— У него было много друзей среди женщин?
— Да. Эрик любил женское общество.
— Шеф Роджерс утверждает, что с Эриком поквитался ревнивый муж.
— Он никогда не смог бы придумать более простой и удачной отговорки.
— Эрик действительно обхаживал замужних женщин?
Хуанита сидела, опустив глаза.
— А замужних колумбиек? — уточнил я.
Она подняла голову и разглядывала какую-то далекую-далекую точку у меня за спиной, затем едва заметно покачала головой, но ничего не сказала.
— Мало надежды добраться до истины, если заранее уверен, в чем она состоит.
Зрачки ее черных глаз сконцентрировались на меня.
— Посмотрите на себя, — с неожиданной злостью произнесла она. — Сидите здесь, потягиваете пиво и читаете проповеди о вреде наркотиков.
— Я не читаю проповедей о вреде наркотиков. Я отрабатываю деньги. Мне их платят за то, что я ищу убийцу Эрика Вальдеса.
Она едва ли услышала меня, поэтому продолжала нападать:
— Вас никогда не удивляло, что какие-то наркотики разрешены, а какие-то запрещены?
— Никогда не удивляло.
— Правящий класс не запрещает алкоголь или никотин. Но кокаин объявляет вне закона. И марихуану объявляет вне закона. И все дешевые наркотики, которые употребляет беднота. Сами же они наркотиков не употребляют, пристрастия к ним не испытывают.
— И это меня тоже никогда не удивляло. Но, согласно законам ненавистного вам правящего класса, убийство Эрика считается тяжким преступлением. А меня наняли, чтобы я нашел убийцу. И вот теперь вы говорите, что хотите помочь мне, но не хотите бросить тень на колумбийскую общину Уитона. Мне кажется, что это два несовместимых желания. Эрика мог убить как колумбиец, так и не колумбиец. Единственная возможность что-то узнать — докопаться до истины...
Хуанита внимательно смотрела на меня.
— Надо заниматься работой, а не произносить пламенные речи о классовой борьбе, — заключил я.
Она еще какое-то время внимательно на меня смотрела, а затем спросила:
— Почему вы решили, что можете чего-то добиться?
— У меня чистые помыслы.
— Вы в этом городе один против всех.
— Но я чертовски хитер. — Я допил остатки «Сэма Адамса». Хуанита не удостоила вниманием свой «Перье».
— Хотите пощупать мускулы? — спросил я.
— Эмми Эстэва, — сказала она.
— Спасибо.
Из глаз Хуаниты потекли слезы. Она вдруг встала и выскочила из бара. Быстро пересекла фойе, вышла из мотеля, направилась к автостоянке, села в машину и уехала.
Эмми Эстэва осталась.
Глава 12
В телефонном справочнике значилась только одна фамилия Эстэва: «Эстэва: Оптовая торговля продуктами. Микэник-стрит, 21». Я набрал номер и спросил Эмми Эстэву.
— Ее здесь нет, — ответил голос с характерным акцентом. — Она здесь не работает, она дома.
— Ее муж — мистер Эстэва?
— Да. Хотите говорить с ним?
— Нет, спасибо. Хочу говорить с ней. Не напомните их домашний адрес?
— Извините, мистер, не могу. Так как, вы говорите, вас зовут?
— Гэбриел Хиттер, — представился я.
— Думаю, вам все же стоит переговорить с мистером Эстэвой, — настойчиво посоветовал голос.
Я повесил трубку. Домашнего номера телефона Эстэвов в справочнике не было. Я сел в машину Сьюзен и отправился в городскую библиотеку.
Миссис Роджерс сидела за своим столом и разговаривала с толстошеим подростком — точной копией ее мужа.
— Не забудь: сразу, как приедешь на работу, положи в холодильник, — напутствовала она, протягивая коричневый бумажный пакет. — Иначе молоко скиснет.
— Ой, да хватит тебе, мам. Что я, маленький, что ли, не знаю, что молоко скисает?!
— Я просто напоминаю.
Парень взял свой ленч и вышел из библиотеки, не обратив на меня никакого внимания. Я подошел к столу и очаровательно улыбнулся:
— Доброе утро.
