– Даже по лондонским стандартам ты смотришься совсем неплохо, – уверил ее Марлоу, когда остановил грузовик на Шафтсборо-авеню, недалеко от Пикадилли.
Она улыбнулась:
– Я не думала об этом, но твой комплимент, во всяком случае, заставляет меня чувствовать себя лучше.
Марлоу предложил ей сигарету.
– А что ты теперь собираешься делать? Возвращаться к себе со мной?
Дженни покачала головой и медленно проговорила:
– Нет, не думаю. Я вернусь на поезде. Мне нужно время, чтобы многое обдумать, учитывая все, что произошло.
– У тебя есть деньги?
– Да, – улыбнулась она. – Возможно, я даже останусь здесь на пару дней.
В этот момент Марлоу случайно взглянул вперед и через ветровое стекло увидел черный лимузин, подъехавший к тротуару и остановившийся в нескольких ярдах впереди их грузовика. Он показался ему каким-то странно знакомым. Дверца открылась, и Фолкнер, корректный, одетый с иголочки в элегантныйфланелевый серый костюм и мягкую фетровую шляпу, вышел из машины. Выйдя, он задержался, чтобы поговорить с кем-то, оставшимся в машине.
Марлоу быстро пригнулся, закрыв лицо рукой. Дженни удивленно спросила:
– Что такое, Хью? В чем дело?
– Да вот тот человек, который стоит около лимузина, мой старый знакомый, которого я предпочел бы не встречать.
Фолкнер выпрямился, и лимузин отъехал от тротуара. Марлоу показалось, что Фолкнер пристально посмотрел на его грузовик, потом он пересек тротуар и вошел в ресторан.
Дженни сжала руку Марлоу.
– Теперь ты можешь выпрямиться. Он зашел в ресторан.
Она открыла дверь, выпрыгнула из кабины и твердо сказала:
– Поезжай быстрее, Хью. Трогайся.
Дженни растворилась в толпе людей, а он влился в струю уличного движения. И только раз, оглянувшись, мельком увидел отблеск ее льняных волос, и она исчезла.
Вся операция с депозитным сейфом заняла десять минут. Работа начиналась в девять тридцать, и ему пришлось с ключом в руке подождать у подъезда. Клерк открыл ему сейф и любезно сказал:
– Вы уже давно не заходили к нам, сэр!
– Да, я был за границей, – улыбнулся в ответ Марлоу.
От волнения в животе у него стало как-то пусто, слова продолжавшего что-то говорить клерка звучали для Марлоу ничего не значащим бормотанием. Дверь сейфа открылась, и Марлоу забрал оттуда потертую старомодную гладстоновскую сумку. Клерк все еще говорил, пока они поднимались наверх, но Марлоу по-прежнему не понимал ни слова.
Когда он вышел на улицу, ему показалось, что тротуар под ним задвигался, а яркое утреннее солнце просто ослепило его. Грузовик был припаркован на боковой улице, и Марлоу почти бегом направился к нему. Он вскочил в кабину, захлопнул дверцу, поставил гладстоновскую сумку на сиденье рядом с собой и дрожащими руками закурил сигарету.
Он долгим взглядом смотрел на сумку, чувствуя, как у него под мышками струится пот и пересыхает в горле. Выругавшись сквозь зубы, Марлоу потянулся к сумке и открыл ее.
Деньги были на месте, все в аккуратных небольших пачках, в основном хрустящие чистенькие купюры, будто только что из банка. Некоторое время он пристально смотрел на них. «Двадцать тысяч фунтов стерлингов, – думал он, – и все это мое. Сколько я потел за них, и я заработал их. Каждый пенни из этой суммы».
Он закрыл сумку и положил ее под сиденье. Уже через мгновение грузовик влился в общий поток машин, движущийся к северу, а Марлоу сидел за рулем, улыбаясь счастливо, как ребенок.
Глава 9
Грузовик проехал по булыжникам двора и остановился в амбаре. Марлоу выключил мотор и засек время. Было почти два часа дня. Он вытащил из-под сиденья гладстоновскую сумку и спрыгнул на землю. Некоторое время он стоял неподвижно, держа сумку в руках, и осматривал амбар в поисках подходящего места, чтобы спрятать ее.
