Он посмотрел на меня странным взглядом.
– Что вы делали сегодня после обеда? – спросил он меня. – Вы не покупали газет?
– Купил, – сказал я. – Там пишут, что преступление мог совершить грабитель.
– Вы не читали последней информации, – спокойно сказал он.
Хейман сунул руку под свой фланелевый пиджак и достал из внутреннего кармана сложенную вчетверо «Франс суар». Я взял газету и развернул ее. На первой странице была фотография Мемфис Шарль.
На снимке было только ее лицо, что же касается покойной Гризельды, ее снимок поместили на пятой странице, и тоже только лицо. «Убитая актриса – жертва своей подруги?» – гласил заголовок, в котором вопросительный знак был поставлен только для проформы. Потому что картина была удручающей. Орудие преступления принадлежало Мемфис Шарль (она купила этот проклятый нож прошлым летом на Корсике, и Кокле уже все знал: когда он брался за дело, он был очень расторопным). На ноже не нашли никаких других отпечатков, кроме тех, которые принадлежали мадемуазель Шарль. Кроме того, в мусорном ящике нашли пакет с выпачканной в крови одеждой, которая тоже принадлежала ей. Добавьте к этому, что подозреваемая бесследно исчезла, и все становилось ясным.
– Ну и выражение лица у вас, – заметил Хейман.
Я ничего не ответил.
– Интересно, что они ни словом не обмолвились о наркотиках, – добавил он.
– Наркотиках? (Я был рассеян, так как пытался осмыслить полученную информацию.)
– ЛСД, – сказал Хейман. – И об их следах в крови жертвы. Поверьте мне, я целый день околачивался возле полицейских и собирал информацию по обрывкам их разговоров. Результаты аутопсии показали, что Гризельда была ими напичкана, впрочем, довольно легкими – гашишем, амфетаминами и прочими, употребляемыми молодежью.
– Прекратите, – сказал я. – Я подыхаю с голоду, и не портите мне аппетит.
Я намекнул ему, что со вчерашнего дня еще ничего не ел. Он посочувствовал мне.
– Давайте пообедаем на бульваре, – предложил он. – Заодно и побеседуем.
Я покачал головой. Я хотел сначала подумать.
– О чем, черт возьми?
– О том, что рассказал этот сопляк, – сказал я. – Придется копать.
– Тарпон, – заявил Хейман, – мне от вас плохо. Вы ведь знаете, где находится Мемфис Шарль. Стоит вам только передать ее полиции, как этот молодой дурак выложит вам еще столько же франков. Зачем ломать голову? Ведь это очевидно, что она пришила свою подружку.
– Слишком очевидно.
Хейман со стоном обхватил голову руками и стал ходить взад-вперед по кабинету.
– Ай-ай-ай, – стонал он. – Мы ведь не в Голливуде. Если все сходится, то это не означает, что сенатор стал жертвой умышленного покушения, это означает только то, что все сходится.
Я ничего не понял о сенаторе, но промолчал.
– Отпечатки на ноже, – сказал я, – мне не нравятся. Каждый любит поиграть ножом. Мне не нравится, что на ноже только ее отпечатки.
Хейман поднял руку к небу и сел в кресло для посетителей. Однако он ничего не сказал, а задумался.
– Возможно, она держала его в ящике стола, где никто его не видел и не трогал, – высказал он предположение.
– Возможно, – согласился я.
Я тоже так думал. Если бы я знал, где находится эта мерзавка, мне кажется, в этот момент я сдал бы ее в лапы полицейских. Быть может.
– Так что будем делать? – устало спросил Хейман.
– Думать, – вздохнул я. – Надо изучить список лиц, имена которых оставил Жерар Сержан.
Хейман развел руками, давая понять, что он подчиняется моему капризу.
– Сера, – прочитал я. – За тридцать. Режиссер «Запретных ласк».
Хейман с надрывом вздохнул. Он посмотрел на меня с некоторым презрением и брюзгливо сказал:
– Не знаю такого. Надо позвонить моему приятелю в Франс Пресс. Дальше?
– Алексис Горовиц. Сорок лет.
Режиссер двух других фильмов, где снималась Гризельда.
