Рассыпавшись по холмам, мы были словно духи, выраставшие из земли, и на этот раз им ничем не помогли ни колесницы, ни лошади, ни железное оружие. Два или три человека, притаившись в ложбине, ловко бросали камни во врагов, и ни один филистимлянин не мог догадаться, откуда камень. Их охватила паника, и они беспорядочно рассеялись во всех направлениях, без командира не зная куда идти.
Он похлопал меч, лежавший рядом.
– Мы забрали у них оружие, и теперь мы сильнее. Мы их вытеснили из Гивы и отбросили от Микмасха до Айалона.
– Всемогущий был с нами, – сказал старец, немного погодя.
– Он вдохновил царя и Ионафана, – сказал другой.
– Вас было три тысячи, а теперь две. Где недостающая тысяча? – спросил старец.
– Много погибших.
– Тысяча? – удивился старец.
– Были и трусы, я уже говорил, – возразил Абимелек.
– Тысяча трусов?
– Их не считают. Они этого недостойны, – сказал Абимелек раздраженно. – Мне безразлично их число.
– А Самуил, ясновидящий, – спросила женщина, супруга одного из солдат, – где он? Почему он не с нами, чтобы отпраздновать нашу победу?
– Я не знаю, – уклончиво сказал Абимелек.
– Правда ли, что он убил Агага? – спросил старец.
– Он убил его не в сражении, – мрачно ответил Абимелек, – он убил пленного.
Старец прищурил глаза.
– Это был последний из амаликитян.
– Он убил пленника? – переспросил старец.
– Он убил Агага, когда тот был пленником царя, да. Он его убил в палатке царя, перед царевичами и офицерами. Он заверил, что Всемогущий требовал уничтожения всех амаликитян.
Абимелек обратил к старцу взгляд, призывающий покончить с вопросами. Но тот, казалось, не был удовлетворен.
– А правда ли, что Самуил и Саул поссорились? – еще спросил он.
– Я не знаю, – ответил Абимелек.
– Ахиа говорит, что они поссорились, – упорствовал старец.
– Я не знаю! Задай вопрос царю.
– А не эта ли ссора является причиной, по которой Самуил отсутствует на нашем празднике?
Остальные с беспокойством следили за этой дуэлью.
– Оставь эти вопросы, – сказала пожилая женщина, обращаясь к старцу. – Почему ты уделяешь столько внимания тому, что сделал или не сделал Самуил?
– Самуил – помазанник божий, – возразил старец.
– Он просто ясновидящий, как колдуны, которых Саул прогнал из этой страны, – возразил другой.
– Наш Бог не говорит устами колдунов, – настаивал старец.
– Откуда ты знаешь? – живо возразила женщина. – Мы выиграли. Если бы Бог был не с Саулом, разве бы мы выиграли?
– С Саулом или Ионафаном, – добавил Абимелек, опустошая рог.
Старец кивнул головой, что означало, что он и не думал по-другому. Разговор затих, все смотрели на огонь. Главное, что Саул выиграл. Как не согласиться с победой?
– Было бы лучше, если бы Самуил с сыновьями сражались вместе с нами, – сказал один солдат, до сих пор молчавший. – Судьи не освобождаются от битв.
Никто не поддержал это замечание. Оно вело слишком далеко, а ночь уже была на исходе.
Звезды погасли. Голоса стихли. Люди были доведены до изнеможения. Дети спали в ногах своих матерей или кормилиц. Встали, чтобы достать свежей соломы и теплые одеяла. Несколько взоров обратилось ко дворцу; он был темным. Саул подал пример. С высоты крепостных стен стражники слышали лишь крики сов и тявканье лис в сумрачной Иудее. Иногда девичий крик. Слава оружия дает право на женские прелести.
Глава 6
ЧУДОВИЩЕ ГЕФА
– Высотой семь футов, а голова большая, с целого ребенка! – сказал солдат с выпученными глазами.
Они стояли на торговой площади Вифлеема, обсуждая между рядами разложенных на прилавках салата и дичи, арбузами и связками лука победы царя и войну, которая опять началась.
