже не было.
Вызвали археологов. Клык чудища отдали в палеонтологический музей, где он затерялся в запасниках, пустая зеленая сулея заняла почетное место в музее историческом как величественный памятник быта времен До-Запорожской Сечи, а метлу за ненадобностью археологи отбросили в сторону. И зря. От. Проходчики с Берковичем, когда академик уехал и солнце село, увидели с пьяных глаз, как метла подпрыгнула, от, и запрыгала-запрыгала на палке к Днепру. У самой воды заколебалась, потрогала – холодная ли вода, потом вдруг завертелась пропеллером, взлетела невысоко над водой – «нызэнько-нызэнько», – совершила перелет через Днепр (а ведь «не всякая птица»!) и скрылась в зарослях кустарника Трухапова острова…" Гайдамака и вторую страницу отправил но назначению.
От негров же на память ничего не осталось. Впрочем, через месяц Элка принесла несвежую «Гуляйградскую правду» с заметкой о том, что в больнице «Скорой помощи» умер камерунский негр без прописки с фамилией Гайдамакайя, которого привезли пожарники с белой горячкой («У кого горячка-у негра или у пожарников? У негра, наверно, должна быть черная горячка? У пожарников – красная?» – подумала Элка), сняв его с края крыши Гуляйградского Драматического театра (ГДТ – «гыдота», как называли свой театр гуляйградцы), когда африканец в шапке-ушанке изображал из себя Отелло и кричал собравшемуся внизу пароду:
Я – царской крови и могу пред ним
Стоять как равный, не снимая шапки.
Народ аплодировал и кричал:
– Давай еще!
– Читаю стихи! – кричал негр.
– Давай! – отвечал гуляйградский народ.
Пожарники уже выдвинули лестницу и лезли на крышу.
Негр закричал:
Я памятник себе воздвиг среди Сахары -
Кастальский чистый ключ поэзии моей.
Ни юный эфиоп, ни караванщик старый
его не обойдут в жару январских дней.
Нет, весь я не умру! Но, вознесенный к тучам,
прольюсь, как свежий дождь. И, бедный бедуин,
я буду знаменит, пока под солнцем жгучим
жив будет негр – хотя б один.
Пожарники уже были на крыше.
Пускай ползет гюрза за ядом в тень анчара – а мне не страшен яд хандры и забытья.
О, Русская земля! Ты тоже как Сахара – нечерноземная, пустынная моя.
Твой сын, Сковорода! Твоих цветущих вишен вошел в меня озноб.
И, черный негритос, я был тобой любим,
когда бродил, нелишен, среди беленых изб, черемух и берез.
Негр продолжал декламировать, когда пожарники бережно снимали его с крыши, пораженный народ внимал и безмолвствовал:
И пушкинский мой дар – божественный гостинец! –
оценит, полюбив, разумный индивид:
Негроид, и русак, и щирый украинец,
и друг пустынь – семит.
И долго буду тем любезен я потомкам,
что, воспевая страсть, я улетал в астрал,
что сердце я вспорол стихом, как бритва, тонким
и с кровью века кровь свою смешал [92] .
В больнице негр кричал, что он «народный артист Камеруна», и порывался выброситься из окна, поэтому держали его на первом этаже, пока он не переселился в мир иной. В Камерун была послана телеграмма, а пока артиста похоронили на городском кладбище возле забора. Там много заброшенных могил, и кладбищенской администрации следует привести все беспризорные захоронения в порядок – перекопать, свалить всех в одну братскую могилу и установить памятник «Неустановленной личности».
ГЛАВА БЕЗ НОМЕРА
13 числа каждого месяца в Офире никто не работает.
Из записок путешественников
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ПО ПОВОДУ «ДЕЛА О СЕКСУАЛЪ-ДЕМОКРАТАХ»
(авторское отступление)
Бойтесь одесских репортеров!
А. Чехов
Была ли у сексуалъ-дофенистовъ положительная программа? Безусловно. Почти целый век основную продукцию «Суперсекстиума» составляли прокламации эротического содержания. Oua (программа) зафиксирована даже на вывеске веселого заведения мадам Кустодиевой. Эта программа заключалась в одном-единственном слове, которое Великие французские энциклопедисты почему-то забыли вписать в свой Великий лозунг своей Великой революции, хотя в черновике это слово было. Как видно, в начале французской революции Ж.-Ж. Руссо в страшной спешке успел написать три слова (и каких! Это вам не тухлые «мир, труд, май»): СВОБОДА, БРАТСТВО, РАВЕНСТВО И…
Но последнее, четвертое, написать не успел: уже обмакнул кисть в белую краску, по стоявшие над душой нетерпеливые граждане бабефы, лаптопы и Робеспьеры схватили недописапный лозунг и потащили па улицу. С Великими Словами, как сказал один офирский Pohouyam, спешить не следует – иначе пойдут гулять по улицам в незаконченном виде, а потом объясняй на каждом углу, «что ты хотел сказать». С четвертым словом революционный лозунг приобрел бы понятный и всеобъемлющий смысл развития человеческих отношений – недоставало последнего слова, и улица-дура, чувствуя его нехватку, дописала сама: …ИЛИ СМЕРТЬ!
СВОБОДА, БРАТСТВО, РАВЕНСТВО ИЛИ СМЕРТЬ!
Но нет, не угадала улица; а вот аристократические записные шутники, когда их везли на эту самую ИЛИ СМЕРТЬ, кричали с повозки: СВОБОДА, БРАТСТВО, РАВЕНСТВО И БЛЯДСТВО!
И были ближе к истине.
Император Наполеон I тоже чувствовал недостачу последнего слова и тоже приписал отсебятину: …И СОБСТВЕННОСТЬ!
И тоже угодил пальцем в небо. Вот последнее слово: …ЛЯМУР!
Вот подлинный лозунг истинного сексуалъ-демократа: СВОБОДА, БРАТСТВО, РАВЕНСТВО И ЛЮБОВЬ!
…И ЛЮБОВЬ!
Проблеме «любви» посвящен весь несгораемый архивный шкаф КГБ. Перелистывая «Дело», легко сообразить, что и ротмистр Нуразбеков, и полковник Акимушкип, и чекист Гробшильд-Гробштейп (все тот же вечный следователь Нуразбеков, но в другой реальности), и военный преступник капитан Изнуреску (как видно по почерку – он же), и бериевский любимчик комиссар Мыловаров – все они могли стать Пржевальскими и открыть купидона, если бы сразу соотнесли доносы тайных агентов с нравами вольнолюбивых и жизнерадостных жителей Южио-Российска – этого южного Гуляйграда. «Дело» могло быть закрыто в две-три недели и никак не позднее Нового года.