Я услышал, как в замке повернулся ключ. Некоторое время Мемфис Шарль и я оставались неподвижными и прислушивались к их шагам, удалявшимся по лестнице вниз, затем девушка подбежала к окну и открыла его.
– Позвольте мне! – крикнул я, неловко встав на ноги.
Она застыла, но не из-за меня, затем закрыла окно.
– Там внизу еще третий, – тихо произнесла она.
Я подошел к окну и посмотрел через стекло. Я еле различил силуэт человека, курящего у крыльца. Должно быть, это шофер «торнадо», предположил я. Он был слишком далеко, чтобы я смог прыгнуть на него.
Я осмотрел окрестности, чтобы представить себе декорацию. Мы находились на втором этаже дома, одиноко стоявшего посередине заброшенного сада, который я смутно различал благодаря свету, падавшему из комнаты. Вокруг была сплошная темнота, не считая нескольких огоньков на расстоянии одного или двух километров. В какой-то момент фары осветили горизонт и кривую линию холма.
– Где мы? – спросил я.
– В Валь д'Уаз. Недалеко от Мани-ан-Вексен.
Я повернулся к девушке.
– Вы хотели видеть меня?
– Что?!
Это было восклицание приглушенное, но не возмущенное.
– Вы, по всей вероятности, из леваков, – сказал я. – Либо Гризельда Запата была левачкой, но мне кажется, что скорее вы. Хорошо. Кто-то убивает Гризельду. Вы просите у меня помощи, и я вам отказываю. Хорошо. Вы ищете помощь в другом месте, у ваших друзей. Хорошо.
– Перестаньте говорить «хорошо»! – взвизгнула она.
– О'кей. Итак, вас приютили ваши приятели, и через некоторое время вы отправляете их за мной. Видимо, вы хотите мне сообщить нечто важное.
– О... – произнесла она, нервно дернув головой, но без отрицательного жеста.
– Добавлю к этому, что ваши друзья абсолютно чокнутые, – сказал я. – На кой черт им понадобилась эта диверсия? Вы уверены, что раненая девушка выживет?
Мемфис Шарль оперлась о стену. Под глазами у нее были круги. Она кивнула с некоторой неуверенностью.
– Я... я думаю, – сказала она. – Я не видела... раненую, они не привозили ее сюда, но пуля вышла, как мне сказали. Она вошла только в мякоть бедра и не задела кость. Они могут... У них есть все необходимое, чтобы помочь ей.
– Ну и заварили вы кашу, – сказал я.
Я заметил, что у меня дрожат руки. То ли от ярости, то ли от голода.
– Это вы ее заварили! – крикнула она. – Если бы вы с самого начала согласились мне помочь, мы бы сейчас не были здесь!
Интересно, где бы мы были. Вероятно, оба за решеткой. Я вздохнул. К чему дискутировать? Я присел на край кровати.
– Что они имели в виду, когда говорили, что я получил инструкции? – спросил я. – При чем здесь бывший жандарм Форан?
– Ни при чем.
– Ни при чем?! – крикнул я.
– У вас не будет сигареты? – спросила она.
– Нет.
– Вы раздражаете меня.
Это было уж чересчур, но я ничего не ответил, и ей пришлось обойтись без курения, но она тем не менее продолжала говорить.
– Вы знаете, – сказала она, – я чувствовала себя здесь как пленница. Конечно, эти трое парней и раненая девушка, которую вы видели, – все они мои друзья, но я не очень хорошо знаю их.
– Однако вы пришли к ним.
– Сначала я обратилась к вам, хотя вас практически не знала.
«Допустим», – подумал я и ворчливо сказал вслух:
– Продолжайте.
– Единственными, кого я знала и у кого был хоть какой-то опыт подполья, – это были они. Я думаю, они ультралевые.
На самом деле их левачество перешло все границы. Но я не хотел дискутировать. И так все было слишком сложно.
– Я знаю, – сказал я. – А взрывчатка в подвале тоже их?
– Я оказала им услугу.
Она обезоруживала меня, осмелюсь сказать.
– Одним словом, – продолжала она, – выйдя от вас, я пошла к ним. Мне, правда, пришлось кое-что приукрасить, для того чтобы они согласились мне помочь, но обойдемся без деталей.
