Я подслушала, как Конрад объяснял мальчикам, что когда-то — давным-давно, еще до Потопа, земля была прекрасна и… пищи столько, что, казалось, не будет конца…
Но после того, как воды поднялись и Ковчег всплыл, соленая вода покрыла… и стала бесплодной. Я не верю тому, что он говорил о Потопе, но эта земля… живая с… это правда.
Мне так тебя не хватает, мама. Мне кажется, что ты ушла уже очень давно. Мне не хватает… я не могу говорить, а потому все запишу… как славно будет разделить это с тобой, и мне становится легче. Ах, если б не надо было думать о завтрашнем дне, и Нора…
С Конрадом я больше не говорю. Конрад хороший, но чем старше он становится… как чужой. А речи моих кузин… как он в один прекрасный день станет самым подходящим человеком, чтобы вести. Однажды… дядя Айра подслушал… и с тех пор… мне не нравится, как он поглядывает на Конрада. Он не знает, что я вижу, а вижу я многое. Вижу… смотрит на меня тоже, и мне это не нравится. Мама, мама, торопись!
Дядя Айра говорит, что он слыхал о каком-то другом отряде людей, живущем вон за теми холмами… к… Он сказал, что, может быть, нам следует пойти отсюда и посмотреть, не примут ли они нас. Есть же еще места, где земля родит… родит, во всяком случае, легче… забавно… мужчины говорят, что земля неродящая, но… что-то все-таки растет всюду, где бы мы ни бывали. Нет совершенно голой земли, такой мы еще не встречали. Просто, видно, наши семена не хотят там расти… Помнится, ты сказала, что тоже заметила это, как раз перед тем, как мы пошли на восток?
Может быть, если в городах еще есть люди… смогут дать ответ на наши вопросы… глупо думать, что горожане могут знать, какие семена приживутся, а какие — нет, но если ты их найдешь…
Вы их найдете. Мама, ты должна их отыскать! Из того, что мне приходилось слышать, я пришла к выводу, что я и ты — мы последние, кто помнит рассказы о том, как было раньше. Некоторые мои кузены не верят… или такие вещи, как города. Никто теперь на одном месте подолгу не живет… говорят, будто так и должно быть.
…меняется… страшно. Как-то в воскресенье, когда дядя Айра говорил проповедь… звучали как-то странно. Я стала рыться в ящике с книгами, который ты оставила, и нашла ту черную, о которой ты говорила, что она еще бабушкина, а она получила ее от своей бабушки, а та… сколько бабушек тому назад… слова дяди Айры, но только сформулировано иначе… когда я принесла ему и показала… слова совсем не такие, он отобрал ее у меня и сказал: «Все меняется. И ко всем моим тревогам и обязанное — тям… как накормить вас… от мародеров и ворья… неужели ты не можешь вести себя хотя бы просто как обязанная мне лично женщина и не совать свой нос в вещи, которые тебя не касаются».
Дальше отсутствовал целый абзац. Потом шло:
«…ножи. Все делали сами женщины. Элайн даже вложила нож в мою руку и показала… не смогла. Просто уронила его… кричала на меня. Как бы я хотела отдать нож Норе, чтоб она либо покончила с этим, либо унесла бы с собой жизни нескольких своих палачей… но… слишком много крови.
…сказал, что это знак того, что она исчадие ада. Ни одна другая женщина в нашей группе не может принять мужчину… только раз или два за год. Нам казалось, что мы очень ловко скрываем кровь, когда она стала течь столь часто… и притворялись, что не можем… мужчин, за исключением тех дней, когда могут и остальные. Но Нора оказалась неосторожной. Именно так я и узнала, что она такая же, как и я, застав ее за стиркой… кровь, хотя я знала точно, что прошел лишь месяц с той поры, когда она была доступна для мужчин.
…много крови, когда они покончили с ней. Зло. Теперь я знаю, что такое настоящее зло. Страх. Зависть.