В дальнем конце амбара виднелась ветхая лестница, ведущая на чердак, и он направился туда, внимательно её разглядывая.
Лестница скрипела и качалась, когда Марлоу начал подниматься по ней. Он задержался наверху и осмотрел чердак. Помещение было загромождено всяким барахлом, копившимся здесь годами. Легкая улыбка появилась у него на губах, он поставил гладстоновскую сумку рядом с несколькими старыми чемоданами и полуприкрыл ее краем старой рваной крикетной сетки. Гладстоновская сумка выглядела так, будто стояла тут с незапамятных времен, и Марлоу, удовлетворенный, спустился вниз.
Он задержался у выхода из амбара, чтобы закурить сигарету. Ферма тихо отдыхала в послеполуденном влажном тепле, и пока он приближался к дому, никого не было видно.
В кухне горел огонь и стол был накрыт на одного человека. На тарелке он нашел наспех нацарапанную записку от Марии, где говорилось, что обед для него на плите и что они с Маком поехали собирать следующую партию товара.
Марлоу усмехнулся, скатал записочку в шарик и бросил ее в огонь. Он вышел из кухни и по задней лестнице поднялся наверх. Он приоткрыл дверь комнаты папы Магеллана и осторожно заглянул внутрь. Старик читал книгу, опершись спиной на подушки. Он быстро обернулся к Марлоу с приветливой улыбкой:
– Заходи, сынок. Заходи и расскажи мне, как дела.
Тот прикрыл дверь и сел в ногах кровати. Он вытащил чек, полученный от оптового торговца в Ковент-Гардене, и перекинул его старику.
– Вот такие дела, – сказал он.
Старик недоверчиво рассматривал чек, а потом вытянул губы и тихонько присвистнул:
– Сто шестьдесят фунтов. Это же прекрасно.
– Но это еще не все. Они хотят получить другую партию товара уже завтра утром.
Магеллан рассмеялся, но тут же его прихватил приступ кашля. Наконец справившись с ним, он вытер с глаз слезы и тихо сказал:
– Я чувствую себя уже на сто процентов лучше. Я бы хотел, чтобы сейчас передо мной оказался О'Коннор, и я помахал бы этим чеком перед его жирной рожей.
Послышался звук въехавшей на двор машины. Марлоу подошел к окну и увидел большой черный автомобиль. Через секунду-другую дверца открылась, из машины выбрался О'Коннор.
– Кто это там? – спросил папа Магеллан.
Марлоу нахмурил брови.
– Похоже, ваше желание исполняется.
Старик, казалось, пришел в замешательство:
– О'Коннор? Но какого черта ему здесь надо?
Марлоу недоуменно пожал плечами.
– А может, он хочет достичь с вами соглашения? Лучше я выйду и посмотрю.
Когда он открыл дверь на крыльцо, О'Коннор стоял спиной к нему и смотрел через двор на теплицы и поля за ними. Он медленно повернулся и вынул сигару изо рта.
– Лакомый кусочек, – сказал он. – Очень хороший, в самом деле.
– Мы тоже так думаем, – ответил ему Марлоу.
Некоторое время они с вызовом смотрели друг на друга, а потом лицо толстяка расцвело улыбкой, и он спросил:
– А вы не собираетесь пригласить меня войти?
Марлоу, пожав плечами, посторонился:
– Почему бы и нет? Мы всегда сможем потом провести дезинфекцию.
Улыбка О'Коннора полиняла, но усилием воли он вернул ее на свою физиономию.
– А где сам старик? Он единственный, кого я хотел бы видеть. Его, а не каких-то наемных помощников.
Марлоу сделал всего один широкий шаг вперед, и толстяк поспешно попятился.
– Я не хочу никаких неприятностей, – испуганно протараторил он. – Я только собираюсь высказать старику одно деловое предложение.
Марлоу холодно посмотрел на него.
– Вы мне не нравитесь, О'Коннор, – сказал он. – Мне будет совсем нетрудно сломать вашу жирную шею. Запомните это.
Он резко повернулся и пошел наверх. Открыв дверь в комнату Магеллана, Марлоу увидел, что тот подоткнул себе под спину еще одну подушку и сидит в постели совершенно прямо, словно железный прут.