Отчаянным рывком я уклонился от второго удара и в бешенстве ударил нападавшего.
Автоматически я подобрал второй пистолет и так же автоматически долбанул им в висок этого ублюдка.
Никогда еще я не чувствовал такой боли в боку. Я рад был бы потерять сознание... лишь бы не чувствовать этой жуткой боли. И единственное средство, которое могло облегчить мои страдания, находилось сейчас в моем номере в отеле.
* * *
Когда все заканчивается, ты не можешь вспомнить, как это случилось. Ты не помнишь дорогу, не помнишь полутемное фойе, не помнишь лестницу. Открыв дверь номера, ты отключаешься... но тут же приходишь в себя, так как дверь оказалась незапертой. Ты бросаешься на пол, и в этот момент ярко вспыхивает свет. Ты выхватываешь пистолет, стреляешь наугад, чувствуя болезненную отдачу в плечо, вскакиваешь, щелкаешь выключателем и в темноте распластываешься на полу.
В нескольких метрах от вас кто-то падает на пол. Ты поднимаешься, вновь щелкаешь выключателем и видишь, что на полу навзничь лежит Бенни Квик с дыркой промеж глаз.
Не теряя времени, я нашел лекарство, высыпал на ладонь шесть пилюль и проглотил их, запив водой. С минуту я просто стоял, не шелохнувшись, ожидая, когда наступит облегчение. И оно наступило, прошло по телу, медленно, как волна теплой воды. Я снова мог размышлять и действовать хладнокровно, как человек, а не метаться, как раненое животное.
Они ищут меня на улице. Скоро они придут сюда — проверить, как тут Бенни. Когда они увидят, что Бенни убит, на меня начнется большая охота. В голове у меня гудело. Я засунул пистолет за пояс, поднял пистолет Бенни и положил в карман. Подхватил Бенни за руки. Похоже, он умер мгновенно. Я оттащил его по смятой ковровой дорожке в коридор и захлопнул дверь номера.
Я знал только одно место, где можно было спрятать труп. Я поволок его вниз по ступенькам к комнате Дари за углом. Втащил тело в прихожую и бросил его здесь. Дальше тащить не было сил.
Однако в номере Дари сидела какая-то девушка. От ужаса она лишилась дара речи. Она смотрела на меня невероятно глубокими черными глазами и, когда ей наконец удалось закричать, тут же упала на пол и зарыдала.
Я уже знал, кто она.
— Рут? Рут Глисон?
Похоже, она поверила, что я не причиню ей вреда. Немного успокоившись, она встала на ноги.
— Да-а.
— Дари... ты не видела Дари?
— Нет... я хотела... я ждала...
«Думай, — приказал я себе, — черт возьми, думай».
Санни Гомез мог отвезти ее еще куда-нибудь. Доктор Мак-Кивер спрятал девчонку Эвансов у своей свояченицы. Парень направился туда.
— Ты, случайно, не знаешь жену доктора Мак-Кивера... или ее сестру? — спросил я.
Рут Глисон вздрогнула, но быстро ответила:
— Ее сестру зовут Эмма Кокс... жена капитана Кокса. Они... они давно уже не живут вместе.
— Машину водить умеешь?
Рут кивнула. Я пошарил в кармане и бросил ей ключи от пикапа.
— Грузовик Вилли Элкина, на заднем дворе. Позвони доктору Мак-Киверу и попроси его встретиться с нами у его свояченицы. Тебе придется сесть за руль.
Она что-то еще говорила, но я не мог разобрать слов. Я почувствовал ее ладонь на своей руке и понял, что мы уже в машине. Я вдыхал ночной воздух и досадовал на себя за то, что переборщил с этими чертовыми пилюлями.
Я потерял счет времени. Я слышал голоса доктора Мак-Кивера и Дари и чувствовал, что доктор ковыряется в моем боку и что-то еще делает с моей рукой... что-то вырезает. Дари плакала, а та девочка визжала.
— Вы же врач, — умоляла она. — Пожалуйста, дайте мне это! Вы обязаны! Ну пожалуйста... Я сделаю все, что угодно... пожалуйста.
Зазвучали еще чьи-то голоса, и Мак-Кивер в конце концов согласился:
— Это поможет. Не особо, но она успокоится.
— А Келли? — спросила Дари.
— С ним все будет в порядке. Я должен заявить об этом огнестрельном ранении.
