— Он нагнулся вперед, вытащил из конверта какую-то бумагу, быстро прочитал ее и вновь засунул в конверт. — Ну, их знал дежурный полицейский Мак-Нейл. Рене Миллс и Таккио до последнего месяца жили вместе, а потом он выставил Нэнси за порог. Мак-Нейл знал, что Миллс был сутенером и имел несколько девчонок, которых разместил в квартирке над лавочкой дядюшки Джонса. Он знал, что Нэнси, до того как его прикончили, зарабатывал на жизнь воровством. Но оба вели себя тихо, к ним трудно было придраться. Поэтому их оставили в покое.
— А что говорят люди в том квартале?
— Черт возьми; да кто там будет что-нибудь говорить! Тем немногим, что вообще раскрывают пасть, почти нечего сказать. Но как бы там ни было, теперь это ваша работа. Вы же из того квартала, или я ошибаюсь?
Марта подняла глаза и улыбнулась — Мы оба из того квартала.
— Я слышал об этом, — подмигнул мне сержант сквозь густое облако сигарного дыма. — Хорошо иметь высокий чин. У нас во всей полиции только одна такая девушка, вот ее и гоняют по всему городу. А теперь поручили работать с нами.
— Теперь я постараюсь остаться на этой работе подольше, — снова улыбнулась Марта.
Я посмотрел на нее и что-то пробурчал. Мак тоже издал нечленораздельный звук.
— А почему бы и нет? — продолжала она. — Ведь до сих пор я работала только в отделах по борьбе с детской преступностью. Они даже не решались бросить меня на карманные кражи.
Мы с Маком переглянулись и рассмеялись.
— Что тут смешного? — возмутилась Марта.
— Просто мне пришло в голову, — ответил я, — как тебе удается оставаться неприметной. Ты слишком хороша, чтобы заниматься подобной работой.
Мак вновь рассмеялся, а Марта показала мне язык. После этого я обратился к Маку:
— Мы примемся за дело спокойно и хладнокровно. Всю предварительную работу до меня уже проделали, и наш план, возможно, удастся. Я с удовольствием вывел бы убийцу на чистую воду обычным путем, но это дело каким-то образом связано с высокой политикой, а вы же знаете, какой шум могут поднять наши депутаты, представляющие интересы десятков тысяч избирателей.
— Да, такое не исключено. Но что вы будете делать?
— Марта все еще живет там, и ни один человек не знает, что она работает в полиции. В том квартале это не принесло бы ей славы.
— Знаю.
— Вот я и завяжу с ней интрижку — Я с ухмылкой поглядел на Марту, и она ответила тем же.
— Наша работа временами бывает чертовски интересной, — сухо констатировал Мак. И мы снова рассмеялись.
По неизвестной мне причине все напряжение куда-то испарилось, и я опять ощутил спокойствие, которое испытывал во время обычного дежурства, когда я всех своих граждан мог приветствовать простым «хэлло», когда дети играли в крокет или бабки, а не баловались пружинными ножами, как сейчас, когда должность полицейского еще доставляла человеку радость, хотя к концу дежурства у него невыносимо болели ноги и сам он чувствовал себя совершенно разбитым.
— Что вы думаете об этом деле, Мак?
— Твердый орешек... Мы заслали в квартал девятнадцать шпиков, но ни один из них не принес интересных сведений. Единственная зацепка заключается в том, что все убийства совершены одним и тем же оружием. Выходит, жертвы были прикончены одним человеком. Все попадания, как говорится, в «десятку», а это указывает на профессионала. Даже пули из одной партии. Это определили эксперты на основании смазки, прилипшей к ним.
— Это уже кое-что.
— Да, но это и все. Вы можете изучать эти бумаги еще неделю, но все равно ничего нового не обнаружите.
— Я тоже придерживаюсь такого мнения. Поэтому они и делают из этой истории чуть ли не государственное дело.
Мак поднялся и стряхнул пепел с сигары.
