Форма и место ожога говорили сами за себя. Значит, в тот самый момент, когда меня распнули на жертвенном камне, нательный крест внезапно сильно раскалился. Именно вид моего полыхающего огнем креста и напугал тогда старичков-вурдалаков. Покопавшись в памяти, я с удивлением обнаружил, что нынешнее спасение меня крестом было, скорее всего, далеко не первым. Как же я был слеп, что не сумел разгадать этого раньше!
И сбывающиеся семейные пророчества, и недавнее собственное спасение были просто невероятными, однако никакого иного объяснения происшедшему я не находил. А если учесть мое не менее непонятное перемещение в древний языческий мир, то чего удивляться всему остальному! Здесь было над чем подумать…
* * *
В последующие две недели ничего особенного не произошло. Все было достаточно однообразно. Хотя на обхождение жаловаться было бы грешно. Поили и кормили же как на убой.
Каждое утро перед рассветом ко мне приходил Любомудр, и мы вместе с ним поднимались на вершину Небесного Холма встречать солнце. Едва огненный диск показывался на горизонте, верховный жрец вставал на колени, а я рядом с ним.
-Здравствуй, Пресветлый! - протягивал к солнцу свои иссохшие морщинистые руки Любомудр. - Здравствуй и благослови нас на новый день!
Затем я, сидя у подножия холма, подолгу беседовал с Любомудром о смысле жизни и строении окружающего мира, о богах и обычаях здешних земель.
-Где я нахожусь? - спрашивал я моего седобородого учителя.
-Все мы, и ты тоже, находимся в Яви!
-Что такое Явь?
-Явь - это все текущее и настоящее, все, что сотворено Правью!
-А что же было до Яви?
-До и после Яви есть Навь. А в Прави есть Явь!
-Понятно, - кивнул я Любомудру, хотя, разумеется, все услышанное еще предстояло хорошо обдумать.
-Кроме Яви, Нави и Прави, - продолжал старый волхв, - есть еще и Ирий!
- ?!!
-Из Ирия сияют нам души наших пращуров. Там плачет и речет Желя, если мы пренебрегаем Правью, Явью и Навью.
-Но как можно пренебречь сразу прошлым, настоящим и будущим? - уже совсем запутавшись, вопросил я.
-Кто сим пренебрегает и глумится над истиной, тот не достоин быть Дажьбоговым внуком, ибо лишь моля бога и имея чистые души и тела, можно получить духовное единство с праотцами нашими и богами, слившись в единую Правду!
-Спасибо! - искренне пожал я руку старому и мудрому волхву. - Кажется, я что-то понемногу уже начинаю понимать!
-Наша жизнь бренна, - сказал уходя Любомудр. - И мы сами тоже. А потому нам надо трудиться над своей Душой и биться с врагами, не выпуская из рук освященный кровью меч!
Я и вправду не кривил душой перед стариком Любомудром. Может быть, я не до конца еще разобрался во всем сказанном, но общую суть того, что объяснял мне Любомудр, я уже начал чувствовать. Придет время и я непременно разберусь во всем до конца.
Встретив солнце, старец вел меня к себе в землянку, где поил тягучим и сладким напитком.
-Что это? - спросил я его, с удовольствием осушив деревянный ковш впервые.
-Это лучший из напитков: мед-сурья с девясилом и щавелем!
-К чему он мне? - удивился я. - Когда вполне достаточно и простого молока!
-Сурья - это молоко воинов и наш небесный корм! - терпеливо пояснил мне Любомудр.
-Это лучший из напитков: мед-сурья с девясилом и щавелем!
-К чему он мне? - удивился я. - Когда вполне достаточно и простого молока!
-Сурья - это молоко воинов и наш небесный корм! - терпеливо пояснил мне Любомудр. - Дадена же она нам от священной коровы Земун. В сурье мы варим тайные травы и пьем ее для бодрости тела и духа, а также для чистоты душ и помыслов!
-Ну тогда все ясно! - кивнул я, а старик налил мне еще один ковш целебного напитка.
Время до обеда мы проводили в беседах, после обеда я обычно отдыхал (адмиральский час есть адмиральский час!), а затем до темноты упорно осваивал нелегкое дело верховой езды.
Вечером меня, по обыкновению, поили каким-то сладким отваром, и я почти замертво падал на свое ложе из свежескошенного пахучего сена. Что случилось со мной, что происходит теперь и что будет дальше - все по-прежнему оставалось для меня полной загадкой. Впрочем, постепенно что-то в моей непонятной жизни все же менялось.
В один из дней Любомудр повел меня вниз с холма к стоявшей в отдалении кузнице. Краснолицый кузнец-бородач уже поджидал нас. Едва я подошел, он встал на одно колено и, склонив голову, протянул мне двумя руками меч. Я принял его молча и так же молча стал разглядывать. Меч был достаточно тяжел, обоюдоостр, лезвие отливало матовым светом. Судя по рукояти, меч предназначался для удержания двумя руками.
-Зачем два лезвия, когда достаточно и одного? Кроме того, это, наверное, затрудняет изготовление? - поинтересовался я у кузнеца.
Тот поднял на меня глаза. Во взгляде его читался интерес, смешанный с недоумением.
-Куя мечи наши, чтобы поражать врагов с обеих сторон, я передаю им силу божественную!
-В таком случае все ясно! - кивнул я коленопреклоненному кузнецу.
-Бери этот меч, он твой! - велел мне Любомудр. - Однако вначале тебе предстоит еще научиться владеть им! - Старик сделал едва заметный знак рукой, и из-за деревьев выступил здоровенный кряжистый воин. - Это Вакула! - кивнул на здоровяка Любомудр. - Он научит тебя драться!
Вакула без долгих рассуждений отобрал у меня боевой меч и сунул мне в руки не менее тяжеленный, но тупой. Не успел я разобраться что к чему, как мой новый учитель рубанул своим мечом по моему с такой силой, что тот вылетел из рук.
-Не ладно! - пробасил Вакула, кивнув на валявшийся в траве меч. - Подними!
Я беспрекословно поднял меч, и мы продолжили урок. Обучение мое было весьма своеобразным. Вакула рубился со мной своим не менее тупым мечом на полном серьезе и наносил удары что есть силы. Разумеется, мне было нелегко, но я сумел понять: чтобы выжить в этом суровом мире, надо уметь владеть оружием, а потому стоически переносил уроки. К моей радости, дело освоения меча продвигалось достаточно успешно. Даже удивительно, но я столь быстро схватывал все нюансы доселе неведомого мне боя, что даже мой беспощадный и неутомимый учитель вынужден был признать мое мастерство, когда я однажды, неожиданно для себя самого, нанес ему впечатляющий удар по голове. Помимо рубки на мечах, меня столь же безжалостно и усиленно учили стрельбе из лука, владению копьем и щитом. Так что скучать было некогда, а к вечеру тело ломило от усталости и боли.
Вскоре на Холме появилось еще несколько стариков-жрецов. Они палили ночами огромные костры, о чем-то меж собой шептались, затем внезапно исчезали, чтобы спустя некоторое время появиться вновь. И если поначалу действия стариков меня почему-то беспокоили, то затем я к этому привык и относился уже с полнейшим, безразличием, порою меня даже пугавшим.