Кэролайн Роджерс молча смотрела на меня.
— Зима на улице. Радуюсь уже одному тому, что жив.
— Что вы хотите?
— Меня интересует путеводитель по улицам Уитона.
— За картотекой, в отделе справочной литературы.
— Огромное спасибо.
Моя очаровательная улыбка всегда действует безотказно. Если добавить к ней пару капель — миссис Роджерс тут же окажется у меня на коленях.
Городской путеводитель — зеленая обложка, размер под телефонный справочник — был испещрен рекламой местных предприятий. На титульном листе сообщалось, что путеводитель увидел свет благодаря издательству «Централ Аргус». В алфавитном порядке сообщались названия всех уитонских улиц с указанием номеров домов, расположенных на них, и имен тех, кто в этих домах проживает. Люди, озабоченные тем, чтобы номер их телефона не попал в телефонный справочник, прикладывают для этого неимоверные усилия, но никогда не задумываются над тем, как избежать включения их адреса в уличный путеводитель.
Я начал с Акорн-стрит, возглавлявшей список, и заскользил глазами по фамилиям, указанным напротив номеров домов. Они вполне могли жить на этой улице или попасться мне на глаза где-нибудь в середине справочника.
На фамилию Эстэва я наткнулся в час пятнадцать, знакомясь с Уотер-стрит.
Я поставил справочник на полку, победно улыбнулся Кэролайн Роджерс и покинул библиотеку. Кэролайн все еще сопротивлялась моему мужскому шарму, но это всего лишь вопрос времени. В следующий раз я покорю ее задорной мальчишеской улыбкой.
Уотер-стрит не оправдывала своего названия. Она пролегала за городом, где единственным намеком на воду был глубокий узкий каньон реки Уитон в нескольких сотнях футов вниз по холму.
Эстэвы проживали в тупичке, от которого брала начало коротенькая Уотер-стрит. Дом номер три — квадратный, двухэтажный и с плоской крышей — был выстроен из шлакоблоков и выкрашен в розовый цвет. Плоская крыша была и над одноэтажной открытой пристройкой, где летом, возможно, устраивали летнюю кухню. Двор дома — частная собственность — был обнесен оградой из металлической сетки с колючей проволокой, натянутой по верху. За распахнутыми воротами с дистанционным управлением стоял серебристый спортивный «мерседес».
Я остановил машину напротив ворот, пересек маленький дворик без единого кустика и позвонил в дверь. Залаяла собака. Затем послышались шаги и последовала пауза. Меня рассматривали в дверной глазок. Наконец дверь открылась. В дверях стояла женщина с собакой. Огромный ротвейлер с ошейником-цепью на коротком кожаном поводке. Женщина была почти с меня ростом и одета в изумрудно-зеленый бархат. Она уверенно держала короткий поводок, прижимая собаку к бедру. Собака смотрела на меня спокойно, не выражая никаких эмоций. Вид женщины был еще более отсутствующим.
— Я слушаю, — сказала она.
На ней были зеленые слаксы с завышенной линией талии, зеленые замшевые ботинки на очень высоких каблуках и зеленая шелковая блуза с глубоким декольте. Зеленой была и лента, перехватывающая длинные черные волосы, зачесанные назад. Наряд дополняли золотое ожерелье с изумрудами, золотой браслет с изумрудами и перстень — золото и изумруды. На лице избыток косметики: на губах алая помада, глаза — в густом слое зеленых теней. Лицо — скорее индианки, чем колумбийки. И презрительная ухмылка женщины, привыкшей взирать на всех сверху вниз.
— Эмми Эстэва? — спросил я.
— Эсмеральда, — ответила она.
— Я хотел бы поговорить с вами.
— Не надо хотеть. Говорите.
— Разрешите войти?
— Нет.
— Но, миссис Эстэва, не топтаться ж нам на пороге.
— Если у вас есть что сказать — говорите, — последовало в ответ.
— Вы знали Эрика Вальдеса?
— Нет.
— Мне сказали, что вы были с ним знакомы.