Лили запомнились его глаза – два голубых озера – в тот момент, когда он отпрянул, хватаясь за живот, пытаясь удержать собственные кишки. Не успела Лили перевести дыхание, как он уже истек кровью.
Боже, это случилось восемь лет назад, уже почти девять. И с тех пор она стала жить и работать сама по себе: она убивала и убегала, опять убивала и вновь убегала.
Лили остановилась, взялась за бортик бассейна. А вот это уже никуда не годится. Что‑то плаванье ей сегодня не помогает, не вымывает из башки дурные мысли.
Она выбралась из бассейна, вытерлась и направилась к дому, предвкушая, что сейчас слегка перекусит, а потом ляжет спать, надолго. Она переоделась в халат и провела полотенцем по коротким черным волосам. Здесь, в штате Аризона, климат был таким сухим, что волосы высыхали за считанные минуты.
Лили пошла на кухню, надеясь найти там что‑то съестное, но очень быстро поняла, что с едой ей сегодня крупно не повезло. В холодильнике были только какие‑то приправы, графин с водой и упаковка со снедью из Китайского ресторанчика, которая оказалась здесь лет сто назад и уже превратилась в трясущуюся зеленую массу. Она брезгливо выпихнула промокший насквозь кулек из холодильника и стала шарить по полкам. Из еды у нее были только кукурузные хлопья, так что ей предстояло либо грызть их без молока, либо идти ужинать в какое‑нибудь кафе.
Лили застонала. Вот уж чего ей никак не хотелось, так это ехать в магазин за продуктами или переться в кафе. Ей страшно хотелось спать, но она прекрасно понимала, что, если не поест, живот будет жутко урчать и поспать так и не удастся.
И тут раздался телефонный звонок. Лили выругалась. Ну вот, еще одно препятствие между ней и мягкой постелькой.
– Лили! Это я, Сэл. Ну как, нормально добралась?
– Чего тебе надо?
– Хотел переговорить с тобой о новой работе.
– Нет, Сэл, только не сейчас. Я просто абсолютно разбита.
– Сейчас или никогда. Дело срочное. Если откажешься, придется отдать его кому‑нибудь другому.
Она открыла было рот, чтобы сказать ему: пусть так и поступит, но потом вспомнила, о чем думала так часто в последнее время – о деньгах, переезде, новой жизни. Может, еще одно дело, и она сможет начать движение к этой цели.
– Сколько платят?
– Тридцать кусков минус мои комиссионные.
Ух ты. Получается, на руках у нее окажется двадцать четыре тысячи долларов чистыми. Да на такие деньги она может жить целый год.
Она плюхнулась на стул, закинув длинные ноги на поручень.
– Что ж, послушаем.
– Как я тебе уже говорил, дело – проще пареной репы.
– Только давай без этих рекламных трюков. Мне нужны факты.
– Хорошо. Стало быть, один мужик из Альбукерке желает убрать своего партнера по бизнесу. Партнер этот – самый обычный человек; о том, что готовится, и не подозревает.
Лили улыбнулась: надо же, какая ирония судьбы. Альбукерке. Ведь она только что оттуда. Дала бы Сэлу договорить тогда, когда звонила ему из казино, и могла бы вообще дома не появляться.
– Зачем этому мужику понадобилось убить партнера?
– У объекта появилась подружка – типичная охотница за кошельками. Вот он дела и забросил, ушел с головой в любовь. Его партнер опасается, что они поженятся, и объект захочет разделить компанию с этой шлюхой. А ему, между тем, хочется оставить все своему сопливому потомству.
– Что за компания?
– Торгуют коврами. А какая тебе, собственно, разница?
– Просто так спросила.
Лили сделала паузу – ждала следующего вопроса, прекрасно зная, каким он будет.
– Ну так что, – спросил Сэл, – интересует тебя эта работа или нет?
– Мне нужны подробности.
– Вот и славно! Я знал, что могу на тебя положиться. Имя объекта – Мартин Холгуин. Все зовут его просто Марти. Днем он работает в магазине ковров. Это где‑то в западной части города. А живет он в восточной части, там еще у них горы какие‑то.
Дальше Сэл выдал скороговоркой адрес. Лили взяла со столика ручку и блокнот, записала данные.
– Как зовут его подружку?
– Не знаю. А тебе это важно?
– А зачем, ты думаешь, я тебя об этом спрашиваю?
– Ну, извини. Узнаю. Еще вопросы есть?
– Какие сроки?
– Чем раньше, тем лучше. Заказчик волнуется: партнер уже стал поговаривать о свадьбе.
Она промолчала, думая о бедняге, который ничегошеньки не подозревает, к свадьбе готовится.
– Что с тобой, Лили? Что‑то не так?
– Просто устала.
– Но за работу‑то возьмешься?
– Наверно, возьмусь. А то здесь все равно жрать нечего.
– Не понял?
– Не важно. Я берусь. Еще перезвоню.
И она повесила трубку, пока Сэл не успел ничего сказать. Последнее время он что‑то раздражал ее больше обычного. Вот и еще одна причина, по которой нужно срочно уходить из бизнеса. Ее уже
Дэлберт был уверен, дилерша выдаст ему все, что он хочет узнать. Эта старая шлюха пыталась изобразить, что абсолютно спокойна, а сама то и дело поглядывала тайком в сторону Муки. Тот стоял молча, эдакая черная глыба, загораживая выход из заведения. Ее глазки прятались среди морщин и складок дряблой кожи, но Дэлберт все равно мог разглядеть в них страх.
– Ну же, Агнес, – проговорил он, – этот парень уже сидел за твоим столом, когда мы зашли. Он ведь, наверняка, представился, скажешь, нет?
Агнес мотнула головой и стала покусывать нижнюю губу. Дэлберту было невыносимо противно смотреть на ее толстое старое лицо; чуть меньше отвращения вызывала копна розоватых волос, но, несмотря на это, он продолжал сверлить ее взглядом – знал, что она в конце концов сдастся.
– Ты только взгляни, что он сделал с моим лицом, – продолжал Дэлберт, – он же опасен, Агнес! Зачем тебе защищать такого типа?
Агнес снова покосилась на Муки. Он даже не шелохнулся, так и стоял, скрестив руки на груди.
Надо признать, его дружбан и правда выглядел устрашающе, если не знать, что скрывается за этим мрачным взглядом. Вполне возможно, что в данный момент Муки думает о еде или о том, какие мультики будет смотреть сегодня вечером по телику, но Агнес‑то об этом не догадывается.
Агнес вздохнула и уставилась в пол.
– Он сказал, его зовут Джо.
– А фамилия?
Она мотнула розовой шевелюрой.
– Нет, этого не сказал.