Теперь Магда содержала мотель, комнаты которого сдавала по часам. Кроме того, ей доверяли люди типа Паркера. Они или укрывались у нее, или использовали мотель для организации встреч и совещаний.
Магда вошла в комнату, закрыла дверь и объявила:
— Пришел малыш Боб. Хочешь с ним поговорить? Она была все еще стройной. В прежние времена ее за это особенно ценили. Свои седые волосы, грубые и непослушные, она коротко подстригала на итальянский манер. На месте выщипанных бровей она провела черные линии. Длинные ногти блестели ярко-красным лаком. Губы, однако, она почему-то не красила совсем. Ее рот казался бледным шрамом на худом, морщинистом лице.
Одевалась она как молодая: светлый свитер и эластичные брюки, длинные серьги и звенящие браслеты. Старческое тело маскировалось молодежной одеждой. И, видимо, не зря. В нем жила молодая душа.
— Малыш Боб сидит в комнате позади моей конторы. Будешь там с ним говорить, или привести его сюда?
— Я пойду к нему.
— О выпивке я позабочусь, — засуетилась Магда. Паркер совсем не хотел выпивать, но промолчал. Магда имела пристрастие из всего делать приемы. В каждом дне она стремилась видеть праздник.
Они вошли в контору мотеля.
— Хорошо бы снова собраться старым знакомым, — затараторила Магда и стала с увлечением рассказывать, кто здесь побывал в последний месяц, в последние два месяца и в последние полгода. Паркеру ее болтливость очень не нравилась. Молчаливая при посторонних, Магда со своими друзьями давала себе волю и безудержно болтала. Паркер шел рядом с ней, не обращая внимания на ее трескотню.
Они вошли в контору. Там за письменным столом сидела Этель, девица лет двадцати пяти. Она в основном занималась уборкой и во всем помогала Магде.
— Я буду у наших друзей, — объяснила свой уход Магда, и Этель понимающе кивнула.
Малыш Боб сидел на софе, обтянутой зеленой искусственной кожей, и курил огромную сигару, которая, как шутили его приятели, длиной была немного меньше его самого. Ростом он едва дотягивал до полутора метров. Вспыльчивый и агрессивный, подобно многим маленьким мужчинам, вел он себя как чемпион мира в весе петуха. Малыш покупал себе сигары по доллару за штуку, носил самые бросающиеся в глаза костюмы, какие только мог достать. Волосы свои он зачесывал так высоко, что казался почти нормального роста.
Когда Паркер и Магда вошли. Боб вскочил. Однако, увидев Паркера в непривычном обличье, он сильно напрягся, словно готовился принять чрезвычайно важное решение, от которого, по меньшей мере, зависели судьбы всего цивилизованного мира.
— Это действительно Паркер? — недоверчиво и тревожно спросил он Магду.
— Конечно, он, — усмехнулась Магда. — Он сменил свою противную рожу на другую, столь же отвратительную. Если ты минут пять с ним побудешь, то поймешь это. Он совсем не изменился.
— Может быть. Боб хочет поговорить о деле? — вступил наконец в разговор Паркер.
— Ну, что я говорила! — торжествующе засмеялась Магда. — Что будешь пить, Паркер?
— Ничего.
— Боб, если захочешь выпить, позови меня.
— Хорошо, Магда.
Когда она вышла. Боб не без ехидства заметил:
— Я не нахожу, что вы похорошели.
— Хватит дурацких разговоров о моем лице...
Паркер взял кресло и сел. Боб стоял в нерешительности, видимо, раздумывая: следует ли ему обижаться или не следует. Подумав, он тоже сел и деловито сказал:
— Итак, к делу. Ты заинтересован в работе на равных паях?
— Смотря какая работа.
— А что тебя конкретно интересует?
— Доход, риск и то, с кем я буду работать.
— Естественно. Это понятно само собой. Если доход хороший, риск небольшой, а люди тебе хорошо знакомы, то заинтересует тебя такое дело?
Паркер утвердительно кивнул головой.
