Пьер сглотнул, переводя дух, потом согласно кивнул:
– Рауль.
Я напряг память: тот самый сосед, чью жену испанец выбрал в качестве дамы сердца. Соперник-союзник.
Недоверчивое выражение покинуло физиономию дона, а на смену ему явилось всегдашнее энергичное оживление.
– Наконец-то!.. Много с ним людей?!.. Отвечай, дурак! Чего молчишь?! Ну?!
– Двое.
На лице Родриго отразилось сильнейшее разочарование.
– Двое?! Всего двое?
– Да, господин. Сказали – говорить с вами хотят.
Родриго вздохнул. Помолчал. Подумал:
– Беги к Раулю. Откройте нижние ворота...
Когда Пьер убежал, Родриго пробормотал себе под нос:
– Посмотрим... Может, – тут в голосе испанца проскользнула слабенькая надежда, – он о месте для сражения приехал уговориться?
Через минуту во двор въехали те трое, которых я видел со стены. Дон Родриго помахал рукой, привлекая к себе внимание.
Виконт Рауль де Косэ оказался приземистым, широким в кости мужчиной лет сорока пяти. Одет в кольчугу, а поверх оной – красивый чёрный жилет со вшитыми в него металлическими кольцами. Кольчужный капюшон закрывал голову Рауля, оставляя открытым только лицо. Из-под капюшона выбилась наружу прядь светлых волос. Шлем и щит приторочены к седлу.
– Здравствуйте, Рауль! – жизнерадостно приветствовал его испанец. – Как здоровье госпожи Антуанетты? Здоровы ли дети?
– С ними всё в порядке, – буркнул виконт.
– Вы знаете, что я всегда рад видеть вас, виконт. Однако чему я обязан чести лицезреть вас именно сегодня?
– Родриго, – оборвал Рауль этот возвышенный тон, – ты слышал про новую папскую буллу?
Испанец кивнул:
– Да, о чём-то таком болтали мы тут на днях с одним проезжим...
– Роберт де Вигуэ тоже про неё слышал.
– Ну и что?
– Он осадил Эгиллем.
– Что – снова?!!
Рауль кивнул. От избытка чувств Родриго скрипнул зубами и с силой хлопнул кулаком по открытой ладони.
– Вот подлец! И это после того, как они с Бернардом на Евангелии поклялись друг другу в вечном мире!
– Какое теперь это имеет значение? – спросил Рауль. – В булле что сказано? «Католики освобождаются от всех обязательств перед аженойцами и прочими еретиками». А то, как Бернард относится к патаренам, всем известно. В его замке они живут как у себя дома.
– А Роберт что – решил изобразить из себя истинного католика?
– Похоже, что так.
– Мерзавец! Да Иуда Искариот больший католик, чем он!.. И это после того, как он дал слово чести!
– Родриго, я тебе повторяю – в булле чёрным по белому написано: «освобождаются от всех обязательств». От всех, понимаешь?
– От слова чести дворянина может освободить только Господь Бог. Ни один человек – ни сеньор, ни священник, ни король – этого сделать не может.
– Ты это Папе Римскому скажи. И Роберту.
Эти слова слегка остудили вспыльчивого Родриго и перевели его мысли из сфер рыцарской этики в область сугубо практическую.
– Ты это Папе Римскому скажи. И Роберту.
Эти слова слегка остудили вспыльчивого Родриго и перевели его мысли из сфер рыцарской этики в область сугубо практическую.
– У Роберта много людей?
– Тридцать всадников и полторы сотни пехоты – это его собственные. Копий двадцать наёмников из Пуатье. И ещё не знаю, сколько всякого сброда.
– Ты что же, собираешься отправиться на помощь Бернарду? – с некоторым недоверием произнёс Родриго.
– Да, мы с ним никогда не ладили, – признался Рауль. – Но я ненавижу наёмников. Ещё с тех пор ненавижу, как англичане сюда брабантцев притащили. И к тому же, говорят, наш с тобой общий знакомый Луи тоже около Роберта сейчас ошивается. Дерьмо к дерьму липнет... Я решил: надо помочь Бернарду.
Родриго кивнул, признавая весомость Раулевых аргументов.
– Поедешь со мной?
– Конечно!
– Вот и я так подумал. Ты когда будешь готов?
– Завтра утром. Пока я пошлю к Ангулему. Пока он соберёт людей. И придёт сюда...
– Знаю я эти утренние выступления, – проворчал Рауль. – Собираешься выезжать с петухами, да пока соберёшься – уже и полдень. Может, вечером выступишь?
Родриго вскинул подбородок, прищурился:
– Дон Рауль де Косэ, вы, кажется, хотите дать МНЕ совет, как и когда МНЕ вести на войну МОИХ людей?
Рауль вздохнул.
– Когда Бернард отправил ко мне своего человека с посланием, головорезы Роберта уже подходили к городу. Это было вчера. Сейчас они наверняка захватили город и осадили Эгиллемский замок. Если мы отправимся завтра, то под Эгиллемом будем только ещё через полтора суток. Ты уверен, что Бернард продержится всё это время? Я – нет.
– Да, я понимаю, – кивнул Родриго. – Но мы ничем не сможем помочь Бернарду, если прибудем в Эгиллем усталые, на взмыленных лошадях, много мы не навоюем. Завтра утром. Где мы соединимся?
– Дорога на Эгиллем проходит мимо моего замка. Когда будешь рядом – пошли ко мне человека.
– Договорились. Буду в четыре пополудни.
– Идёт. Если в пять тебя не будет, я пойду один.
– Не смеши меня! – воскликнул Родриго. – У тебя людей в три раза меньше, чем у Роберта. Это чистое самоубийство.
– Так пусть это будет вам упрёком, барон Родриго.
– Раздери тебя дьявол, Рауль!!!
Рауль развернул лошадь:
– Счастливо оставаться, сосед! Завтра в четыре часа!.. Смотри, не опоздай!
Сопровождаемый своими людьми, виконт выехал из замка. Несколько секунд Родриго свирепо глядел ему вслед, потом скомандовал:
– ...Франц, бери коня и езжай к Ангулему. Скажи, чтобы до заката он был здесь со всеми своими людьми... Жан, сгоняй в Марионэ... Да, я знаю, что ты там не был. Узнаешь у старосты, где кто квартирует... Так, теперь насчёт жратвы и обозов... Чёрт побери, где Гумберт? Когда он мне нужен, никогда его поблизости нету!
– Он вроде б наверху, сеньор, – сказал Жан. – Я видел, как он в дверь входил.
Пробормотав ругательство, Родриго развернулся, собираясь направиться в дом, и едва не столкнулся со мной.