– Нет, – сказал я, – не обойдемся без деталей. Что вам пришлось приукрасить?
Она снова нервно задергала головой.
– Я дала им понять, что это я должна была быть на месте Гризельды, что ее, по всей вероятности, убили по ошибке и что во всем этом замешана политика. Не смотрите на меня такими глазами!
– Какими глазами я на вас смотрю?
– Вы смотрите на меня, как мой отец, когда он считал, что я наделала глупостей.
– Я не ваш отец.
– Но вы считаете, что я наделала глупостей.
– А вы?
Она стала ходить по комнате, не глядя на меня. Она спросила еще раз, нет ли у меня сигареты, и я ей сказал, что по-прежнему нет.
– Я не представляю себе, – сказала она: – Они играют в жуткое кино, они говорят о терроризме ночи напролет, они боятся пользоваться телефоном, потому что уверены, что все телефоны Франции и Наварры прослушиваются. Из того, что я им рассказала, они навоображали себе бог знает что.
Она повернулась ко мне и снова тряхнула головой очень странным жестом, снизу вверх, вероятно чтобы откинуть волосы назад, но создавалось впечатление, будто она тонет и пытается удержать голову над водой.
– Это правда, что вы были в одном жандармском подразделении с Шарлем Фораном? – спросила она.
– Да. А почему вы спрашиваете об этом?
– Вы знаете, что он организовал патрональную милицию?
– Да, знаю, – сказал я.
Я не стал уточнять, что узнал об этом накануне от самого Форана. Она бы подпрыгнула до потолка.
– И этого достаточно, чтобы ваши друзья вообразили, что я доносчик? А почему, в таком случае, не израильский шпион?
– О! – воскликнула Мемфис Шарль. – Об этом они тоже думали...
Она села на кровать рядом со мной.
– Я хочу сдаться в полицию, – сказала она усталым голосом. – Я хотела... Стоило мне пробыть здесь несколько часов, как мне захотелось прекратить все это и сдаться в полицию. Но мои... друзья никогда бы не допустили этого. Я слишком много знаю, я знаю эту подпольную квартиру... Я заставила их поверить в то, что причастна к политическому убийству... Какая я дура!
– Не расстраивайтесь, – сказал я довольно рассеянно. – Это ничего не изменит. И это не объясняет мне того, почему меня схватили на улице.
– Я хотела вас видеть. Я думала, что вдвоем нам удастся отсюда выбраться.
– Очень мило с вашей стороны втянуть меня таким образом во все это дерьмо. В одиночку вы не могли из него вылезти. И вы надеетесь, что я вам поверю?
– Черт побери, – крикнула, она. – Почему вам все приходится объяснять по три раза! Они живут в мечтах. Они были уверены, что если я пойду в полицию, то меня убьют. Они хотели защитить меня, в том числе и от меня самой.
Я тряхнул головой, чтобы прочистить мозги. Я начинал терять связь с реальностью из-за недостатка пищи или сна – не знаю. Разумеется, история Мемфис Шарль была неправдоподобной, но что в наши дни правдоподобно? Двадцатилетние парни нападают на комиссариаты и закидывают их бутылками со взрывчаткой, и я убиваю парня, кинув ему в лицо гранату. Мир сошел с ума. Мне следовало поехать к маме, как я намеревался это сделать.
– Почему ваши друзья не пришли просто ко мне? – простонал я.
– Внизу стоял полицейский и следил за вами. Им пришлось нейтрализовать его.
– Пришлось, – повторил я.
– Во всяком случае, – сказала Мемфис Шарль, – даже если они были чокнутыми с самого начала, в конечном счете они приобрели на это право. Это как магия, – добавила она таинственно. – В конце концов все получается. Люди танцуют, чтобы вызвать дождь, и рано или поздно дождь пойдет.
– Дождь? – спросил я. (Я чувствовал себя абсолютно сбитым с толку.)
– Эти парни, которые напали на вас, – сказала Мемфис Шарль, – израильские агенты. Это очевидно.
Глава 14
Когда Папаша-Ругер открыл дверь, я еще не пришел в себя.