— Будьте осторожны, Джо. Это скверное дело. Оно мне совсем не нравится.
— Мне тоже.
— И знаете почему?
— Нет.
— В последнее время здесь кое-что произошло. Сперва шантаж с Филом Борли, и ни один человек не имел ни малейшего понятия, что он исчез из Чикаго, пока не появился здесь. А потом эта история с гангстерами... Она еще не получила большого размаха, но мы уже знаем, что некоторые парни из других частей города довольно прилично чувствуют себя в самых странных местах. И эти типы работают в довольно тесном контакте с некоторыми политиками.
Тут я заметил, что Марта задумчиво нахмурила лоб.
— Если эти убийства случились внутри организации, — продолжал Мак, — то значит, они впутались в какое-нибудь миленькое дело. Но если это дело рук постороннего, то организации это отнюдь не понравится — не понравится тот факт, что их новая область интересов оказалась под лучом прожекторов. И они попытаются сами довести дело до конца. В обоих случаях они попадут, как говорится, к чертям на сковородку.
Я ухмыльнулся.
— Можете не беспокоиться, Мак. Я ведь уже не новичок.
— Но вы же знаете, что значит репутация, — заметил Мак. — Кто-то наверняка поджидает случая, чтобы подставить вам ножку. Мне не нравится, что вы практически предоставлены самому себе. Обычно мы так не делаем, это не в наших правилах.
— Случай тоже довольно необычный.
— А кого вам дали в помощники?
— Только Марту. Мы, главным образом, должны прислушиваться к тому, что говорят люди.
Марта откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Мне страшно захотелось сделать то же самое: скрестить руки на ее груди.
— Мы можем привлечь на помощь дежурного полицейского, — сообщила она.
— Великолепная перспектива, — скептически проронил Мак. — Ну, если вам придется туго, можете взять из нашего участка свободных от работы людей.
— Вот за это спасибо, Мак. Вполне вероятно, что они нам понадобятся.
— О'кей! Так что в случае чего дайте мне знать... Больше вам ничего от нас не требуется?
— Полагаю, что нет.
Я постучал пальцем по папке с делами.
— И огромное спасибо за материалы.
Мак попрощался с нами и вышел. Стенные часы показывали уже двенадцать ночи.
— Ну хватит, Марта. Закрываем нашу лавочку.
— Значит, первая часть работы завершена? — спросила она и в ответ на мой кивок продолжила:
— Что будем делать теперь?
— А теперь я обязан завести с тобой интрижку. — Я бросил на нее самый влюбленный взгляд, на который только был способен.
* * *
...Начать мы решили в субботу. А до этого Марта хитро и вскользь упоминала своим знакомым, что повстречалась со мной и что мы уже пару раз вместе пообедали. Собственно, ей достаточно было сказать об этом миссис Мэрфи, жившей над нею, и мистеру Клехо, державшему лавочку, чтобы новость мгновенно распространилась по всему кварталу.
«Марта подцепила старую Свинью Скаплона, который служит в полиции».
Вскоре она уже начала ощущать на себе косые, хмурые взгляды тех, кто уже успел побывать за решеткой. По субботам Марта обычно не работала, а занималась на курсах испанского языка. Соседи знали только одно: Марта работает пять с половиной дней в неделю в каком-то бюро, и поэтому не было ничего удивительного и выглядело совершенно естественно, когда мы вместе поднялись по лестнице из подземки и направились к ее квартире.
На углу, где пристрелили моего отца, я остановился и взял ее за руку. Передо мной расстилалась старая, хорошо знакомая мне улица — улица моего детства.
Да, давно я здесь не бывал, очень давно. Перед моими глазами уже всплыли знакомые дворы, развешанное на веревках белье и бачки для отходов. Любой человек всегда быстро вспоминает дни своего детства. Он быстро возвращается в те дни, когда жизнь заключалась в раскаленной солнцем мостовой, в новых сапогах на резиновой подошве и пятицентовике в кармане.