Тут были наши старые знакомые: Том Локер и Мэркс. Их сопровождали два констебля, приглашенные ими для задержания негров, и несколько проходимцев, набранных в таверне и готовых за выпивку принять участие в охоте за беглыми рабами.
— Вот ловко, Том! — сказал один из них. — Ваши кролики сидят в ловушке!
— Да, вот они там, наверху. А вот и тропинка… Надо лезть туда… Не соскочат же они вниз с такой высоты! Им нет выхода.
— А вдруг, Том, они станут стрелять в нас из-за скал? Это будет довольно неприятно.
— Как вам не стыдно! — воскликнул Том Локер с насмешкой. — Вечно трясетесь за свою шкуру. Бояться нечего. Негры ведь трусы.
— Не знаю, почему бы мне и не дрожать за мою шкуру, — пробормотал Мэркс. — Запасной у меня нет… А что до негров, так они иной раз дерутся как черти…
В эту минуту на скале показался Джордж.
— Эй вы! — обратился он к стоящим внизу, и голос его звучал спокойно и ровно. — Кто вы такие и что вам надобно?
— Нам нужны беглые негры, — крикнул Локер. — Джордж, Элиза Гаррис и их сын, Джим Сельден и его старуха. С нами два констебля, и у нас есть варрент на право захватить их. И мы их захватим! Слышите? Не вы ли Джордж Гаррис, собственность мистера Гарриса из округа Шельби в Кентукки?
— Да, я Джордж Гаррис. Некий мистер Гаррис из Кентукки утверждает, что я принадлежу ему. Но я теперь свободный человек и стою на свободной земле. Джим и его мать тоже здесь… У нас есть оружие для защиты нашей жизни, и мы будем защищаться. Можете подняться сюда, если вам угодно. Но первый, кто окажется на расстоянии выстрела, будет убит, и следующий тоже, и третий — и так все до одного.
— Будет вам, молодой человек! — сказал какой-то низкорослый толстяк, выступив вперед и усиленно сморкаясь. — Все эти речи в ваших устах звучат необдуманно. Вы отлично видите, что мы представители власти. Закон на нашей стороне, и власть, и все! Лучший исход для вас — это спокойно сдаться… Все равно, рано или поздно вам придется сделать это.
— Мне отлично известно, что закон и власть на вашей стороне, — с горечью ответил Джордж. — Вы желаете захватить мою жену, чтобы продать ее на новоорлеанском невольничьем рынке, запереть моего сына, как теленка, в загоне работорговца, хотите старуху, мать Джима, вернуть зверю-хозяину, который избивал и мучил ее только потому, что он не мог бить и мучить Джима. Джима и меня вы хотите подвергнуть истязаниям и мукам… Вы хотите, чтобы нас раздавили под своей пятой те, кого вы называете нашими хозяевами… И ваши законы поддерживают вас. Позор вам, и позор вашим законам! Но мы еще не в ваших руках! Мы не признаем ваших законов, мы не признаем вашей страны! Мы здесь под вольным небом такие же свободные люди, как вы. И клянусь вам, мы будем биться за нашу свободу до последнего вздоха!
Лучи восходящего солнца падали на смуглое лицо Джорджа. Страстное возмущение и отчаяние зажгли огонь в его глазах, и он поднимал к небу руку, словно призывая его в свидетели.
О, если б Джордж был юным венгерцем, прикрывающим в родных горах отступление изгнанников, покидающих Австрию в надежде найти убежище в Америке, его поведение назвали бы героизмом. Но так как Джордж был всего-навсего африканцем, защищающим беглецов, покидающих Соединенные Штаты и стремящихся найти убежище в Канаде, — мы чересчур «благовоспитанны» и слишком «горячие патриоты», чтобы видеть в этом какое бы то ни было геройство.
Если венгерские повстанцы спасаются от законных властей своей страны, американское правительство и газеты приветствуют их звуками фанфар. Но когда то же самое совершают беглые негры, то это… Да что же это в самом деле?