Там было много солдат, офицеров, которые, как обычно, пришли понаблюдать за обеспечением царской армии, расположившейся в долине Элаха.
– Никогда не покончишь с филистимлянами, они словно саранча! – с горечью сказала старая женщина. Она потеряла на войне пятерых сыновей. Солдат, казалось, никого не слышал.
– А руки вот такие! – продолжил он. – Сила! Сила! Сила демонов! Я видел, как он поднял с земли мужчину, одного из наших, и задушил его, сжав руками!
– Да, я слышал о таких людях, – сказал другой. – Это анакимы.
– Это филистимляне, – поправил солдат.
– Это анакимы из рода филистимлян, – настаивал тот. – Я их узнал еще до тебя. Они живут в краях Гефа.
– Да, так, Гефа, – согласился солдат.
– Людей ростом семь футов не существует, – вмешался молодой человек.
Это был Давид, сын Иессея, который пришел на базар продавать ягнят, так как приближался праздник. Его три брата – Елиав, Аминадав, Самма – были в лагере, в армии царя Саула. Он никогда не слышал, чтобы братья рассказывали о таком великане.
– Я его видел своими собственными глазами! Спроси у своих братьев, они в армии! – обиделся солдат. – Этого великана зовут Голиаф. Он пришел бросить нам вызов, оскорбить нас, и никто не осмеливается напасть на него. Его каска и его кираса из бронзы отлиты специально для него, они весят пятьдесят семь килограммов!
Женщина вскрикнула.
– Пятьдесят семь килограммов, но столько весит молодой человек, ты отдаешь себе отчет? – воскликнул крестьянин.
– Я отдаю отчет, – сказал солдат. – А его железное копье весит семь килограммов!
– Только молния смогла бы покончить с таким чудовищем! – сказал продавец фруктов и овощей.
Давид попросил у него гроздь винограда; тот протянул ему, но в обмен молодой человек должен был играть ему на гуслях на свадьбе сына.
– Ну, тогда еще гроздь винограда, – сказал Давид, хитро улыбаясь.
– Был бы ты птицей, я бы тебя посадил в клетку, и ты пел бы, не торгуясь, – сказал мужчина. Его дочь наблюдала за сценой. Ей было пятнадцать лет; она пожирала Давида глазами, в то время как он обрывал виноград и разгрызал каждую виноградину, выплевывая косточки.
– Да, но дело в том, что я не птица, – прищурившись, сказал Давид.
– Ты так играешь, словно птицы поют. Почему я должен тебе платить?
– Виноград растет сам по себе, зачем я должен петь, чтобы получить его?
Присутствующие разразились хохотом, в последнюю очередь вместе со всеми рассмеялся и торговец фруктами. Еще слышалось кудахтанье беззубой старухи.
– Ты – лис, – снова сказал торговец фруктами.
– Тогда побереги птицу, – сказал Давид, бросая нежный взгляд на дочь торговца, которая вместо того, чтобы опустить глаза, выдержала этот взгляд.
– Действительно, ты не женат, – уверенно заключил солдат. – Холостой лис опасен.
– Это правда, что ты сказал? – спросил Давид. – Правда, что царь отдаст в жены свою дочь тому, кто убьет это чудовище семи футов?
– То, что я говорю, всегда правда, – ответил солдат.
– А ты видел ее, царскую дочь?
– Все ее видели. Она очень красивая. Она достигла уже пятнадцати лет.
– А если никто не убьет чудовище, она такой останется на всю жизнь? – спросил Давид, доедая свой виноград.
Все рассмеялись. Торговец птицей спросил, в чем причина веселья; и вот так от одного торговца к другому, начиная с Давида, весь базар был охвачен смехом.
– Ах, хорош сын Иессея! – воскликнула старая женщина. – В свое время его отец тоже был бойкий малый!
– Почему царь не пойдет сам? – спросил Давид. – Он вооружен, и даже семифутовое чудовище не сохранит голову, сражаясь с семью или восемью молодцами под предводительством царя.
– Царь занят, – ответил солдат. – Нечего ему заниматься чудовищем в ста лье от него.
– А если пойду я? – сказал небрежно Давид.