— Нет.
— Она сказала это мягко, но давая понять, что разговор окончен. — Ему нужно бежать.
Рут Глисон подала голос. Она звала Ленни, чтобы тот забрал ее.
Мой мозг был затуманен лошадиной дозой обезболивающего, и я мог быть лишь пассивным слушателем всего этого действа.
— Ты ведь пыталась завязать, правда, Рут? — сказал Мак-Кивер.
— Я не хотела бросать. — Ее голос был почти спокоен. — Это все Ленни... он забрал у меня все... Он хотел избавиться от меня.
— Когда это началось, Рут? — после паузы спросил Мак-Кивер.
— Когда я была на холме. — Теперь ее голос звучал будто издалека. — Я пошла туда... вместе с Флори. Флори были нужны деньги... для отца...
— Да, мне это известно. А ты зачем пошла?
— Был один парень... до Ленни. Мы познакомились в городе, и он... он предложил мне... Это было забавно. Он дал мне травки.
— Какой? — спросила Дари.
— Марихуаны, — ответил за Рут доктор. — Что было потом, Рут?
— Мы потом выкурили один косяк. Просто так, для развлечения. Неделю спустя.
— Что, и Флори тоже?
Рут захихикала.
— Конечно! — ответила она. — Все. Было весело. Мы танцевали. Обнаженными!. В чем мать родила. Пришел мистер Симпсон. Он долго смотрел на нас, а потом дал мне пятьсот долларов, представляете, целых пятьсот! И Флори столько же. Это только на первый раз. Мы потом часто танцевали. По просьбе мистера Симпсона мы надевали разные костюмы, и смешили его друзей, и... Мистер Симпсон... — Рут говорила чуть слышно. — Мистер Симпсон хотел чего-то особенного. Он время от времени... уводил одну из нас. Заставлял раздеться... у него были кнуты, ремни... Он говорил, что больно не будет... В первый раз я закричала и попыталась убежать. — От нахлынувших тяжелых воспоминаний голос Рут задрожал. — Но я не смогла!
Она стала всхлипывать.
— Но почему же ты возвращалась туда, Рут?
— Мне... мне пришлось. Все из-за денег. У мистера Симпсона всегда можно было заработать. Потом появился еще и Ленни. А потом у меня кончился запас травки, и мне опять пришлось идти на холм... Я... Что теперь со мной будет?
— О тебе позаботятся, Рут. Скажи мне вот что... сейчас у Симпсона кто-нибудь есть?
— Есть... Все те, кто обычно там бывает. И девушек будет много. Мистер Симпсон любит... новеньких. Пожалуйста... отпустите меня. Мне надо туда... мне надо вернуться.
Я уже почти не различал голосов. Меня клонило в сон, и я не мог больше сопротивляться.
* * *
Проснулся я днем. Очнувшись, выругался от боли и стал звать кого-нибудь. Дверь открылась, вошел Мак-Кивер вместе с Санни Гомезом и поспешно стал укладывать меня обратно на постель.
Несмотря на настойчивость доктора, мне все же удалось сесть. Во рту пересохло, голова раскалывалась. Мой торс опоясывал широкий бинт в несколько слоев. В боку мучительно ныло, а вот рана на руке почти не беспокоила.
— Я с войны ничего подобного не видел, — сказал мне Мак-Кивер.
— Он может говорить? — спросил стоявший в дверях Кокс.
— Могу, могу, капитан, — пробурчал я, прежде чем доктор успел меня остановить. — Входите же.
С лица Кокса исчезла надменная ухмылка. Как и все в Паинвуде, в последние дни он улыбался очень нервно.
— Я причинил вам массу хлопот, капитан? — спросил я.
— У тебя не было права...
— Бросьте. Вы ведь тщательно проверили мои отпечатки, не так ли?
Кокс не смог скрыть тревогу в своих глазах. Теперь на меня внимательно смотрел и Мак-Кивер.
— Я федеральный агент, приятель, и тебе это известно. Мой департамент обладает правом проводить операции в любом месте и в любое время, и вы знаете, кто должен оказывать нам помощь, не правда ли?
Кокс не ответил. Он видел, что вокруг него рушится весь его привычный маленький мирок.
— Ты позволил городу стать клоакой, Кокс. Много лет назад ты позволил удаву поселиться в нем, и он отожрался до гигантских размеров.