Войдя туда, она снова обернулась и заперла дверь. Не захлопнула, а медленно прикрыла. Мне показалось, что она заулыбалась, но, возможно, я ошибаюсь. Вот так состоялось мое появление у известнейшего доктора Витерса. Нет, она не была доктором. Доктор все время сидел в огромном мягком кресле, но надо было быть круглым идиотом, чтобы в подобной обстановке обратить на него внимание. Он был невысокого роста с симпатичным розовощеким лицом и редеющими русыми волосами, довольно бесцветными широко расставленными глазами, скрытыми за большими очками в роговой оправе. Я решил, что ему около шестидесяти лет. Вокруг шеи у него был красивый шелковый шарф, концы которого были засунуты за вязаный джемпер розового цвета, костюм дополняли желтые брюки и высокие сапоги для верховой езды. Наряд попугая. Ему нужно было сбросить несколько фунтов лишнего веса. Чем-то он смахивал на голливудского Санта Клауса, побритого и готового идти на рождественское представление. В одной руке у него была бумага, во второй – карандаш. Он постучал по листочку и скомандовал:
– Раздевайтесь.
– Не хочу.
– Ох, послушайте, разве моя секретарша не объяснила вам процедуру?
– Нет.
– Таково требование. Это необходимо.
– Для чего?
– Для психоанализа.
– Что вы собираетесь анализировать?
– Ох, прекратите это глупое препирательство! – повысил он голос.
– Я совсем не глупец, не волнуйтесь. Что за прелестное создание отсюда только что вышло?
– Мисс Плонк? Какое вы имеете к ней отношение? В каком смысле она вас интересует?
– Зачем вам это?
Он издал какой-то странный звук носом:
– Снимайте одежду, ложитесь на кушетку, и мы начнем.
– Нет. Понимаете...
– Очевидно, вы ничего не понимаете. Моя секретарша должна была вам объяснить. Это часть моей методики. Все мои пациенты должны полностью раздеться и лечь на кушетку.
– Зачем?
– Это поможет вам вместе с одеждой сбросить состояние подавленности.
– Мне – нет, наоборот.
– Мне придется прекратить нашу встречу, мистер Чэнг, если вы не желаете мне помочь. Вы не хотите поправиться?
– Я не болен, черт побери. Я даже не мистер Чэнг.
– Вы не больны?
– Я абсолютно здоров.
– Невозможно. Все люди больны. Невоз... – Он помолчал. – Что вы имеете в виду, говоря, что вы не мистер Чэнг?
– Кто он такой?
– Вы...
– Ничего подобного.
– А где мистер Чэнг?
– Откуда мне знать?
– Хм-м-м...
– Я приехал сюда вовсе не ради анализа или психоанализа, как вы называете, мне таковой не требуется. Я – Шелл Скотт, частный детектив, я приехал сюда, чтобы поговорить с вами о смерти Чарли.
– Вы – Шелл Скотт! – сказал он.
Я взглянул на часы. Да, я приехал точно в назначенное время. Поэтому я спросил:
– Кто же еще?
Он внимательно осмотрел меня.
– Кто еще? – повторил он растерянно и тут же поспешно добавил:
– Раз вы пришли сюда не ради психоанализа... Извините меня.
Он прошел по ковру в то помещение, где находилась та потрясающая голая девушка, и закрыл за собой дверь. Что за жизнь! Но через минуту он снова возвратился, сел на прежнее место и жестом пригласил меня сесть на кушетку.
Я сел. Потом он пробормотал:
– Извините, я ожидал вас в три часа.
– Я решил, что поскольку мне нельзя опаздывать, я постарался быть совершенно точным.
По-моему, он меня не понял.
– Вы хотели поговорить со мной о мистере Вайте?
– Да, он был одним из ваших пациентов, не так ли?
– Очень недолго. Практически мы даже не начали. Психоанализ, понимаете, требует нескольких лет.
– Это звучит, как старый фрейдизм...
– Нет! Ничего подобного! Мой метод совершенно другой, он противоположный. Вот в чем секрет!
– В отношении Чарли...