– А также «Оргий КГБ». Этот фильм стоит посмотреть: шпионская порнография. Вряд ли он убийца.
– Вы его знаете?
– Лично – нет, но я о нем слышал.
Мы продолжали изучать список. Хейман уверял, что достаточно хорошо знает большинство из названных людей, чтобы утверждать, что они невиновны. Да, развратники, может быть, подонки, но не убийцы.
Мы дошли до конца списка.
– Эдди Альфонсио.
– Мошенник, – сказал Хейман. – Замешан в двух или трех делах. Несомненно, доносчик. Сводник. Я бы не удивился, если бы узнал, что он торгует наркотиками. Но убийца? Нет.
Он повторил свою песню. Я вздохнул.
– Это все, – сказал я.
– Вот видите, ни одного убийцы, – подытожил он. – Можно было не утруждать себя.
Я покачал головой.
– Я все-таки займусь тремя из этого списка, – сказал я. – Для начала. Прежде всего двумя продюсерами, Лысенко и Ваше. Отцы семейства, вы говорите? Вот именно.
Хейман грустно улыбнулся. По его мнению, у меня были такие же способности к психологии, как у лошади к навигации.
– Либо как у бывшего жандарма отсутствие способности мыслить, – заключил он.
– Третьим будет Альфонсио, – сказал я. – Мошенник – это хорошо. Мне было бы любопытно взглянуть, что у него в животе.
– Для начала займитесь чеком и отнесите его в банк.
– Банк уже закрыт, – заметил я. – Но я начну с обжорства. Я вас угощаю.
Он покачал головой.
– Благодарю вас, – отказался он, – но я предпочту копать дальше, потому что вам одному из этого не вылезти, судя по тому, как вы начали вести расследование.
Он устало поднялся с кресла.
– Что вас сегодня задержало? – спросил он.
– Вы все равно не поверите, – сказал я.
– Вы были с женщиной? Я хочу сказать – с Мемфис Шарль?
Я ответил, что я бы предпочел. Потом я написал ему на клочке бумаги номера «мерседеса» и «торнадо».
– Узнайте, кому принадлежат обе тачки.
Хейман, ворча, сунул бумагу в карман. Он ушел, пообещав позвонить мне. Он был в дурном расположении духа. Я даже не поблагодарил его за три тысячи пятьсот франков, я хочу сказать, за его участие, позволившее мне их прикарманить. Я не знал, предложить ли ему за это комиссионные. В этот момент у пьяницы внизу часы пробили восемь ударов и отвлекли меня от моих мыслей. День, как говорится, клонился к вечеру. Я решил пойти ужинать.
Глава 11
Выйдя из дома, я не удивился, когда увидел Коччиоли. Он сидел с заклеенным лбом в черном «ситроене» и прикрывался номером «Пилота». Меня так и подмывало подойти к нему и попросить отвезти меня в ресторан. По крайней мере, воспользуюсь его машиной. Но когда я сошел с тротуара, чтобы перейти улицу, на другой ее стороне произошло нечто ужасающее.
В наши дни полно разного рода чокнутых, но я впервые видел, чтобы прямо на моих глазах направляли огнетушитель на стоящую у тротуара машину.
Парень был бородатым, в зеленом брезентовом костюме и в шляпе с узкими полями. Он подошел к «ситроену» Коччиоли, держа в руке красный огнетушитель, и полил автомобиль какой-то жидкостью, которая вовсе не походила на углеродную пену. Он забрызгал стекла и кузов «ситроена». Ошеломленный Коччиоли выронил газету и сделал непроизвольный жест, как бы вытирая запотевшее стекло. Все это произошло в считанные секунды. Второй бородатый, в костюме, стоявший позади первого, бросил под машину какой-то снаряд, напоминавший железный обломок. Он тут же взорвался с глухим треском. В ту же секунду аэрозольное облако, окутывающее «ситроен», воспламенилось и машину охватило пламя: Еще секунда – и она взлетела на воздух, шипя и хрипя. У меня от ужаса отвисла нижняя челюсть.
– Быстро садитесь в машину, – приказал мне голос, и в мою спину уперся твердый предмет.