— Ну, отлично.
Боб закурил длинную сигару и стал говорить, не вынимая ее изо рта.
— Доход будет сто — сто пятьдесят тысяч долларов. Риск практически равен нулю. Пока речь идет обо мне, Кафке и Эрни Фоннио.
— Пока. А сколько всего будет человек?
— Подробности еще не ясны. Мы рассчитываем на шесть-семь человек.
— Такая куча людей... Зачем?
— Мы стремимся уменьшить риск, — пояснил с гордостью Боб, прищелкнув языком. — Для такого дела требуются люди.
— Значит, в зависимости от выручки и числа людей, на руки каждому придется по шестнадцать — двадцать тысяч долларов.
— Точно. Ты получишь минимум шестнадцать тысяч.
— Откуда деньги?
— Выручка за билеты от игры в регби на стадионе одного колледжа.
Паркер нахмурился:
— А почему риск невелик?
— Уже все спланировано. Мы уже знаем, как туда проникнуть, а потом нам помогут транспортные пробки после игры.
— Итак, вы до сих пор ничего не имеете, кроме аппетита к деньгам и возможности запустить в кассу руку...
— Разве ты слышал о делах, которые начинались с большего?
— Прежде чем приступать к делу, надо основательно готовиться к нему.
— Поезжай в город и поговори с Даном. Он тебе все объяснит.
— Кто-нибудь желает иметь больше, чем равную долю?
— Нет. Все доли одинаковы. Паркер немного подумал и решил:
— Хорошо, я поеду и поговорю с Даном. Большего я пока обещать не могу.
— Конечно.
Боб встал, продолжая держать сигару в уголке рта.
— Задумано все интересно. Это тебе понравится. Чистое дело и, главное, прибыльное. Они вышли. В конторе Магда опять защебетала:
— Так быстро договорились? Побудьте еще. Мы немного поговорим и приятно проведем время.
— Я должен идти, — заявил Боб. — Я бы охотно остался, но не могу. Завтра в девять вечера, — сказал он, обращаясь к Паркеру.
— Обязательно приду.
Магда продолжала тараторить о своем. То и дело просила их остаться и немного поболтать. Паркер улучил момент, когда она говорила с Бобом, и ушел в свою комнату. Он включил телевизор, опять без звука, и лег на кровать, чтобы посмотреть передачу. Но не это его занимало, главным сейчас для него — спокойно обдумать предложенное дело.
Иногда предпочтительнее бывает работать среди массы людей. Если Боб и Кафка действительно знают, как проникнуть на стадион, то почему бы не найти способ, как оттуда выбраться? Собственно говоря, это уже детали.
На следующий день в девять часов вечера он явился на квартиру Кафки. К этому времени там уже собрались малыш Боб и Эрни Фоннио, которые с нетерпением его поджидали.
Эрни Фоннио — усатый тип с толстым несимметричным телом — сидел и смотрел маленькими маслянистыми глазками. В сущности, он больше походил на грека, чем на итальянца. Внешне он выглядел как типичный владелец ресторана. Несколько раз Эрни пытался основать свое дело, но его рестораны всегда прогорали, и ему приходилось снова возвращаться к своей основной профессии, чтобы оплатить накопившиеся долги.
Четверка подельщиков сидела за столиком в гостиной. Кафка с помощью чертежа стадиона и разных на нем обозначений объяснял Паркеру, что они задумали. Мэнко-стадион находился недалеко от города — на Восточной улице. Он принадлежал одному из привилегированных богатых колледжей. На субботу шестнадцатого ноября там была назначена большая игра против Плейфилда — крупнейшее зрелище сезона. Особую радость доставило известие о том, что встреча будет некалендарной.
— Чем же это хорошо? — не понял Паркер.
— Входная плата другая — значительно выше, — охотно объяснил Кафка. — Поскольку это некалендарная игра, сбор поступит в какую-то благотворительную организацию или фонд, а абонементы будут недействительны. Кроме того, не будет заказов билетов по почте и вообще предварительной продажи.