Пусть так… Во всяком случае, осанка, взгляд, голос говорившего, весь он, стоящий перед врагами на скале, заставили шайку Локера притихнуть.
Но когда то же самое совершают беглые негры, то это… Да что же это в самом деле?
Пусть так… Во всяком случае, осанка, взгляд, голос говорившего, весь он, стоящий перед врагами на скале, заставили шайку Локера притихнуть. В бесстрашии и мужестве есть нечто, способное на мгновение воздействовать даже на самые огрубелые души. Один только Мэркс остался безучастным. Он спокойно зарядил пистолет и в то самое мгновение, когда после речи Джорджа наступила тишина, прицелился и выстрелил в него.
— Вы ведь знаете, — сказал он, — что за мертвого или живого будет заплачено одинаково.
Джордж отскочил назад. Элиза громко вскрикнула. Пуля, скользнув по волосам Джорджа, впилась в дерево.
— Пустяки, Элиза, — поспешно сказал Джордж.
— Какие подлецы! — воскликнул Финеас.
— Приготовься, Джим! — проговорил Джордж. — Проверь пистолеты. Стереги проход. Первого, кто покажется, пристрелю я. Ты выстрелишь во второго… Нельзя тратить два заряда на одного.
— Но если ты промахнешься?
— Я не промахнусь! — спокойно ответил Джордж.
— Из этого парня выйдет толк, — пробормотал Финеас сквозь зубы.
Между тем осаждающие после выстрела Мэркса пришли в замешательство.
— Вы попали в одного из них, — сказал кто-то, обращаясь к Мэрксу. — Я слышал крик.
— Я прикончу второго, — заявил Том. — Никогда я не боялся негров, не побоюсь и теперь. Кто за мной? — И он полез на скалу.
Джордж слышал каждое произнесенное внизу слово. Он наставил дуло пистолета на выход из ущелья, откуда должен был появиться первый из нападавших.
Наиболее храбрые спутники Тома последовали за ним. Они карабкались вверх один за другим, и последние подталкивали первых, хотя тем было не так уже к спеху. Враги приближались. Вскоре массивная фигура Тома появилась на краю расщелины.
Джордж спустил курок. Пуля впилась Тому в бок, но, взревев, как раненый бык, он одним прыжком перелетел через расщелину и оказался на краю площадки, где находились беглецы.
— Друг, — неожиданно произнес Финеас, становясь впереди своего маленького отряда и отталкивая Локера своими длинными руками. — Ты нам здесь вовсе не нужен!
Том, соскользнув с края площадки, покатился вниз по поросшему кустами и деревьями крутому склону, пока, разбитый и стонущий, он не очутился на дне обрыва. Падение было бы смертельным, если бы оно не было несколько смягчено ветвями деревьев, за которые цеплялось его платье. Все же Том ударился о землю много крепче, чем ему было желательно.
— Господи, помилуй, да ведь это настоящие дьяволы! — пробормотал Мэркс, поспешно спускаясь и проявляя при этом значительно бо́льшую энергию, чем при подъеме. Остальные ринулись за ним, толкая и обгоняя друг друга. Толстый констебль задыхался от бега.
— Джентльмены, — предложил Мэркс, — обойдите скалу и спуститесь за Томом. Я тем временем сяду на лошадь и съезжу за подмогой.
Не обращая внимания на насмешки и брань, Мэркс, не теряя даром времени, исполнил свое намерение и пустился наутек.
— Что за гадина! — проговорил один из участников экспедиции. — Притащил нас сюда по своему делу, а сам улепетывает!
— Ничего не поделаешь, — сказал другой. — Придется спуститься за тем, другим. По правде сказать, мне наплевать, живой он еще или мертвый!
Цепляясь за деревья и кусты, они спустились на дно расселины, где, с одинаковым неистовством охая и ругаясь, лежал злополучный герой.
— Вы здорово вопите, Том. Сильно разбились, что ли?
— Сам не знаю.