– Понимаете, – продолжал он, не сбиваясь со своего курса? – на протяжении многих лет я был ортодоксом фрейдистского анализа, вы об этом знали?
– Слышал краем уха, но...
– Лечил годами больных людей. Убедился, что их заболевание усиливалось...
– О Чарли...
– Если эта метода давала отрицательный результат, значит надо применять противоположную методику. Правильно? Делать обратное тому, что делалось прежде. Так?
– Так, – ответил я, чтобы не молчать.
– Мне пришлось переделывать каждое правило, закон, термин, срок и методику анализа. И мне это удалось.
– Так родилась "Витеризация мозгов"?
Он поморщился.
– Молодой человек, должен вам сказать, что это выражение не нравится мне. Его не я придумал. Это репортеры.
Он выжидательно посмотрел на меня. После этого последовала целая лекция, из которой явствовало, что все термины прежнего психоанализа следует читать наоборот. Не выдержав, я сказал:
– Доктор, до сегодняшнего дня я воображал, что фрейдистская философия делать людей более слабыми, вместо того, чтобы делать независимыми, была самой идиотской вещью, о которой я когда-либо слышал. Но теперь, когда вы мне объяснили сущность вашей теории, – я повысил голос и благосклонно заулыбался, – я совершенно уверен, что в вашем анализе столько же смысла.
– Да, да, – закричал он, – теперь излечение человечества от всех психических заболеваний в наших руках! Страшно возбужденный, переполненный восхищением и любовью к собственной особе, он поднялся с кресла и взбрыкнул. Но тут открылась дверь соседней комнаты, и на пороге появилась очаровательная девушка, мисс Плонк, как назвал ее доктор. Она была полностью одета: белый вязаный костюм с красной отделкой, белые туфельки на высоких каблуках, в которых ее ножки выглядели лучше. Она действительно была потрясающей!
Это было мое мнение.
Но доктор Витерс рассматривал ее в каком-то шоке. Глаза у него полезли на лоб, рот раскрылся, он в полном смысле упал на спинку кресла. Неожиданно до меня дошло: этот блудливый козел не получал полного удовольствия от своих клиентов, если они были полностью одеты. Нужно ли удивляться, что он заставлял их раздеваться? Только так он мог добиться того, к чему стремился.
Кто мог все это придумать?
Доктор Витерс был больным человеком.
Глава 5
Прелестная мисс Плонк с минуту постояла в комнате, должно быть, сводила с ума Витерса, если судить по тому, какой эффект она произвела на меня, потом приблизилась к нам.
Она подарила мне широкую улыбку, затем сказала доктору:
– Благодарю вас, доктор. Я приеду, если... когда мне потребуется следующая встреча. Олл-райт?
– Олл-райт, – ответил он ей, точно воспроизводя ее интонацию. Было видно, что он все еще страшно возбужден.
Потом она повернулась, чуть сощурилась и снова произнесла: "у-у-у".
Друзья, теперь я знал, что это что-то означает. Но что? Я не успокоюсь, пока не выясню. Ночь за ночью этот вопрос будет тревожить мой сон. Что она мне сказала?
Она вышла из кабинета. Я повернулся к доктору Витерсу и в сотый раз произнес:
– Доктор... в отношении Чарли?
– Э-э? Ах. Хм, так. Что вы хотели узнать?
– Что с ним было?
– Запущенный случай супидеза, осложненный травматическим...
– Извините меня, доктор. Я человек простой и люблю изъясняться простым языком. Договорились? Меня не столько интересует поставленный вами диагноз, как то, что он сам предполагал о своем недуге. На что Чарли жаловался?
– Просто на состояние депрессии, страшные сны, которые можно назвать даже кошмарами, иногда ему казалось, что он теряет голову. Обычные вещи.
– Разве это обычно?
– Сущие пустяки. Слышали бы вы...
– Не заметили ли вы признаков того, что он замышляет самоубийство?
Мой вопрос его не потряс. Он надул губы, опустил голову и посмотрел на меня поверх очков.
– Не совсем. Но я бы сказал, что такая возможность не исключается. Фактически я даже уверен, что это возможно.