Они же видят, как увиваются вокруг них мужчины, когда у женщин время… год… не дуры… Они понимают, что, если мужчине предоставить выбор, он в тысячу раз больше будет ценить и охранять женщину, которая может служить ему в любое время, нежели ту, которую он может иметь один или два раза в год. Поэтому они объявили несчастную Нору исчадием ада и убили ее.
Но ведь так было не всегда. Об этом ты много говорила мне, мама, даже когда читала мне волшебные сказки из тех книг, что в ящике… (гордилась мной. Я уговорила дядю Айру не сжигать книги, как он сжег ту черную книгу. Я сказала, что, может быть, люди, которые живут за холмом, дадут нам за них что-нибудь в обмен). Кажется, ты говорила мне, будто бы все это вроде сказок… возможно, ты просто хотела поддержать в нас надежду, но… не думаю. Неужели мир всегда был таким голодным? Неужели голод всегда превращает людей в злобных… кромсали груди Норы… распластали, будто это был кролик, которого надо было освежевать… бедра… тампон выпал и выдал ее… Кровью смыли кровь… сколько крови.
Ты должна была взять нас на поиски города. Не надо было бросать нас тут. Теперь я осталась одна-одинешенька из тех, что отличаются… Возможно, эти записи я делаю не к твоему возвращению. Какая-то часть моего сердца не верит в то, что ты вернешься, хотя я все время твержу себе, что надо, обязательно надо верить в это. А на самом-то деле я и пишу только потому, что убеждена — тебя нет в живых, потому что Нора умерла, а я так одинока, что мне все равно — умру я или буду жить… во что я превращусь, если выживу. Дядя Айра…»
Это было все.
Бекка еще плотнее натянула на себя одеяло и придвинулась к огню так близко, что ее волосы запахли паленым. И все равно ее трясло от холода. Она сунула книгу обратно в карман, с трудом подавив желание бросить ее в костер. Какой кусок этой страшной исповеди о давно прошедших временах она успела прочесть в детстве? Вероятно, достаточно большой, чтобы вызвать из глубин Поминального холма эти давно исчезнувшие призраки. Достаточный, чтоб перед ее глазами навеки встал серебристый призрак, сотканный из лунного света и крови.
Так было не всегда.
Все изменяется.
Однако если послушать па или ма, то все обстоит вовсе не так. Даже Бекку мысль об изменениях иногда пугает больше, чем самые ужасные вещи, которые существуют сегодня и здесь.
— Кто была ты? — шепнула она во тьму. — Как тебя звали? Схватили ли они тебя так же, как схватили Нору? Нашла ли твоя мать город, или же она…
Бекка снова взглянула на небо и подумала: светили ли эти звезды столь же ярко той несчастной, перепутанной до смерти девчонке, от которой остались только вот эти слова? Если Бекке и удалось в эту ночь заснуть, то какие ей снились сны, она не помнила. На следующую ночь те же звезды были лишь отражением зарева костров, пылавших вокруг Имения Добродетель, а утром их караван благополучно прибыл туда.
8
Леди в платьице зеленом,
Я влюбился в вас, когда
Целовались мы под кленом,
Что у старого пруда.
Вы мне клятвы говорили,
Вы клялись моею быть,
Вы мне сердце подарили,
Чтоб мое верней разбить.
Я на свете сем не житель —
Сплю один, и наконец,
Вижу сны, как мой родитель
Вас уводит под венец…
Сон, конечно, прямо в лапу —
Так и вышло, ну хоть плачь!
Дайте нож — зарежу папу,
А с мамашей скроюсь вскачь.
Как только лагерь возле Добродетели был разбит, Пол велел Бекке и другим девушкам никуда от своей палатки не отходить и по Имению не шляться без сопровождения хотя бы одного крепкого родича. Девушки, для которых этот праздник Окончания Жатвы был первым, посмеивались над суровым «проповедническим» выражением лица па; среди них была даже Сара Джун. А те, что постарше — Эпл и Приска, — сидели, сложив губы так, будто держали под языком нечто удивительно противное.
На следующий день Пол послал девушек представиться женщинам Имения, которые отвечают за организацию танцев.