Работа не ждет.
Уходя, Долент вздохнула. Как и предсказал Шенар, она и Сари избежали худшего. В начале царствования и под влиянием матери и жены Рамзес предпочел милосердие непреклонности.
Обязанность работать была настоящим наказанием, но более мягким, чем ссылка в оазис или в глубину Нубии. Сари довольствовался жизнью, даже если его работа не была почетной.
Такие унижения не могли долго продолжаться. С помощью лжи Долент выгородила Шенара, играющего роль покорного и почтительного брата. Занятый тысячами дел, Рамзес все-таки поверил вчерашним врагам — брату и сестре, которые были помилованы и решили вести спокойное существование.
Моисей пребывал в радостном настроении на стройке зала с колоннами в Карнаке. С завершением периода траура Рамзес решил возобновить эту гигантскую стройку, начатую еще отцом. С обильной шевелюрой, бородой, широкими плечами, мощным торсом и грубым лицом, молодой еврей пользовался уважением и привязанностью всей бригады каменотесов и граверов иероглифов.
Моисей отказался от поста начальника стройки, предложенного ему Рамзесом. Он не чувствовал себя готовым к такой ответственности. Согласовывать усилия мастеров и поощрять желание полного завершения стройки — да. А составлять план стройки в качестве архитектора братства Дейр-эль-Медина — нет. Изучая ремесло земледельца, слушая более образованных людей, чем он, и старательно усваивая уроки, еврей становился способным строить.
Тяжелая жизнь на стройке позволяла проявить физическую силу и забыть огонь, горящий в его душе. Вытянувшись каждый вечер на кровати и безуспешно стараясь заснуть, Моисей пытался понять, почему простое счастье жизни ускользало от него. Родиться в богатой стране, занимать выгодное положение, пользоваться дружбой Фараона, притягивать взгляды красивых женщин и вести спокойное счастливое существование… Но никакой из этих аргументов не успокаивал его. Откуда эта постоянная неудовлетворенность, эти непонятные внутренние мучения?
Заняться постоянной деятельностью, снова слышать веселые песни деревянных молотков и пил, видеть скользящие по размытой грязи деревянные сани, нагруженные огромным количеством камней, следить за безопасностью каждого рабочего, присутствовать при возведении колонны — вот что сглаживало его мучения.
Летом все отдыхают. Но смерть Сети и коронация Рамзеса изменили привычки. Согласовав свои действия с управляющим братства Дейр-эль-Медина и строительства Карнака, тщательно объяснившего ему план, Моисей организовал две смены ежедневной работы — первая с восхода солнца до середины дня, вторая — после полудня до сумерек. Таким образом, каждый располагал временем для восстановления сил.
Как только Моисей миновал пост охраны, пропускающей в зал с колоннами, находящийся в состоянии строительства, управляющий каменотесов подошел к нему.
— Невозможно работать в таких условиях.
— Но жару еще можно переносить.
— Она не пугает нас… Я хочу рассказать о поведении нового управляющего бригады мастеров, строящих леса.
— Я его знаю?
— Его зовут Сари. Он супруг Долент, сестры Фараона. И поэтому он думает, что ему все дозволено!
— В чем ты его упрекаешь?
— Он считает задачу слишком тяжелой, собирает бригаду два раза в день, но лишает ее послеобеденного отдыха и нормирует воду. Можно ли обращаться с товарищами как с рабами? Мы в Египте, а не в Греции или у хеттов. Я согласен с мастерами.
— Ты прав. А где Сари?
— В прохладной палатке управляющих бригадами.
Сари очень изменился. Жизнерадостный воспитатель Рамзеса стал очень худым, с угловатым лицом и нервными движениями. Он все время крутил вокруг левого запястья медный браслет и натирал мазью правую больную ногу, особенно пораженный артритом большой палец. В память о старой профессии Сари сохранил только элегантное льняное платье, указывающее на принадлежность к касте зажиточных писцов.
Расположившись на подушках, Сари пил свежее пиво. Он бросил небрежный взгляд на Моисея, который вошел в палатку.
— Приветствую тебя, Сари, ты узнаешь меня?
— Невозможно забыть блестящего однокашника Рамзеса Моисея! Ты тоже приговорен трудиться на этой стройке… Фараон совсем не дает преимуществ старым друзьям.
— Мое положение мне по душе.
— Ты мог бы претендовать на лучшее!
— Участвовать в строительстве памятника такого, как этот — не это ли ваша заветная мечта?
— Мечта? Жара, пыль, пот людей, огромные камни, тяжелый труд, шум инструментов, ссоры с начальниками и неграмотные поденщики? Ты хочешь сказать — кошмар! Ты зря теряешь время, бедный Моисей.
— Мне доверено поручение, а я его выполняю.
— Хорошая и благородная позиция! Но когда наступит тоска, она изменится.
— У тебя нет цели?
Гримаса исказила лицо бывшего воспитателя Рамзеса.
— Руководить мастерами… Что может быть более раздражающим?
— Эти люди терпеливее и почтеннее ленивых и слишком раскормленных писцов.
— Странные слова, Моисей. Ты против существующего порядка?
— Нет, против твоего презрения к людям.
— Ты пытаешься читать мне наставления?
— Я установил график работы у мастеров, как и у всех остальных. Нужно уважать их.
— Я сделал собственный выбор.
— Он не соответствует моему. Ты должен кланяться, Сари, но не я.
— Я отказываюсь.
— Это твое дело. Я уведомлю о твоем отказе начальника строительства, который призовет сотрудника, присланного Рамзесом.
— Угрозы…
— Обычная процедура в случае неповиновения на царской стройке.
— Тебе нравится меня унижать!
— У меня только одна цель — построить храм, и этому никто не должен помешать.
— Ты смеешься надо мной.
— Сегодня, Сари, мы работаем вместе! Согласовывать наши усилия — таково лучшее решение.
— Рамзес покинет тебя, как отверг меня!
— Попроси мастеров поставить леса, установи для них регулярный послеобеденный сон и не забывай доставлять воду, какую бы они ни пожелали.
Глава 20
Вино, кусочек вкусной говядины, пряное пюре из бобовых были восхитительны. «Можно осуждать Шенара сколько угодно,» — подумал Меба, — «но он умеет принимать.»
— Тебе нравится обед? — спросил старший брат Рамзеса.
— Дорогой друг, это чудо! Ваши повара — лучшие в Египте.
Элегантный шестидесятилетний старик, поднаторевший в хитростях дипломатии после долгих лет службы во главе управления иностранных дел, был вполне искренен: Шенар не экономил на качестве продуктов, предлагаемых гостям.
— Не кажется ли вам политика Фараона не вполне последовательной? — спросил Меба.
— Этого человека нелегко понять.
Такой уклончивый разговор не удовлетворял бывшего сановника с широким и внушающим доверие лицом, на котором читались непривычные признаки нервозности. Обычно сдержанный, Меба спрашивал себя, мог ли Шенар для того, чтобы жить спокойно и не терять привилегий, перейти в лагерь сторонников Рамзеса. Но слова, произносимые старшим братом Рамзеса, доказывали обратное.
— Я вовсе не одобряю эти несвоевременные назначения, которые заставляют выдающихся государственных деятелей покидать свои посты и заниматься второстепенными делами.
— Я полностью с тобой согласен, Меба.
— Назначить садовника земельным управителем, это же смешно! Интересно, когда Рамзес примется за мое ведомство.